Неолит Северной Евразии

Датировки, имеющиеся для ранненеолитических комплексов различных регионов лесной полосы, фиксируют, что начало неолитизации лесной зоны Восточной Европы происходило примерно в то же время, что и появление первого неолитического населения на равнинах Центральной Европы (культуры линейно-ленточной керамики). Почти одновременное появление керамики на обширных территориях (судя по датам культур верхневолжской в центральных районах, нарвской в Восточной Прибалтике, сперрингс в Карелии и Финляндии) указывает, очевидно, на очень быстрое распространение навыков керамического производства. Судя по уже довольно многочисленным данным, появление первой керамики на юге Сибири и в Южном Приуралье произошло раньше, чем в лесной полосе Европейской части и примерно синхронно или немногим позже появлению керамики и элементов производящего хозяйства на юге Средней Азии. Можно предположить, что к этому же времени относятся и ранненеолитические комплексы степной полосы Восточной Европы, хотя даты степных неолитических памятников очень немногочисленны и раннекерамические слои в этом обширном регионе еще не датированы радиоуглеродным методом (даты Матвеева Кургана в Приазовье, на наш взгляд, относятся к периоду, непосредственно предшествующему появлению первой керамики). Распространение керамики в наиболее северных районах лесной полосы и на Крайнем Севере, судя по серийным датировкам неолитических памятников Кольского полуострова, ранненеолитических комплексов сыалахской культуры, подстилающих их комплексов позднего мезолита Якутии, произошло позднее, чем на более южных территориях.

Накопление данных по радиоуглеродной хронологии приближает решение вопросов синхронизации стратиграфических колонок культур смежных и удаленных регионов и установления хронологического соотношения локальных вариантов неолитических культур. Для наиболее изученной в отношении абсолютной хронологии Восточной Прибалтики серийными датами фиксируются временные различия локальных вариантов обширной нарвской культуры. Наиболее ранний, южный, примерно синхронен ранним комплексам верхневолжской культуры и датированным материалам культуры сперрингс Карелии, западный вариант существовал в литоральной зоне Литвы и Западной Латвии синхронно с комплексами культуры гребенчато-ямочной керамики Восточной Латвии и Эстонии. Культура гребенчато-ямочной керамики Восточной Прибалтики синхронна, судя по имеющимся датам, ранним комплексам волосовской культуры центральных районов лесной полосы, чему соответствуют и находки янтарных украшений, открытых на ряде волосовских памятников (Крайнов, 1987б). Необходимо отметить, что до настоящего времени недостаточно разработана линия синхронизации памятников культуры гребенчато-ямочной керамики Восточной Прибалтики и Финляндии: комплексы с керамикой стиля II, по А. Европеусу, в Финляндии имеют значительно более ранние даты С₁₄ (Jungner, 1979), чем стоянки с близкой керамикой в Эстонии и Восточной Латвии (см. также: Янитс Л., Янитс К., 1981).

Можно отметить, что, как показывают данные по хронологии ряда регионов, появление первой металлургии (меди) происходило еще в неолитическое время, в разных независимых друг от друга центрах, при наличии соответствующих природных ресурсов. Так было на Ближнем Востоке, где первые изделия из самородной меди появились еще в докерамических комплексах, на Кавказе, где «ранний энеолит» синхронен неолитическим культурам смежных территорий, на Балканах, где раннее и независимое от других центров появление металлургии было показано К. Ренфрю (Renfrew, 1969). В этот же ряд следует поставить и находки первых медных изделий в еще неолитических по остальным признакам комплексах Карелии (Журавлев, 1977а, б). Видимо, сосуществование в смежных регионах «энеолитических» и неолитических поселений представляло собой относительно частое явление. Неясен вопрос о возможности сосуществования в более раннее время в разных «экологических нишах» ранненеолитического и позднемезолитического населения. Не исключено, что этим обстоятельством могут объясняться некоторые поздние датировки мезолитических комплексов. Одной из принципиально важных особенностей применения данных радиоуглеродного метода является возможность замены эволюционных схем конкретной хронологией, отражающей неравномерности, различия в темпах развития и изменения материальной культуры и позволяющей в определенной мере реконструкцию исторического процесса в его конкретности.

Список радиоуглеродных датировок неолита ( В.И. Тимофеев, Г.И. Зайцева )

Таблица 1.

Условные обозначения к списку радиоуглеродных датировок: 1 — древесный уголь; 2 — древесина; 3 — древесная кора; 4 — торф; 5 — сапропель (гиттия); 6 — кость, рог; 7 — почва; 8 — раковины; 9 — остатки пищевого нагара на поверхности сосудов (внутренней), датированные с применением ускорительной техники («акселерированное» радиоуглеродное датирование); 10 — зерно. Датировано с применением ускорительной техники («акселерированное» радиоуглеродное датирование).

Таблица 2.

Соотношение «радиоуглеродного» и календарного возраста для периода 4000–7200 лет тому назад [54] .

54

В последние годы разработаны специальные компьютерные программы для перевода радиоуглеродных дат в календарную временную шкалу. В их основе лежат уточненные калибровочные кривые Стювера, Пирсона, Беккера и др. (Stuiver, Bekker, 1986; Stuiver, Pearson, 1986). В соответствии с этими кривыми одной радиоуглеродной дате может отвечать несколько возможных интервалов календарного возраста. Кроме того, можно получить календарные интервалы для разных уровней вероятности, соответствующих значениям одного или двух стандартных отклонений. Суммарный интервал, полученный с использованием компьютерной программы, и интервал по таблице Дж. Кляйна отличаются незначительно, поскольку в обоих случаях использованы калибровочные кривые М. Стювера. Информация о компьютерных программах и их применении опубликована в специальном выпуске журнала «Радиокарбон» (Van der Plicht, 1993).

Пояснение к списку радиоуглеродных датировок.

В приводимом списке указаны даты С₁₄, опубликованные ранее и новые (последние выполнены в основном в лаборатории ИИМКа, С.-Петербург). Даты заведомо недостоверные (резко омоложенные или значительно удревненные) в список не включались. Все даты С₁₄ приведены для значения полураспада 5568±30 («значение Либби»), принятого международными стандартами. Значение даты «л. т. н.» — «лет тому назад» — указывается согласно принятым стандартам от 1950 г. (т. е. для вычисления условного, «радиоуглеродного» возраста «до нашей эры», часто используемого отечественными исследователями, следует отнять от возраста «л. т. н.» 1950 лет). Исключение составляют даты лаборатории СОАН, применяющей как год отсчета не 1950, а 1970.

Как установлено многолетними специальными исследованиями лабораторий ряда стран «радиоуглеродный» и реальный, календарный возраст прямо не совпадают, что обусловлено флуктуациями содержания углерода-14 в атмосфере Земли. Календарный возраст конкретных радиоуглеродных дат также приводится в списке. Пересчет радиоуглеродных дат в календарные производился по наиболее полным и подробным калибровочным таблицам, опубликованным Дж. Кляйном и др. (Klein а.о., 1982). Сокращенный вариант этих таблиц, для отрезка времени, соответствующего неолитическому периоду, представлен на табл. 2. Таблицы составлены на основании сравнения результатов радиоуглеродного дендрохронологического датирования колец долгоживущих деревьев, проведенных в радиоуглеродных лабораториях различных университетов США и Западной Европы. Диапазон радиоуглеродного возраста, приведенного в калибровочных таблицах, составляет от 10 до 7240 лет и рассчитан для периода полураспада С₁₄ 5568 лет. Каждой радиоуглеродной дате таблицы соответствует определенный интервал календарного возраста, с вероятностью 95 %, с округлением до 10 лет. Величина интервала календарной даты зависит от статистической ошибки радиоуглеродной даты и обусловлена измеренными различными изменениями концентрации С₁₄ в атмосфере, как глобальными и продолжительными, в пределах тысячелетий, так и кратковременными, вековыми вариациями. Различными исследованиями доказана синхронность вековых вариаций С₁₄ для районов США и Западной Европы, в связи с этим вполне правомочно использовать калибровочные таблицы для уточнения возраста неолитических памятников Евразии. Калибровка радиоуглеродных дат древнее 7240 лет производилась по графику Б. Крамера, М. Рейна и др. (Kramer а.о., 1986). Данный график составлен на основании радиодендрохронологических измерений колец южногерманского дуба (стволов, сохранившихся в погребенном состоянии), произведенных лабораторией Гейдельбергского университета. В настоящее время установлено, что до 6200 лет до н. э., уровень вариаций С₁₄ в атмосфере, измеренный анализами древесины южногерманского дуба, соответствует закономерностям, установленным по анализам древесины сосны остистой и секвойи Северной Америки. Однако данных для интервала 7200–8200 л. т. н. еще недостаточно для выявления статистически достоверной зависимости радиоуглеродных и дендрохронологических дат, в связи с чем калибровка радиоуглеродных дат указанного интервала является на данном этапе приблизительной.

Заключение

Относительно подробный обзор памятников неолита Северной Евразии (бывш. СССР) имел целью подведение итогов определенного этапа в изучении эпохи неолита. В последние десятилетия во многих регионах проводилось сплошное археологическое обследование, тематические разведки и раскопки памятников, в том числе большими площадями. Это привело к накоплению значительных коллекций, а затем к систематизации материалов. Как следует из текста тома, исследователи видят своей задачей выявление археологических культур и групп памятников или этнокультурных общностей неолита, установление их хронологии. Обычно проводится подразделение культур на хронологические этапы, чаще всего условные, иногда выделяются локальные варианты. В некоторых разделах авторы обращаются к проблемам социального устройства сообществ неолитического времени, пытаясь определить уровень социального развития и системы идеологических представлений, хотя эти стороны жизни древнего населения менее всего поддаются реконструкции по сохраняющимся материальным остаткам. Исследователи обращаются также к вопросам экономики, выявляя различные стороны хозяйственной деятельности человека в неолите. При этом только в исключительных случаях рассматриваются обменные связи групп населения, хотя распространение некоторых типов изделий, их наборов или определенных видов сырья подводит к выводу о существовании таких обменов, возможно длительных, имеющих традиционный характер. Подобное распространение артефактов в неолите чаще объясняют миграционными передвижениями населения.

Для многих культур и групп памятников сложной остается проблема хронологии, они не имеют оснований для объективного определения абсолютного возраста. Поэтому их датируют по аналогиям в культурах с разработанной хронологической шкалой. Нередко система аналогий ограничена сходством керамической посуды и ее орнаментации, что не всегда убедительно.

Более надежна хронология, разработанная при помощи естественных методов. В настоящий том включены результаты радиоуглеродного датирования, составляющие основу общей хронологии неолита Евразии (В.И. Тимофеев). Ряд памятников датирован серией дат, что подтверждает их достоверность. В последнее время стал известен метод датирования по нагару внутри посуды, что позволяет с высокой точностью определять возраст определенных культурных слоев на многослойных памятниках. Такие даты получены для стоянок типа Цедмар.

В приложении приводятся списки и таблицы радиокарбоновых дат для всей Северной Евразии. Следует заметить, что на этой территории принято пользоваться так называемыми чистыми радиоуглеродными датами, т. е. не калиброванными. В то же время к спискам прилагаются объяснения существующим методам пересчета радиокарбоновых дат, в том числе новейшим, компьютерным.

Уже длительное время применяется датирование памятников неолита по пыльцевым спектрам, одновременно воссоздающим природную обстановку в конкретные отрезки голоцена. Разработки в этом направлении выполнены для нескольких поселений в Центре Русской равнины, их подтверждают серии радикарбоновых дат. Результаты в настоящем томе получили лишь косвенное отражение. В дальнейшем этот метод, несомненно, позволит уточнить общую хронологию неолита, а также региональных культур и отдельных памятников.

Первая часть тома посвящена неолиту Юга, где выявлены наиболее древние культуры, датируемые VI–V тыс. до н. э., и где зафиксированы первые очаги производящего хозяйства. Раннеземледельческие культуры существовали в зоне широколиственных лесов и в лесостепной зоне, в условиях благоприятных для занятий земледелием и скотоводством. Однако, природные условия имели значение всего лишь экологического фона, а истинные причины возникновения очагов производящего хозяйства скорее объясняются историческими причинами. Так, земледельческая культура криш в V тыс. до н. э. продвинулась на территорию современной Молдавии и в Закарпатье с запада, ее носители расселялись в зоне широколиственных лесов и лишь местами проникали в степные районы. Спустя 500–600 лет после этого население линейно-ленточной керамики проникло в эти же районы с северо-запада, имея справа Карпатские горы, спустилось к югу вдоль рек Днестр, Прут и Сирет. Они проникли через Карпаты в Трансильванию и Нижнее Подунавье (В.С. Титов), а возможно и в лесную зону, в междуречье Западной Двины и Ловати. Культура линейно-ленточной керамики тяготела к зоне широколиственных дубовых лесов, ее население вело преимущественно оседлый образ жизни. Иными словами, носители культур криш и позднее линейно-ленточной керамики продвинулись сюда с Балкан в процессе освоения новых территорий.