Неорационализм

Еще следует заметить, что если эти скорлупы имеют яркие формы церемоний и обрядов, то за периоды времени, соизмеримые с жизнью нескольких поколений, они обретают, если так можно выразиться, вторичную духовность, духовность традиции, привязанность к которой основана не на смысле традиции, а на том, что так делали предки и так делает весь народ. Это, безусловно,- тоже над личное и следовательно дух.

Дальнейшее развитие сюжета возможно уже во многих вариантах в зависимости от внешних обстоятельств и субъективного человеческого фактора (см. главу 2). Возможны реформации со сбрасыванием омертвелых скорлуп культа и с наполнением свежей кровью изначальных идей. Возможно появление новых великих идей и разгорание нового духа и повторение всей истории сначала. Возможна просто гибель общества и создание на его развалинах новых формаций.

Кстати, вышерассмотренный процесс взаимосвязанной эволюции духа и организации сочетается, также с эволюцией морали. А именно процесс зарождения идеи и разгорания духа сопровождается и выкристаллизовыванием новой морали и взлетом ее авторитета. Процесс увядания духа идет одновременно с энтропийным процессом деморализации.

Еще ряд замечаний по поводу духа и организации. Дух не обязательно требует возникновения организации и не обязательно вызывает ее. Например, джентльменский кодекс, освящение морали или только семьи и т. п. не требуют организации. С другой стороны, организация отнюдь не является прямым порождением духа. Она является прямым порождением необходимости ведения общих дел, которая существовала и существует независимо от духа и которая, кстати, гораздо более чем дух ограничивает свободы. С другой стороны, необходимость ведения общих дел способствует разгоранию духовности, осознанию и удовлетворению ее, поскольку когда человек участвует в общем деле, то хочет он или нет, он работает не только на себя, но и на других и это объективно является удовлетворением духа, которое, как уже сказано выше, разжигает саму потребность в нем. Таким образом, дух не всегда вызывает, а также не всегда предшествует возникновению организации. Возможно и одновременное их развитие и предварительное организации, причем в последнем случае организация сама может, так сказать, оформить дух, дать ему идею, направленность.

Так было, например, в случае с духом монархическим, т. е. с эмоциональной привязанностью к монарху, суверену и т. п. и преданным служением ему. В основе этого духа, как и всякого другого, лежит, конечно, сама потребность в служении над личному, но направленность этому духу, идею дала конкретная организация, именуемая монархическим государством, которая исторически возникла отнюдь не для обслуживания ни этого конкретного духа, еще не существовавшего в период ее возникновения, ни духовной потребности, как таковой. Она возникла как наилучшая и наиболее эффективная форма кооперации людей в определенный исторический период.

Кстати, организации, возникшие не вследствие великой духовной идеи, а по причинам кооперации как таковой, также эволюционируют и эволюция эта подобна вышеописанной, хотя есть и особенности. Основная особенность в том, что такая организация не начинается с наивысшего подъема духа, а дух этот разгорается в начальный период существования сравнительно медленно, причем в значительной степени сам собой, т. е. просто в результате совместной деятельности всех звеньев организации, направленной на общую цель. Как правило, к тому же те, кто стоят во главе в этот период сравнительно честно работают на общий стол (иначе организация терпит провал). Разгорание духа в этот период осуществляется также и в результате прямого (организационного) воздействия стоящих у власти, цель которого - усиление и организации и власти. Начиная с некоторого периода- максимальной точки, начинается вышеописанный процесс омертвления и окостенения духа, сопровождаемый и процессом одряхления организации. Еще точнее этот процесс сползания идет с самого начала, но сначала превалирует процесс разгорания.

Другое замечание. Вышеупомянутый фанатизм духа часто является следствием умерщвления и искривления духа организацией и появляется на соответствующем этапе. Происходит это потому, что стоящие у власти и эксплуатирующие идею, видя угасание энтузиазма и стремясь разжечь его вновь, ставят духу ложные препятствия и придумывают ложные опасности со стороны другого духа (как мы знаем, препятствия разжигают дух).

Примеров вышесказанному опять же несть числа, но особенно яркие - это захватнические войны, осуществляемые властителями народов с целью разжечь угасающий патриотизм в условиях, когда авторитет власти внутри страны подорван. Такова, например, русско-японская война 1905 г. и многие прочие.

Еще одно свойство духа, характеризующее его связь с организацией, это его способность расщепляться, ветвиться на близкие направления, каждое со своей организацией и с враждой между ними. Примеры тому были даны уже выше, когда я говорил о фанатизме духа вообще. А именно: христианство - ответвление иудаизма, католицизм и протестантизм- результат расщепления христианства (а заодно и православие и еще ряд более мелких направлений), большевики и меньшевики - расщепление марксизма и т. д. и т. п. В основе этих расщеплений лежат вариации самого духа, его объекта, идеи (иудаизм и христианство) либо вариации путей достижения соответствующей цели (большевики, меньшевики). И в том и в другом случае расщепления происходят, как правило, на этапе, когда уже есть организация (и сопровождаются и организационным же расколом), и когда налицо та или иная степень загнивания духа. Примеры приведу в дальнейшем.

Теперь я попытаюсь, отправляясь от предложенной выше модели, рассмотреть в самом общем виде историю человеческого духа и связанную с ней историю общества, анализируя, как та или иная направленность духа изменяла посредством выше рассмотренных связей качество жизни и влияла на общественные процессы и судьбу человечества.

У первобытных племен привязанность к членам племени была душевной, к конкретным зримым людям, к тому же родственникам. Она поддерживалась также необходимостью взаимодействия и взаимо защиты: сегодня я помог тебе или спас, завтра ты меня, - но не сводилась, конечно, только к кооперации. Сила душевных привязанностей, как мы знаем, даже у животных может превосходить инстинкт жизни, тем более такое должно было встречаться у первобытных племен (Горьковский Данко - подтверждение хоть не научное, но яркое). По мере разрастания племен эта привязанность все более одухотворялась. Она уже была не к конкретным и знакомым людям, а к абстрактному понятию "людей племени", т. е. к своему народу. Это уже дух.

Другой путь развития духовности - через религию. Изначально страх заставлял людей поклоняться силам природы с целью задобрить их, избежать наказания и вымолить себе лучшую судьбу. Это было корыстное поклонение, даже в случаях, когда во имя коллективной корысти приносился в жертву богам человек. Однако из благодарности богам за якобы оказанные ими благодеяния, рождалась приязнь, которая в силу абстрактности объекта являлась уже зачатком духовности.

Рассмотрим, что давала людям эта ранняя духовность (на племенном этапе) и как она отражалась на общественных процессах. Нет сомнения, что она повышала качество жизни соответствующих племен не только за счет удовлетворения самих душевно-духовных запросов, и улучшения общения, но и за счет улучшения столь жизненно важной тогда кооперации членов племени, надежности ее. А она важна была для самого выживания, не говоря уже о физиологических потребностях. Что касается ранней религиозной духовности, то вера в языческих богов, помимо того, что делала жизнь людей красочнее и способствовала развитию искусства, которое в свою очередь обогащало дух, делала также людей психически более устойчивыми, т. к. помогала переносить несчастья, благодаря вере в помощь богов.

Ущемление индивидуальной свободы, которое непременно вызывается душевностью и духовностью, со стороны ранней не религиозной духовности было пренебрежимым. Дело в том, что соответствующие свободы и так были сильно ущемлены в те времена суровыми внешними обстоятельствами, борьбой за жизнь со стихиями, с дикими зверями, с другими племенами. Во имя выживания человек должен был принимать племенной образ жизни вместе со всеми его ограничениями и то, что он испытывал к членам своего племени душевную или духовную приязнь, не только не ограничивало его свобод дополнительно, оно лишь психологически облегчало ему примирение с теми несвободами, которые так или иначе он должен был терпеть. Другое дело ограничения на свободу, вызываемые ранней религиозной духовностью. Они всегда были дополнительны по сравнению с ограничениями, вызванными племенным образом жизни и внешними обстоятельствами. Степень их зависела от характера культа. Жертвоприношения потому и называются жертвоприношениями, что при этом люди чем-то жертвовали богам. Если это была пища, то это была жертва материей, если живой человек, то для последнего это была жертва и свободой и животом. Кроме жертвоприношений бывали и всякие другие культовые ограничения, знаменитые табу. И все же надо полагать, что в те суровые времена даже такие дополнения к ограничениям на свободу были несущественными в сравнении с объективно существующими природными (смерть отдельного человека была тогда еще не "биг дил" и табу были мелочь в сравнений с ограничениями внешней опасностью). Так что можно предположить, что в балансе качества жизни и ранняя религиозная духовность приносила положительный результат.

Что касается влияния на общественные процессы, то племена с большей душевностью и духовностью были при прочих равных (как всегда "при прочих равных") более жизнестойкими, побеждали и выживали. Выживание же было в те времена содержанием общественного процесса.

Следующий этап развития духовности был связан с влиянием организации. В межплеменной борьбе и борьбе с природой решающим фактором в те времена оказался отнюдь не душевно-духовный, который, конечно, тоже играл роль при прочих равных, а фактор организации. Наиболее эффективной организацией для зарождающихся народов в тех условиях и на долгие века оказалась монархия и вообще тоталитарный строй. Они же и оформили развитие соответствующей духовности. Монархии и прочих названий деспотии жестоко ограничивали существеннейшие свободы человека и для огромного количества людей означали и снижение материального уровня по сравнению с племенным образом жизни. О таких вещах, как достоинство, честь, справедливость, равенство и говорить не приходится. В чем монархии да улучшили качество жизни по сравнению с племенным строем - это, выражаясь современным суконным языком, в деле страхования жизни. Т. е. безопасность жизни несравненно возросла, конечно. Первобытные племена больно уж успешно истребляли друг друга (что известно и из истории американских индейцев и африканских племен), да и в борьбе с природой были не слишком сильны. Деспотии покончили с племенной враждой, не говоря о диких зверях. Улучшили ли деспотии качество жизни в целом по сравнению с первобытно общинным строем, вопрос не столько сложный, сколько несущественный на сегодня, посему я его рассматривать не буду. Что касается монархической духовности, то она, конечно, улучшала качество жизни... при прочих равных. Если уж надо было терпеть монархию, так лучше было верить в то, что она наилучший строй и любить монарха. О том, чего стоит соответствующее монархическое духовное наполнение, можно судить по тому, что даже в период свержения монархий, были их истинные сторонники, причем не только из числа правящих классов, которые сражались за них не на живот, а на смерть. Что касается влияния этого духа на общественный процесс, то он укреплял монархию.