Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

Не верила, что Аравин может по-настоящему обидеть ее. Его частая грубость обижала девочку. Но сердцем ощущала, что на самом деле он переживал за нее. Потому и срывался. Иначе бы его не волновали ее занятия боксом настолько сильно. Нельзя так настойчиво удерживать в стороне от потенциальной опасности безразличного тебе человека. Не верила. Как бы идеально он не носил свою равнодушную маску, иногда замечала в его глазах живые эмоции.

Но его настойчивый призыв внушал Стасе другое опасение. Боялась, что он так и останется закрытым для нее, поддавив в себе эти эмоции.

– Ты можешь намерено причинить мне вред? – прямо спросила девочка.

Аравин явно не ожидал ее вопроса, поэтому с ответом не торопился. Сверлил глазами и молчал, выдерживая паузу.

Неосознанно Стася сжалась под этим тяжелым взглядом. Но тут же заставила себя расправить плечи и выпрямиться. Лямка лимонного топа слетела с плеча от совершенного телодвижения, и Стася с неким облегчением опустила глаза, чтобы медленно поправить ее.

Аравин тут же поднялся и, отступив к двери, наконец, сказал:

– Нет. Но иногда мы причиняем боль невольно, знаешь?

– Знаю, – тихо согласилась девочка, устремляя на него взгляд. – Но ты не такой.

– Ошибаешься.

Он поджал губы и подмигнул ей. Но не было в этом жесте никакой игривости и веселости. Скорее, Стася назвала бы это подмигивание ободряющим. Так делают люди, когда все совсем плохо, призывая держаться.

***

На крыльце отчего дома Аравин остановился и на мгновение прикрыл глаза. Вечерняя прохлада резво скользнула под распахнутую кожаную куртку и, минуя тонкую ткань футболки, вмиг охладила разгоряченную кожу. Тепло в этом году задерживалось. Московская агломерация, уже несколько дней плененная холодным циклоном, дышала последождевой влагой.

Аравин любил такую погоду. Пока все сетовали на холод и ждали теплых деньков, он наслаждался одиночеством. В отличие от теплых дней, дождливые минимально наполнены толпой. На набережной, где Егор каждый день совершал пробежку, людей можно пересчитать по пальцам. В такие дни даже самые заядлые спортсмены предпочитают остаться дома. И хорошо…

Достав из кармана куртки пачку сигарет и серебряную зажигалку, Аравин поколебался, перекатывая сигарету между пальцев. И все же чиркнул зажигалкой и закурил. Опираясь о металлические перила большого крыльца, с жадностью втянул в себя терпкий дым.

Когда-то вот так же здесь стоял и курил. Как давно это было… Будто в прошлой жизни. Тогда еще даже не был профессионалом.

– Не думал, что боксерам позволительно курить, – заговорил со скамейки, не замеченный Егором ранее Гриша. – Отдышка, снижение выносливости, прощай, чемпионский титул, и все такое… – вяло перечислил он последствия никотиновой зависимости для спортсмена.

– Чужие лавры спать не дают, Гришаня, – беззлобно огрызнулся Егор и ухмыльнулся. Вдруг на душе стало отчетливо легко.

– Есть немного, Егор Саныч.

– Ей Богу, ты притомил, Гришаня, со своим «Егор Саныч», – недовольно сказал Аравин.

Яковенко встал и, поднявшись на крыльцо к Егору, прикурил сигарету. Затянулся торопливо и выпустил дым через нос.

– Не я первый окрысился. Так что, иди ты нахрен!

По малолетке они с Гришкой вместе учились дым кольцами выпускать. И водку вместе пить начинали. Сейчас же могли пройти мимо друг друга и «здрасьте» не сказать.

Аравин затянулся и спокойно посмотрел на Гришу.

– Не до шуток щуке, когда крючком под жабры хватают, – стряхнул пепел и уставился в темноту.

Не клеился разговор у них, но и тишина не тяготила. Много было в этом молчании. Сколько бы ни сказали друг другу резких слов, оба знали, что не серьезно все это.

– Как там боксерская секция? Не обрыдло еще нашей принцессе?

– Не обрыдло, – взглянул на Егора Яковенко. – Энтузиазм неиссякаем. Только и разговоров по дороге, какую связку сегодня разучивали. Хотя, лучше пускай так, чем по улицам скитаться будет.

Аравин устало прошелся свободной рукой по короткому ежику и, задержавшись на затылке, тихо матюгнулся.

Имя Алисы не было названо вслух. Но Егор понимал, к чему клонит товарищ.

– Смотри в оба, Гришаня.

– Само собой.

Аравин помолчал. Смерил Гришу долгим взглядом и кивнул.

– Что ж, – в последний раз затянулся и выкинул окурок. – До связи, Гриш.

– Давай.

Спустя пару часов переступив порог собственной квартиры, Аравин споткнулся о два черных пакета. Присмотревшись, понял, что это аккуратно упакованный кем-то мусор.

– Бл*ть! – только Рита могла хозяйничать в его квартире в такой поздний час. Впрочем, и в любой другой период времени. С появлением Риты заказывать уборку в сервисе практически не приходилось.

Не ошибся Егор в своем предположении. Из дверей кухни, несмело улыбаясь, вышла Рита.

– Привет.

– Салют, – буркнул Егор.

– Я подумала, ты будешь голодный после тренировки. Запекла лосося в сливочно-горчичном соусе… Только он остыть успел… Ты где так долго?..

– Ты же знаешь, я не люблю, когда ты приходишь без приглашения, – грубо начал Егор, игнорируя ее вопрос. Не любил заставать ее здесь неожиданно. Другое дело, если встреча оговаривалась заранее. – Я не для этого давал тебе ключи.

Отрывистым движением он снял куртку и отвернулся, чтобы убрать ее в шкаф. Успел заметить, как в глазах девушки блеснули слезы.

– Прости…

– Бога ради, не извиняйся, – жестко тормознул он ее. – Терпеть этого не могу. Это ведь никак не изменит ситуацию, – придавил девушку недовольным взглядом.

Она не смолчала. Заговорила взволновано и недовольно:

– Аравин, я тебя поняла. Иногда забываю, что все человеческое тебе попросту чуждо.

Посмотрел сейчас на Риту …и ничего. Пустота. Даже интереса никакого. После разговора со Стасей ощущал это особенно остро.

То, что и раньше казалось пресным, сейчас просто приелось до тошноты.

Его раздражала одна мысль о том, что она рядом.

– Я вызову тебе такси, – он достал мобильный и набрал номер.

Ожидая ответа, спокойно смотрел на расстроенную девушку.

– Егор… После этого… Я не вернусь больше, – нерешительно сказала она. Последнее слово добавила более твердо: – Хватит!

На мгновение в глазах Аравина мелькнула озадаченность. Затем и вовсе брови сошлись на переносице, выдавая внезапную собранность мужчины. Вид у него был такой, словно он в уме дроби умножал.