Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

«Ты трус! Ты не боксер!», – с отвращением думал Егор. До тошноты противно осознавать, что когда-то он проиграл подобному куску дерьма.

Практически не замечая собственное исполосованное и аккуратно «зашпаклеванное» лицо, многочисленные кровоподтеки и ноющие мышцы, Аравин энергично наступал, исколачивая соперника мощными ударами. Сейчас он не чувствовал своей боли. Она вернется потом.

Бокс – очень опасный и жестокий спорт. История знала немало боксеров, которые стали инвалидами на ринге. Или вовсе, умерли от тяжелейших травм. Выходя на ринг, нужно быть готовым к этому. Но не трусить. Никогда нельзя давать слабину. Иначе все – ты на полпути к проигрышу. Встанешь на колени – уже не поднимешься. Никаких передышек. Нужно уметь терпеть боль и двигаться сквозь нее вперед.

Аравин принимал опасность ринга трезво.

Дерево падает задолго до полного отсечения от основания. Валится от собственной тяжести, не в состоянии удержаться на том тонком участке, что еще остается.

Аравин же умел держаться на волоске. Терпение – величайшее преимущество Егора как боксера. Здесь, на ринге, он забывал о боли. Забывал о том, что смертен и, что вообще человек.

Правый апперкот со всего маха обрушился на Дэвиса. Подбородок канадца неестественно подпрыгнул. Капа вылетела, на ринг брызнула кровь.

Аравин никогда не настраивался на нокаут. Потому что во время боя удары «выстреливают» по-разному. Как ни готовься, соперник не безвольная груша: может принять твой удар, а может увернуться с разной степенью ущерба для себя.

И все же этот бой закончился на двадцать первой секунде девятого раунда нокаутом. С трибун взлетели довольные крики. А Егор смотрел на малоподвижную тушу Дэвиса и испытывал только глубокое умиротворение. Потому что больше тот бой не будет преследовать его в снах. Наконец-то сегодня важнее, чем вчера.

Сумел абстрагировать Лиама Дэвиса от себя и своих ощущений. Это больше, чем защита чемпионского титула. Для Аравина это победа над собственными демонами. Победа над самим собой.

Тьма скользнула из души. Грудную клетку распирало что-то новое. Не хотел копаться там. Не сейчас. Еще долго будет затягиваться то кровоточивое месиво, что так долго там было.

Просто надо жить.

Глава 14

Ливень – это когда на асфальте вода,

превращается в быстрые реки.

А любовь? A любовь, я считаю когда…

Целый мир лишь в одном человеке.

В начале августа ей исполнилось семнадцать… Не то, чтобы почувствовала в себе определенные изменения. На самом деле они произошли раньше. Когда осознала свою влюбленность в Аравина. Тогда изменилась существенно.

Может, и хорошо было, что вскоре после того Егор уехал из страны. У нее было время как следует все осмыслить. Примириться со своими чувствами. Определиться с тем, как дальше жить.

Сопротивляться себе не стала. Сколь бы безрассудны не были ее чувства, отдалась им с волнением, но без остатка.

Мечтала… Вдевала в уши наушники, включала музыку и тихонько подпевала, представляла себя в мире, где ее чувства взаимны. Фотография Егора, спрятанная за наволочкой подушки, согревала в особо тоскливые дни. Вглядывалась в изображение, впрочем, понимая, что этого ей уже становится мало…

Хотелось коснуться его лица. Обхватить ладонями широкие скулы, вдохнуть его запах в себя, скользнуть губами вдоль щеки и… Не знала, что сделала бы еще. Одно это уже заставляло ее сердце биться сильнее.

Иногда ей казалось, что ее любовь способна заполнить все воздушное пространство России. Но пока, трепетно свернувшись, она вынужденно томилась в сердечной мышце. Страшно представить, что будет, когда это чувство все-таки вырвется наружу.

Равнодушие и грубость Егора сильно задевали, каждый раз оставляя внутри Стаси крохотные раны. И все равно прощала. Плакала и исцелялась.

Когда дверь кухни распахнулась, и вошел Егор, Стася застыла с холодным чайником у включенной плиты. Лишь мельком пробежала по мужчине взглядом и смущенно отвернулась.

Сердце резво подпрыгнуло в груди и начало выдавать какие-то безумные кульбиты радости. Было ощущение, что оно плясало по всей грудной клетке. Хаотично, быстро, отрывисто. Девушка едва совладевала с этим сумасшедшим внутренним бунтом. Оставалась на ногах, что удивительно, учитывая то, что в глазах поплыло, а голова закружилась.

Сейчас Стасе категорически не нравилось все то, что творилось с ее организмом. Так и грохнуться в обморок не проблема.

– Доброе утро, – сухо поздоровался Аравин.

– Привет, – тихо отозвалась девушка. Голос слабо вздрогнул на одном этом коротком слове.

Сколько ждала встречи с Егором. А сейчас, когда он наконец стоял перед ней, потерялась.

– Баба Шура дома? – низкий волнующий голос Егора защекотал все нервные окончания Стаси.

Хотя, куда уж больше!

Стася уставилась на ямку над его ключицами, чувствуя, как живот скрутило в тугой узел.

– Нет… – взволновано выдавила между рывками сердца. – Чай будешь?

– Не откажусь.

Дрожащей рукой опустила чайник на раскаленную поверхность. Отвернулась, доставая из шкафчика чашки, чай и сахарницу.

«Только бы ничего не уронить», – молилась мысленно девушка.

Так и не решалась на него посмотреть. Методично готовила все необходимое к чаепитию. Первым делом медленно и аккуратно, словно от этого зависела чья-то жизнь, насыпала в каждую из чашек крупнолистовой чай. Придирчиво расставила на кухонном столе чашки строго симметрично друг другу, по центру – сахарницу и вазу с пирогами бабы Шуры.

Остановилась на секунду. Бессознательно потеребила в руке подаренный бабой Шурой на день рожденье золотой крестик. Не привыкла пока к нему. Словно мешал ей.

Обернулась к холодильнику и достала прикрытую пищевой пленкой вазочку с малиновым вареньем и масленку.

Поставила на стол и безотчетно провела вспотевшими ладонями по коротким трикотажным шортам.

Судорожные мысли о том, что же делать дальше, прервал спасительный свист вскипевшего чайника. Обернулась с явным облегчением.