Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

Белое постельное белье в мелкий голубой цветочек. Густые волосы рассыпаны по подушкам, в углублении которых она лежала. Светлая пижама с милым детским принтом. Пухлые губы слегка приоткрыты.

В своей обители Стася не такая, какой бывала с ним. Сейчас она виделась Аравину… невинной принцессой.

Его принцессой.

Потянулся к девушке, бережно притягивая к себе. Жадно вдохнул знакомый цветочный аромат ее волос на полный объем легких. Предвкушал этот момент в течение всего дня.

Стася, упираясь в его грудь руками, что-то недовольно замычала сквозь сон.

– Это я, Сладкая. Это я, – успокоил тихим шепотом.

– Егор?

Слегка отклонившись, заглянул в ее лицо. Морщинки между бровями разгладились. На губах заиграла сонная улыбка. Но глаз она не открыла.

– Это сон? Как чудесно…

Аравин беззвучно засмеялся. Внутреннее напряжение стало отпускать.

– Нет, это не сон, маленькая.

Ее ресницы задрожали.

– Ты пришел? Почему? Зачем? – распахнув глаза, сбивчиво спросила девушка.

Аравин тяжело вздохнул, прижимаясь к ней лицом.

– Мне крайне необходимо было тебя увидеть. Знал, что ты уже спишь, и не хотел будить. Вижу, не получилось.

– Хм… Но я рада, что ты пришел.

– Я тоже, Стаська. Я тоже, – нежно погладил ее щеку, убирая с лица волосы.

Поцеловал в сочные губы тем самым детским, по словам Стаси, поцелуем.

– Ты даже пиджак не снял. Ей Богу, Стальной Волк, иногда я думаю, что ты меня боишься, – подразнила его девушка.

– Не слишком ли ты дерзкая, Красная Шапочка? – в тон ей спросил Аравин.

– Я бы сказала, смелая.

– Безрассудно смелая. Опасайся, разбудишь приспанного зверя.

– А может… я только и жду, – выпалила Стася, не задумываясь.

Игра игрой, но ходить с Аравиным по краю становилось все легче. Он ведь ничем иным, кроме поцелуев, ее не манил, а она готова была прыгать. Раствориться в созданной им вселенной. Растаять и слиться в единое с ним существо.

– Побереги силы, моя смелая принцесса.

Стася поерзала, утыкаясь лицом в его плечо.

– Красная шапочка не была принцессой, Егор Саныч.

– Ты тоже изначально не была.

Она напряглась, невольно вспоминая момент их первой встречи. Едкий холодок пробежал по спине Стаси. Сильнее уцепилась в лацканы его пиджака, словно отчаянно пытаясь удержаться в этом мире. Не хотела погружаться в те мрачные дни. Только вот… Окунулась подневольно.

– Ты же тогда купил меня, правда?

Повисло короткое молчание.

Аравин действительно отбашлял папаше Стаси кругленькую сумму. Больше того, по тому давнему уговору некоторая сумма капала этому алкашу ежемесячно по сей день. Егор слышал стеснение в голосе девушки, когда она задавала вопрос, и это вызывало в нем истинное недоумение. Не воспринимал сделку со Сладковым, как факт принижения Стаси. Тогда он провернул это дельце равнодушно, руководствуясь исключительно последней просьбой Алисы. Но со временем понял, что с небывалой педантичностью следит за тем, чтобы деньги к Сладкову поступали число в число. Ибо, упаси, Господи, тому протрезветь и кинуться на поиски дочери.

– Я не тебя купил. Я новую жизнь тебе купил, – тон его голоса сделался серьезным и каким-то объемным. Обволакивая и заполняя Стасю изнутри, заставлял внимать каждому слову. – Сделал тебя принцессой, сделаю и королевой.

Она порывисто вздохнула, пряча улыбку у него на плече. Неприятные ощущения схлынули, уступая место трескучему волнению.

– Ты побудешь со мной? – тихо спросила Егора. – Хотя бы немного. Пока я не усну.

Не хотела выпускать его из объятий. Нуждалась в его тепле. В силе, что шла от него неуловимыми взору густыми потоками.

– Я останусь до утра, – пообещал Аравин.

Оба замолчали.

Стася словно чувствовала нависшую над ними неопределенность. А Аравин не желал произносить тревожную информацию вслух. Он не представлял, как отпустит ее от себя. Пускай и на конкретный отрезок времени. После трех недель все еще невинных отношений со своей принцессой, больше не мог без нее и дня прожить. Привык касаться ее кожи. Целовать. Держать в объятиях. Слышать ее голос. Смеяться с ней в унисон. Разговаривать. Наблюдать за тем, как сменяются эмоции на ее лице. Как увлеченно она смотрит телевизор, беспрестанно и запальчиво комментируя то, что происходит.

Видимо, кто-то там сверху чертовски обозлился на Аравина и заключил относительно него некий дьявольский пакт. Сначала ему навязали эту сумасшедшую любовь, окунули с головой, позволили вкусить убийственные чувства, а после отдали безжалостный приказ – отступать.

– Стась, – позвал ее напряженным голосом.

– Что? – приглушенно отозвалась девушка.

Отстраняясь, заглянул ей в глаза.

– Знай, чтобы ни случилось в ближайшее время – все липа, чистое надувательство. Реальность здесь, – прижал ее теплую ладонь к области сердца поверх пиджака.

– Что ты имеешь в виду? Я не понимаю… – прошептала Стася, ощущая быстрый и сильный ритм сердечной мышцы.

– На нас обратили внимание.

Короткая фраза. Но такая объемная. Вмиг сковавшая привычную реальность в жесткие тиски.

– Ты меня пугаешь, Егор, – втянула со свистом воздух. – Случилось что-то плохое?

– Нет, – погладил щеку Стаси, в слепом порыве дать ей обманчивое утешение. – Нет, Сладкая. Все хорошо. Просто я должен тебя уберечь.

– От чего?

– От себя.

– Мне не нравится, когда ты так говоришь, – достаточно сердито поведала Стася. – Я не понимаю тебя.

Аравин, привыкший к смене эмоций девушки, неопределенно качнул головой. И снова надавил ее рукой на свое сердце.

– Просто помни, оно твое. Всегда будет твоим.

Стася взволнованно вздохнула.

– Я люблю тебя, – вымолвила она дрожащими губами. – Очень люблю.

То были просто слова. Но для Аравина они чертовски много значили. Каждый раз произнося их, Стася будто землю из-под его ног вырывала. Смещала центр тяжести. Перепутывала орбиты. Это чувство такое невообразимо сильное. Особенно сейчас… в преддверии холодной войны.

***

Благотворительный вечер в поддержку великих спортсменов-инвалидов устроили с тошнотворно-помпезным размахом в олимпийском комплексе «Лужники». С первых минут Аравин ощущал себя, словно обескровленный труп под обзорным колпаком. Добрая половина присутствующих считала уместным подойти к нему и задать какой бы то ни было профессиональный вопрос.

Впервые за долгое время Аравину чертовски хотелось напиться в хлам. Но, батюшки, несмотря на изобилие алкоголя вокруг, спортсмену здесь употреблять не комильфо. Под прицелом утративших мечту всей своей жизни взглядов и шаткий скрип инвалидных кресел удавился бы.