Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

– Значит, мы друг друга поняли.

– Держи, ба, – стремительно возвратилась в кухню Стася с шалью в руках. Попыталась накинуть вязаное полотно на плечи Александре Михайловне.

Но та протестующе повела плечами.

– Спасибо, милая. Положи на стул.

– Ты же говорила, что замерзла? – в некотором смысле, Стася сердилась на бабу Шуру за подобные манипуляции. Но понимала, что за ними стоит искреннее волнение.

– А теперь мне стало жарко.

Стася на эту откровенную ложь отреагировала спокойно:

– Смотри сама. Если снова замерзнешь, накинь.

Пару часов спустя Аравин уехал домой, а Стася, банально тоскуя, ни на чем не могла нормально сконцентрироваться. Лежала в гостиной на диване с томиком пьес Чехова. Фоном работал телевизор, наполняя комнату дикими криками джунглей. А взгляд девушки то и дело устремлялся к спящему дисплею смартфона.

В ее голове разворачивались жаркие дискуссии, не имевшие, впрочем, никакого отношения ни к Чехову, ни к леопардам.

Ночью Стася переживала, что после их с Аравиным близости, утро будет неловким. Но на деле каким-то нескладным вышло их прощание. В двух шагах от них маячил Гриша, натирая ветровое стекло Мерседеса. Со скамьи странно поглядывал Иван Борисович. А баба Шура резво намывала окно, что выходило в передний двор.

Так сложно оказалось довольствоваться сухим «я позвоню» и поцелуем в лоб.

Сердце терзалось сомнениями. В мысли закрадывались дурацкие предположения. Так глупо было мучиться от разлуки в три часа, пережив ранее целых пять месяцев. Умом понимала, что до завтра чувства между ними не рассеются. Только вот грусть накатывала независимо от голоса разума.

В тот миг, когда Стася уже совсем утопала в своих тяжких думах, пришел Артем Соколовский.

– Привет, красотка! – живо поздоровался он, и Стасе пришлось натянуть на лицо ответную улыбку. – Чем занимаешься?

– Ерундой, – буркнула Стася, поднимая с живота книгу и как бы маяча Артему ею.

Она только заметила, что в порыве слепых терзаний нечаянно помяла несколько страниц в книге и, не поднимая головы от подушки, попыталась разровнять измятую бумагу.

– У тебя же вроде каникулы? Зачем тебе эта муть?

– Каникулы. Но домашнее задание никто не отменял. Почему-то некоторые светлые умы переживают о том, что школьникам на каникулах нечем заняться.

– И чтобы пресечь дурные помыслы, обеспеченные большим количеством свободного времени, вас загружают уроками, – шутливо констатировал Артем и уселся на диван, возложив ноги Стаси себе на колени. – Что тут у нас? – спросил, хватая из рук девушки книгу. – Антон Палыч Чехов. Занятненько!

– Угу, весьма.

– Как насчет нетривиального кинца? Я целый день занимался проектом по долбаному АЖЗ. И сейчас просто нуждаюсь в мозговой разгрузке.

Равнодушно посматривая на то, как Соколовский дергает ее шерстяные носки, Стася уклончиво пожала плечами.

Она не могла решить, нужна ли ей сегодня компания Артема.

– Не знаю. Я без настроения, – лениво откинула голову на диванную подушку.

– Ах, так, значит, Сладкова! Когда я тебе нужен, то бросай все и беги, спасай. А сама динамишь меня?

Склонившись к ней, Соколовский применил самый действенный способ ее уговорить. Щекотку.

– Ох, что ты… – прыснула от насильственного смеха Стася. – Что ты делаешь?.. А-а-а, перестань! – отпихивая парня, кричала она. – Ненавижу… Ненавижу щекотку…

– Я знаю. Так что? Ты подумала над моим предложением?

– О… хорошо. Хорошо! Только перестань уже.

Артем и правда убрал руки. Вскочив, рывком поднял Стасю на ноги.

– Ты бываешь таким идиотом, Соколовский! – не сдержала своего недовольства девушка. – Иди в кухню, возьми что-то из провизии. А я схожу за ноутом.

Раньше они смотрели фильмы в ее комнате. Валяясь либо на полу, либо на кровати. Но сегодня Стася решила, что подобная дружба больше не приемлема в силу того, что она теперь не свободна. И хотя Стася никогда не воспринимала объятия Артема выше дружеских, непонятным образом появился некий стопор. И вряд ли это укрылось от Соколовского.

– Ты сегодня какая-то напряженная, – сказал он, когда прошло пятнадцать минут фильма, а привычных комментариев от Стаси так и не услышал. – Я что-то сделал не так?

Повернувшись в сторону парня, Сладкова столкнулась с его взволнованным взглядом.

– Нет. Что ты выдумываешь, Артем? – устало спросила она.

– Настя, ты молчишь уже минут двадцать, – бросил ей в лицо, как серьезное обвинение.

Стася не растерялась. Рассмеялась.

– Фильм интересный. Вот и молчу, – развела руками в недоумении.

– Ага, конечно, – не поверил Соколовский. – Ты бы уже жужжала: какие краски, какие диалоги, какой задел... Что не так, я спрашиваю? – настойчиво спросил он.

– Просто мы выросли, – краснея, попыталась сказать полуправду. – И находиться в моей комнате вдвоем теперь… странно.

– Выросли? Только сегодня? – шокированно воспринял ее слова парень. – Я знаю тебя с пятнадцати лет. Не с пяти. Мы как бы всегда были немаленькими, – швырнул в нее пару попкорнин.

Непонятным образом это ее сильно взбесило. Сердито смахнув упавшее на футболку лакомство, Стася загребла из вазы приличную жменю.

– Сиди и помалкивай, если хочешь остаться в этом доме, – раздраженно выпалила, бросая в его сторону попкорн. – Теперь будет так!

Артем, вопреки ее желанию, успокаиваться не собирался.

– Серьезно, Настя? – вскочил на ноги. – Ты сейчас ведешь себя, как настоящая стерва! Мне дерьма и дома хватает! Думал, приду к тебе… потусим, как привыкли. Развеюсь! Ага!

Сжав пальцами переносицу, Стася попыталась привести дыхание в норму. Если бы не напоминание Соколовского о психологической обстановке его дома, она бы вышвырнула его сию минуту. Но зная, хоть и не понимая до конца того, как он тяжело переживает рождение сестры, смягчилась.

– Ладно. Прости, пожалуйста, что сорвалась, – простосердечно извинилась девушка. – Я же говорила, что не в духе сегодня. Садись и перемотай то, что мы упустили, пока спорили.

Артем не спешил принять ее извинения. Все еще выглядя уязвленным, задал вопрос без промаха:

– Это из-за Аравина?

Стася стойко выдержала его изучающий взгляд, но промолчала.

– Что он тебе сказал? – не унимался Соколовский. – Настя?!

– Боже, Артем! Что он мог мне сказать? – заорала в свою очередь. Ее сейчас бесило в нем все! Манера называть ее Настей. Привычка скидывать свое плохое настроение на других. И больше всего, постоянные придирки к Егору.