Неожиданная Россия

Первая русская кругосветная экспедиция стартовала в 1803 г. при деятельном участии Александра I в её подготовке. Для той эпохи по степени сложности и уровню материальных расходов такая экспедиция – вокруг Земного шара под парусами – вполне сопоставима с современными космическими полётами. До Александра I такое было по плечу лишь старым морским державам, Россия вошла в тот «клуб» именно при этом императоре. И не просто вошла – годы правления Александра Павловича это почти два десятка кругосветных экспедиций, стартовавших ежегодно. Краткий перерыв пришёлся лишь на самый разгар борьбы с Наполеоном, но уже в 1813 г. в плавание вокруг Земного шара ушёл фрегат «Суворов» под командованием лейтенанта Лазарева, который спустя несколько лет станет одним из первых представителей человечества, увидевших берега Антарктиды.

Экспедиция к Антарктиде стала восьмой по счёту русской «кругосветкой» – восьмой в нашей истории, восьмой при царе Александре I. Если имя капитана Крузенштерна, руководителя первой русской «кругосветки», известно сегодня всем, то роль самодержца той эпохи в тех эпохальных событиях известна лишь узким специалистам. Хотя царь отнюдь не был статистом и свадебным генералом, не только провожал и встречал все корабли «кругосветок» – некоторые решения, требовавшие особо крупных расходов, принимались лично им. Именно таким было решение об отправке «дивизии» к Южному полюсу.

Немцы русские и нерусские

Историки потратили немало времени в архивах, чтобы выяснить авторство идеи экспедиции в Антарктику. Среди авторов неизменно фигурирует Иван Крузенштерн, капитан первой «кругосветки». Но выделить на подготовку 2 млн. руб. – гигантскую сумму для той эпохи – в той России мог только один человек. Ведь размах задуманной экспедиции был поистине планетарным, в 1819 г. одна «дивизия» из двух парусников отправлялась из Кронштадта к Северному полюсу, и одновременно вторая из двух кораблей – к Южному.

При том та, что шла к Южному, к ещё неизвестной Антарктиде, была, пожалуй, и первой чисто научной экспедицией, не преследовавшей материальных и практических целей. Все предыдущие русские «кругосветки» были очень рациональны, совершенствуя не только изучение навигации в Мировом океане, но и логистику русских владений у берегов Камчатки и Аляски. «Дивизия», ушедшая в 1819 г. к Северному полюсу в случае успеха тоже могла дать очень практичный результат – короткий путь от русских тихоокеанских гаваней в Атлантику.

И только экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева, отправившаяся на шлюпах «Восток» и «Мирный» к гипотетической Антарктиде, вообще не имела приземлённых целей, кроме чисто научных и, как сказали бы сегодня, «пиарных». Ведь пятилетка после окончательного разгрома Наполеона это череда международных конгрессов, на которых монархи Европы рулили послевоенным миром. И царь Александр I явно хотел изящно продемонстрировать венценосным коллегам, что первенствует не только на суше… Послать корабли одновременно к двум полюсам, обнять разом Земной шар, было трудно не только Австрии или Пруссии, но даже богатейшей Британии. Так что «властитель слабый и лукавый» знал толк в международном пиаре и «мягкой силе».

Официальный приказ о начале экспедиции в Антарктику гласил как с трибуны: «Кампания, предпринимаемая по повелению государя, имеет целью приобретение полнейших познаний о нашем Земном шаре…» При этом плавание к Южному полюсу задумывалась именно как международная научная экспедиция, но исключительно на русских кораблях. Планировалось везти к ещё неведомой Антарктиде трёх профессоров – русского и двух немцев, по одному от подданных Австрии и Пруссии.

Среди русских учёных недостатка в добровольцах не было, а вот приглашённые немецкие «натуралисты», Густав Кунце и Карл Мертенс, поначалу согласившись, в последний момент пред отплытием отказались. Европейские мэтры не сразу поняли, что это будет не просто кругосветная экспедиция – на «кругосветку» были согласны, а вот плавания к смертельным льдам испугались. Немецкие профессора отказались в последний момент, когда наши корабли уже перешли от Кронштадта в Копенгаген, и взять на место немцев двух русских учёных уже не было времени…

Впрочем, не все немцы были так боязливы – русские немцы, «остзейские» бароны той эпохи труса не праздновали. Начальник экспедиции Фаддей Фаддеевич (он же Fabian Gottlieb Benjamin) Беллинсгаузен был рекомендован царю Иваном Фёдоровичем (т. е. Adam’ом Johann’ом) Крузенштерном – благо будущий начальник антарктического похода служил у Крузенштерна мичманом в ходе первой русской «кругосветки». О том, как австро-прусские немцы испугались плавания во льды, русский немец Беллинсгаузен высказался дипломатично, но зло: «В продолжение всего путешествия мы всегда сожалели и теперь сожалеем, что не было позволено идти с нами двум студентам из русских, которые того желали, а предпочтены им иностранцы…»

«Император изволил сказать: Посмотрим!»

Накануне похода, в июне 1819 г. император пригласил капитана Беллинсгаузена в Петергоф и кое-что из той приватной беседы нам сегодня известно. Та экспедиция длилась свыше двух лет, более года в открытом море, и начальник просто не мог не поделиться со спутниками подробностями встречи с самим царём. Позднее один из мичманов так передал рассказ Беллинсгаузена: «Капитан осмелился изложить своё мнение, что в настоящее время все моря исследованы и невозможно уже сделать особенно великие открытия. На что император изволил сказать только: Посмотрим!»

Вот это царское «Посмотрим!», при всей разнице эпох и ситуаций, до боли напоминает знаменитое гагаринское «Поехали!» И два парусных шлюпа «поехали» к загадочному Южному полюсу Земли 16 июля 1819 г. Еще раз повторим – два столетия назад это было равносильно полёту в неизвестный космос, к другой планете.

Поэтому и подготовка была соответствующей, по самым высоким технологиям той эпохи. Большинство из тех навыков прочно забыты – кто сегодня вспомнит петербургского мастера Акинфа Обрескова, готовившего солонину для всех первых кругосветных плаваний русского флота. Его мясо, засоленное в особых дубовых бочках, не портилось годами ни в тропиках, ни у полюса. В эпоху, когда производство консервов еще не вышло из стадии экспериментов, подобная технология была на вес золота.

На «Востоке» и «Мирном» предусмотрели все возможные мелочи, вплоть до огромного запаса нательного белья для каждого на борту – чтобы можно было чаще переодеться сухим в условиях полярного холода и вечной морской влаги. Не забыли и материальную сторону путешествия – помимо романтики и служебных перспектив, всех участников похода, офицеров и рядовых, подкрепляло многократно увеличенное жалование. За год риска и труда в неведомых льдах Южного полюса царская казна платила как за 9 лет обычной морской службы!

Экипажи ушедших в Антарктику шлюпов были по-имперски интернациональны, начиная от двух капитанов – прибалтийского немца Беллинсгаузена и владимирского уроженца Лазарева – и заканчивая рядовыми матросами. Конечно, среди последних великорусские имена преобладали, но рядом с Иваном Шолоховым и Ефимом Гладким на «Востоке» служили Юсуп Юсупов из поволжских мусульман, поляк Ян Яцылевич и прибалт Христиан Ленбекин. А на шлюпе «Мирный» рядом с матросами Егором Берниковым и Павлом Моховым тянули такую же флотскую лямку Габидулла Мамлинеев, Симон Таус и Адам Кух из разных народов и с разных концов великой империи.