Неожиданная Россия
Шрифт:
В итоге Николай I добрым словом и пистолетом (в данном случае Измайловским гвардейским батальоном при паре пушек) успокоил толпу. Вообще в критической ситуации этот монарх проявил себя не как глава бюрократической машины, пресловутый «Николай Палкин», а совсем наоборот – скорее как народный трибун, прямо какой-то Фидель Кастро, успокаивавший возмущенные толпы личным общением и харизмой.
При этом встреча царя с народом происходила на фоне бушующей эпидемии. Столичные газеты по итогам того дня сообщали: «В течение суток заболело 212, выздоровело 8, умерло 100…» Сотня трупов в столице России той эпохи это как если б сегодня в столице РФ за сутки умирало по 2–3 тыс. жертв новой заразы.
К счастью, император не ограничился лишь лирикой с харизмой, сходу начав работу над ошибками,
«Слушайтесь Врачей, имеющих более разума, чем вы…»
Полиции запретили в обязательном порядке забирать всех заболевших в больницы. Повелели администрации больниц сообщать родным о состоянии пациентов. Во все лазареты назначались священники – привлекли даже монахов из ближайших монастырей. Петербургскому митрополиту Серафиму поручили обратиться к народу, а во всех церквях в регулярные проповеди обязательно включить необходимые разъяснения.
В итоге государственная пропаганда той эпохи родила несколько шедевров. Стоит процитировать кое-что из них: «Православные! От Царя-Батюшки сказано вам: берегитесь болезни, не кушайте и не пейте того, что Доктора признали вредным… Внемлите гласу Божьему, и слушайтесь Врачей, имеющих более разума, чем вы. Не разсуждайте о том, чего не понимаете, а слушайтесь тех, которые знают своё дело, и которым Отец наш, Русский Царь, вверил попечение о вашем здравии. Врач или Доктор, не станет мешаться в ваше дело: не будет учить вас, как лучше пахать или работать топором, но он знает, что должно есть и пить во время болезни, как вести себя и чем лечиться от недуга. Кто из вас говорит, что Лекарь не поможет, когда Бог посылает смерть, тот невежда и не постигает ни благости, ни величия Господа Бога!.. Повинуйтесь разумнейшим и исполняйте то, что вам советуют для вашего блага. Но так как Врачей везде не много, потому что наука даётся не всякому, то для сего отеческое Правительство учредило больницы, в которые помещаются больные, ибо Врач не в состоянии отыскать каждого больного в его уголке в разных домах…»
Слово «врач» и «доктор» в публикациях, наряду с монархом и богом, в те дни давали именно с большой, прописной буквы. В распространённом по городу обращении особо подчеркнули неприкосновенность медиков: «Некоторые частные люди дерзнули противиться законным распоряжениям полиции и стали отыскивать, преследовать и обижать Врачей, под тем несбыточным предлогом, будто они морят отвозимых в больницы людей. Государь Император Высочайше повелел вразумить сих заблуждающихся, что преследование Врачей, внушенное совершенным безумством и крайним невежеством, есть не только нарушение общественного порядка, но и самая постыдная неблагодарность к людям, которые посвятили все труды и усилия на пособие страждущему человечеству, на облегчение недугов и спасение жизни своих ближних…»
Словом, государственная пропаганда сработала хорошо. Но было бы куда лучше, сделай она это до бунта, а не после…
Уголовное разбирательство по итогам холерных беспорядков тоже вышло противоречивым. Царь не стал устраивать показательный процесс, да и полиция не смогла толком ни задержать, ни выявить реальных участников. «Кричал в толпе народа: Ура, холера!» – самое распространенное обвинение в полицейских протоколах по итогам того бунта. Среди задержанных был весь срез того общества – от крепостных до мелких дворян. В итоге самым строго наказанным оказался 18-летний крепостной крестьянин Карп Киреев, «за произношение буйственных слов» его приговорили к 20 ударам розгами. Итоги судебного процесса (он завершился только в 1832 г.) оставили общество скорее в недоумении.
«Холера не опасней турецкой перестрелки…»
В столице империи эпидемия с карантином длились почти четыре месяца, с 26 июня по 17 ноября 1831 г. По официальным
данным заболело 9245 чел. или чуть более 2 % населения. Из числа заболевших умерла почти половина, 4757 чел. или каждый сотый житель столицы.Всего же за 1829-31 гг. эпидемия охватила свыше половины всех губерний Российской империи к западу от Урала. По далеко не полным официальным данным тогда из 466 457 заболевших умерло 197 069 чел. Зараза косила прежде всего простой народ, но не щадила и верхи. В 1831 г. от холеры погибли старший брат императора, великий князь Константин и главнокомандующий русской армией фельдмаршал Иван Дибич. В том же году от холеры скончался один из богатейших аристократов, князь Николай Юсупов.
Эпидемия тогда прокатилась по всей Европе, тоже с многочисленными смертями и не без «холерных бунтов». Среди её известных жертв на Западе – знаменитый философ Гегель и французский премьер-министр Перье.
Спустя полтора десятилетия холера вновь вернётся в мир и накроет все континенты, кроме Антарктиды. Именно эта пандемия станет самой крупной из всех эпидемий XIX в. по числу жертв. В Евразии счет на сотни тысяч смертей будет идти и в Испании, и в Японии. В России же за 1846-48 гг. холера убьёт по официальным данным 784 563 чел. или 1,1 % населения.
Холера будет периодически сотрясать мир еще более столетия. Уже в самом конце XIX в. именно от холеры умрёт знаменитый композитор Чайковский, выпивший стакан сырой воды в элитном ресторане на Невском проспекте.
Всего же за минувшие два века ученые насчитывают семь всемирных пандемий холеры – но шесть последующих были уже привычной, знакомой и людям, и медицине заразой. Самым шоковым осталось именно первое массовое столкновение человечества с новой болезнью в 1830-31 гг. Как писал тогда Пушкин: «Знаю, что холера не опасней турецкой перестрелки. Да неизвестность – вот что мучительно…»
Глава 59. «Русский Калиостро»: друг Пушкина, изобретатель телеграфа, электрических мин и шифров
Изобретатель первого в мире телеграфа и автор первого в истории человечества подрыва мины по электрическому проводу. Создатель первого в мире телеграфного кода и самого лучшего в XIX веке секретного шифра. Друг величайшего русского поэта и создатель первой в России литографии (способ тиражирования изображений). Русский гусар, штурмовавший Париж, и первый в Европе исследователь тибетского и монгольского буддизма, учёный и дипломат.
Всё это один человек – Павел Львович Шиллинг, выдающийся российский изобретатель эпохи Пушкина и наполеоновских войн. Пожалуй, один из последних представителей плеяды энциклопедистов, «универсальных учёных» Эпохи Просвещения, оставивших свой яркий след во многих, зачастую далеких друг от друга сферах мировой науки и техники.
О сколько нам открытий чудных Готовят просвещенья дух И Опыт, сын ошибок трудных, И Гений, парадоксов друг…Эти знаменитые пушкинские строки, по мнению большинства исследователей творчества великого поэта, посвящены именно Павлу Шиллнгу и написаны в те дни, когда Пушкин вместе с ним собирался в экспедицию на Дальний Восток, к границам Монголии и Китая.
Гения русской поэзии знают все, в то время как его учёный друг известен куда меньше. Хотя в русской науке и истории он по праву занимает важное место.
Первая в мире электрическая мина
Будущий изобретатель телеграфа родился на землях Российской империи в Ревеле (ныне Таллин) 16 апреля 1786 года. В соответствии с происхождением и традицией младенца нарекли Пауль Людвиг барон фон Шиллинг фон Канштадт. Его отец был немецким бароном, перешедшим на русскую службу из немецкого герцогства. В нашей армии барон Шиллинг-старший дослужился до чина полковника, за храбрость в боях с турками и поляками получил высшую военную награду России – орден Святого Георгия.