неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди
Шрифт:
– А откуда у вас эти таблетки? Их же вроде только по рецепту продают!
– Кто ищет, тот всегда найдет! И я нашла, прочитав на форуме суицидников, что это лучшее средство для прямого рейса на тот свет в сочетании с сорокаградусной прозрачной поддержкой. Но то ли поставщик неудачный попался, то ли лекарство – подделка, весь ритуал с почестями самопрощания привел лишь к жуткой головной боли наутро и дичайшему раздражению кишечника в виде фамилии испанского футбольного нападающего Поносе. Да, нелегко тогда пришлось в поисках туалетной бумаги и выполнения рабочих обязанностей. Ну а вторая попытка – драматичный прыжок с моста, соединяющего мой город и столицу региона – Нижний Новгород. Один фактор я не учла тогда. Когда хочешь откинуться на тот свет, не нужно перед этим заливать в себя тонну алкоголя.
– Ты упала назад на мост?
– Да, и вырубилась еще вдобавок. Странно только, что тело никто не обнаружил до утра, ведь мост – это стратегический охраняемый объект, и где был охранник – вопрос. В общем, все это лишь штрихи полноценной драмы, о которой говорить можно вечно. Давайте приступим уже к заданию!
– Молодец, девочка, – сказала психолог, встала со стула и направилась ко мне. Сравнявшись со мной, она попросила меня встать со стула. – Юля, нам нужны девушки, которые точно знают, зачем они идут на этот проект. Мы ищем тех, кто осознаёт, что еще не все потеряно, и готовы протянуть им руку помощи. От тебя нужно лишь одно – доказать, что в тебе есть хоть капля женственности, в которую мы можем поверить и за которую уцепиться, потому что пока мы тебе не верим и видим перед собой мужика, которому нужно просто изменить пол.
Эти слова шаровой молнией ворвались в мою грудную клетку и пригвоздили легкие к хребту. Я стояла обезоруженная, не зная, что делать и как это показать. У меня буквально онемели руки, дыхание остановилось, ноги прикипели к бетону, а пульс стал нитевидным.
– Что мне сделать? – едва смогла выдавить я из своих онемевших легких.
– Я не знаю, но мы не верим, что ты хочешь измениться.
Возможно, это был достаточно распространенный прием манипуляции на кастингах, о которых я, в силу отсутствия опыта и особенностей восприятия, не знала. Однако отчаяние поразило меня в тот момент, глаза забегали по лицам кастингующих в ожидании хоть какого-либо намека на то, что нужно сделать. Однако, не находя ни в ком из них поддержки, а видя лишь жаждущие зрелища пики глаз, я бессильно опустила руки и уставилась в пустоту за затылком психологини.
– Ну что, ничего? – спросила она спустя минуту, казавшуюся вечностью.
Я еще раз посмотрела ей в глаза, не находя в них отклика, она развернулась и пошла на место. Как только она села, я поняла, что сейчас или никогда – сняла с волос резинку, распустила волосы, посмотрела в потолок. Вспомнила, как в замедленной съемке фильм своей жизни, о которой рассказала этим незнакомым мужчинам и женщинам. Пробежала взглядом следы крови на снегу, руки матери, вытиравшие с лица следы крови на ссадинах, медведицу сзади и… разрыдалась. Я стояла и рыдала так, как никогда за последние 14 лет с момента того самого избиения на глазах беременной мамы. Навзрыд, с соплями, ручьями слез, упав на стул и схватившись за волосы, ставшие сырыми от соприкосновения с моими жидкостями.
– Юль, посмотри на нас, – прозвучал голос психологини.
Я подняла голову с растрепанными волосами и приставшими к лицу прядями, всхлипывая на каждом выдохе, как мопсы на смешных видео в Ютубе, и произнесла: «Возьмите меня, пожалуйста, мне больше некуда идти».
В аудитории воцарилось молчание, и я перестала всхлипывать по прошествии двух минут тишины, будто они ждали, когда я успокоюсь.
– Все, Юль, кастинг окончен. Ты свободна, – произнесла психологиня, сняв с себя очки, собрав руки в кулак, оперевшись на них лбом и закрыв глаза.
– Что ж, Юль, большое спасибо, что приехала! Это было очень интересно! Сейчас Алена тебе все расскажет, как мы будем взаимодействовать дальше, и еще одно… Ты красивая, и в тебе есть женственность, знай это! – произнесла худенькая блондинка, улыбнувшись так тепло, что поры моего лица быстро впитали слезы.
– Ладно, понятно. Спасибо вам, что выслушали, – ответила я, начав пожимать всем руки и натянув «рабочую» улыбку любезности. Учитывая свой опыт собеседований, я понимала, что
данное окончание больше походило на фразу «мы вам перезвоним», сигнализировавшую «забудьте, вы нам не подходите». От этого осознания я расстроилась так сильно, что ощутила это чувство глубоко внутри стекавшим, как смола, по стволу ног в пятки – туда, где недавно бушевал страх предстоящей судьбоносной встречи. Как правильно подметил русский народ, «душа в пятки ушла», хотя, по заверению мифов Древней Греции, душа находилась в печени. И поэтому именно ее клевал орел у Прометея, создателя человеческого рода, титана, восставшего против Олимпа и самого Зевса во благо сохранения людей, принесшего часть Олимпийского огня на землю и за это прикованного Громовержцем к скале.В натянутой на лицо-расстройство маске вежливой улыбки я пожала руки всем присутствовавшим и, как Элвис, собралась покинуть здание. В предбаннике, в глубине всеобщей дремоты и залипания в телефоны сидели все те же: самбистки, культуристки, Одичалая и последняя, не проявившая ни малейшего участия в нашей кампании по изменению себя.
– Ну, как? – встала с дивана и спросила Одичалая.
Я расстроенно пожала плечами, подала ей ладонь для рукопожатия, однако она взяла и по-мужски приобняла меня, пожелав удачи. Тут подбежала Алена-блонди и защебетала благодарности за то, что я приехала. Однако я быстро пресекла этот льстивый поток речи, обрубив:
– Ален, спасибо тебе огромное, но я не дура и все поняла. Спасибо, что смотрела мои видео и была на связи! По крайней мере, я попробовала! Прощай, не провожай! – остановила я плечо в плечо идущую со мной по советскому коридору.
И несмотря на весь свой напыщенный маникюр, надутые ботоксом губы, яркий вызывающий наряд, она произнесла важную вещь:
– Юлек, отчаиваются только слабые, а ты не слабак! Все наладится! – И вновь прильнула ко мне всем телом, по-женски обняв за плечи и оставив на щеке след красной помады.
Я спустилась вниз, туда, где оставила своего друга, четырнадцать лет назад присутствовавшего при моем избиении на глазах у беременной матери. Возможно, именно поэтому он до сих пор был со мной. Ник сидел на ступенях у входа, охранник так и не пустил его в закуток коридора, где стояло кресло. Прислонившись головой к стене, в наушниках, мерно дышал в дремоте на потоках сквозняка, бессильного сбросить его куда-либо – в реку или назад на мост. Я сравнялась с ним и села на ступенях рядом, слушая, что в наушниках играл Oxxxymiron. Как он смог заснуть под этот вымудренный рэп – загадка. Я посмотрела на его покрытый щетиной профиль и вспомнила того щеночка, стоявшего в незнании, что делать со мной и с гопниками.
– Ник! Подъем! Элвис покинул здание! – бодро сказала я, несмотря на витиеватые ноты расстроенного голоса, и смачно хлопнула его по плечу.
Он всполошился и опрокинулся назад под действием импульса приложенной мной силы. Может быть, и со мной было так же на том мосту, просто я не разглядела ладонь?
– Мать, твою мать! Чо так пугаешь! Я думал, тебя уж там расчленили! Четыре часа, е-мае, нам уезжать уж скоро! Хотел через полчаса уже рваться искать тебя в этом кишечнике Останкино. Ну, чо, как прошло, что было?
Мы одновременно встали и проложили путь по навигатору сначала на Красную площадь, потому что Ником двигало стремление найти на ней шаурму, в успешности чего я сильно сомневалась. А затем – на вокзал, где шансы найти шаурму были явно выше, однако, как оказалось в итоге, ни там, ни там ее и за сотню метров не было, поэтому перед самым отправлением поезда пришлось забраться в какие-то чащи за Ленинградским вокзалом и найти тот самый пункт с «пищей Богов», как он называл этот сверток мяса, капусты и теста. На Красной площади Ник сел на корточки и попросил его сфоткать в такой позе. Я же встала на фоне главной башни с часами и засунула руки в карманы, стиснув желваки так, как это делал мой отец. Во время моего первого визита в Москву отец сделал мне точно такое же фото, однако на нем я была гораздо веселее, пусть все с тем же хвостом длинных волос, сыгравших роковую роль в кастинге. В 10 лет я указывала рукой на башню, искренне радуясь своему присутствию в том времени и в том месте, по прошествии 14 лет я стояла в костюме со сжатыми в брюках кулаками, разочарованная своим кастингом и не знающая, что будет дальше.