Нэпман 10. Финал
Шрифт:
Его глаза горели неугасимой ненавистью. Такие люди никогда не смирятся с оккупацией, они будут сопротивляться до последнего вздоха.
Хэ Лун, услышав эту историю, сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели:
— Вот почему мы сражаемся. Не только за землю или ресурсы, но за само право нашего народа жить с достоинством.
К полудню зной стал почти невыносимым. Местные жители вернулись в свою деревню, обещав прислать связных при появлении японцев в районе.
В штабе собрались командиры для уточнения плана дальнейших действий. Новая информация, полученная от местных
— Этой тропой пользуются только контрабандисты, — показал Хэ Лун на карте. — Она обходит все японские посты и выводит прямо к северным отрогам Дацинского хребта. Оттуда до нефтяных месторождений менее двадцати километров.
Сопкин задумчиво потер подбородок:
— Тропа выдержит тридцатитонные танки?
— Придется расширить некоторые участки, — ответил Хэ Лун. — Но старик сказал, что там твердый грунт, даже в сезон дождей проходимый для тяжелых повозок.
Я изучал карту:
— Это меняет расчеты времени. Если используем эту тропу, то можем выйти к исходным позициям для атаки на шесть часов раньше запланированного.
— И застать японцев врасплох, — добавил Окунев. — Они не ожидают удара с севера, тем более по неизвестной им тропе.
— Решено, — я отложил карандаш. — Выступаем в двадцать ноль-ноль. С наступлением темноты двигаемся по новому маршруту. К рассвету должны выйти на исходные позиции.
Остаток дня прошел в подготовке к предстоящему броску. Проверяли технику, заправляли танки горючим, распределяли боеприпасы, отрабатывали взаимодействие между подразделениями.
Под вечер пришло сообщение от разведчиков Хэ Луна. Японцы усилили гарнизон в Дацине дополнительной ротой пехоты и несколькими легкими танками. Однако основные силы по-прежнему концентрировались вдоль железной дороги, готовясь к провокации для оправдания полномасштабного вторжения.
Я вышел на окраину деревни. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багряные тона. Пыльная дорога тянулась на восток.
Сопкин присоединился ко мне, прервав раздумья:
— Люди отдохнули, техника в порядке. Будем готовы к выступлению в двадцать ноль-ноль, как приказано.
— Что с «Катюшами»? — спросил я.
— Овсянников доложил полную готовность. Батареи заряжены, установки проверены. Расчеты провели дополнительную подготовку.
Я кивнул, мысленно перебирая этапы предстоящей операции. Внезапный танковый прорыв, поддержанный реактивной артиллерией, должен ошеломить японцев, не ожидающих нападения с севера. Пока они опомнятся, мы успеем захватить нефтяные месторождения и создать линию обороны. А китайские партизаны, атакующие с юга, отвлекут внимание противника и создадут впечатление масштабного восстания местного населения.
— Вам не кажется странным, товарищ Краснов, — внезапно спросил Сопкин, — что японцы, имея разведку и агентуру, до сих пор не обнаружили наше выдвижение?
Вопрос был уместным и требовал серьезного размышления.
— Возможно, дело в неожиданности направления, — ответил я. — Они ждут нас с запада, вдоль основных дорог и железнодорожных линий. Северное направление считается непроходимым для тяжелой техники.
— Все равно настораживает, —
Сопкин нахмурился. — Утроим бдительность на ночном переходе. И проверим проводников перед выдвижением.Я согласился с этими мерами предосторожности. В такой операции нельзя исключать предательства или утечки информации.
К нам присоединился Хэ Лун, только что вернувшийся от своих разведчиков.
— Путь проверен, — сообщил он. — Тропа расчищена, в узких местах вырублены деревья для прохода техники. На всем маршруте стоят мои люди, предупредят о любой опасности.
— Что с деревней Цинхуа? — спросил я, вспомнив название населенного пункта, через который нам предстояло пройти. — Там есть японский гарнизон?
— Был небольшой пост, десять солдат, — ответил Хэ Лун с мрачной улыбкой. — Больше нет. Мои люди позаботились.
Я предпочел не спрашивать о деталях. Так же, как и о том, доставил ли он захваченных пленных патрульных в лагерь.
Партизанская война жестока, и методы Хэ Луна, возможно, не всегда соответствовали Женевской конвенции. Но в данной ситуации главным было достижение цели.
С наступлением темноты деревня Лунхуа словно вымерла. Ни огонька, ни звука.
Танки и грузовики, весь день прятавшиеся под маскировочными сетями, один за другим выдвигались на исходные позиции. Командиры подразделений проверяли готовность личного состава.
Я обошел колонну, лично убеждаясь в готовности. Солдаты выглядели сосредоточенными, но спокойными.
Овсянников, проверявший «Катюши», доложил о полной готовности.
В двадцать ноль-ноль я отдал приказ о выступлении. Колонна тронулась в путь, двигаясь по узкой тропе в глубине маньчжурских лесов. Впереди шли проводники из отряда Хэ Луна, указывая дорогу. За ними головной дозор из бронеавтомобилей, затем основные силы танкового батальона, артиллерия, пехота на грузовиках.
Штабная машина двигалась в середине колонны, позволяя мне контролировать как авангард, так и арьергард. Несколько раз мы проверили состояние дороги.
Грунт твердый, выдерживал вес машин. В некоторых местах узковато, но проехать можно.
Ночной марш продолжался. Иногда приходилось останавливаться, чтобы разведчики проверили путь впереди или расширили особенно узкие участки. Несколько раз саперы укрепляли почву в низинах, чтобы тяжелые танки не увязли.
К трем часам ночи мы миновали деревню Цинхуа. Пустые дома с выбитыми окнами смотрели на нас, как глазницы черепов. Следы недавней схватки, гильзы на дороге, кровавые пятна на земле, напоминали, какой ценой расчищен наш путь.
В четыре тридцать разведчики доложили, что впереди, в пяти километрах, виден японский блокпост. Небольшое укрепление, контролирующее дорогу в направлении Дацина.
Я вызвал к себе Сопкина, Хэ Луна и Александрова для экстренного совещания.
— Блокпост нужно снять бесшумно, — сказал я. — Если поднимут тревогу, весь эффект внезапности будет потерян.
Александров предложил план:
— Десять человек из моей группы плюс столько же партизан Хэ Луна. Используем тропу в обход, выйдем с тыла. Снимем часовых ножами, остальных нейтрализуем в казарме, пока спят.