Непобежденные

Эна кивнула.

— Пойдем, я кое-что тебе покажу.

Девушка понимала, что перед ней, наверняка, не сама Бахти, а иллюзия, навеянная ректором и другими наставниками, но всё казалось удивительно точным и таким живым.

Бахти привела её в старую комнату. Эна помнила здесь всё, до мельчайших деталей.

— Узнаешь?

— Конечно!

Проведя рукой по истрепанным корешкам книг, Эна села на единственный стул в комнате.

— Что именно вы хотели мне показать?

— Человек не может двигаться вперед, если в его душе все еще лежит сомнение из прошлого. Оно не должно отравлять тебе жизнь, но пусть послужит толчком для твоих действий.

— Я немного не понимаю.

— Я хочу показать тебе, кем была твоя мать и почему она погибла. Ты готова к этому?

Девушка сжала руки в кулаки.

— Я уже ведь кое-что знаю. Вы что-то скрывали от меня?

— Может быть… — Бахти, явно, ждала ответа Эны, и та, наконец, кивнула. Женщина в ответ протянула ей запечатанный свиток. — Это оставила твоя мать, тебе и открыть его.

Девушка взяла письмо дрожащими руками и, едва коснулась печати, как та тут же рассыпалась в её руках. Она развернула свиток, перед ней — лишь чистый лист. Девушка сощурилась, пытаясь найти хотя бы мельчайшие буквы, но их не было. Она хотела уже спросить Бахти, что это за шутки, но самой наставницы уже не было, да и вокруг — больше не ее прежний дом. Нет, это место ей совсем незнакомо. Вскочив с мягкого, обитого бархатом стула, Эна недоуменно осмотрелась. Да, где же она теперь?

Осторожно выглянув из комнаты, она приметила суетящихся слуг, но её, кажется, никто не замечал, будто бы её тут и не было.

Эна вышла из комнаты и устремилась за слугами. В любом случае, подумала она, надо пройти и этот путь.

Слуги несли на подносах блюда и напитки, очевидно, что в этом богатом дворце устраивают пир. Даже в доме Аггуль девушка никогда не видела такой богатой посуды и такого количества разнообразной снеди.

Наконец, по склоненным слугам и радостным голосам, Эна поняла, что она достигла цели. Перед ней распахнули широкие створки дверей, и Эна прошла вперед вслед за десятками прислужников, не смеющих поднять взгляда. Огромная комната и широкие столы, а во главе — мужчина, довольно молодой, можно даже сказать, красивый, если бы не эти стальные, неживые глаза. Светлые волосы падали аккуратными прядями на плечи, а пальцы, усеянные перстнями, лениво катали виноградинку. Он осматривал всех пришедших и, кажется, знал о них всё, так как его взгляд не выражали ничего, кроме скуки и пресыщенности жизнью.

Но тут всё изменилось. Створки распахнулись вновь, и в зал вошла женщина. Ее единственным украшением были темные густые и длинные волосы, изящно уложенные и завитые, одеяние же было совсем простым — темно-синее сати [1] и больше ничего. Тем не менее, лицо восседающего во главе мужчины изменилось. Он улыбнулся, причём, Эна могла точно сказать, что это искренняя улыбка, даже его глаза будто изменились.

Женщина лишь слегка склонила голову, видимо, её статус был очень высок и медленно направилась вперед. Все гости завороженно наблюдали за ней, следя за каждым её шагом.

1

На санскрите «сати» означает «полоска ткани», одеяние, похожее на современное сари (инд.)

— Верховная жрица Нияти, — пробасил прислужник, и все гости поклонились ей.

Эна зажала рот руками, чтобы не крикнуть во всю мочь — Мама!

Мужчина встал ей навстречу и протянул руку. Эна, хоть и не могла оторвать взгляда от матери, которую она никогда не видела при жизни, но и она не могла не заметить, как некоторые гости переглянулись, кто-то зашептал, кто-то подмигнул. Зависть наполнила собой богатый зал.

— Ваше императорское величество, приветствую вас.

Сам император! Так вот он какой!

Эна уже внимательнее присмотрелась к мужчине. Пожалуй, именно так она и представляла себе убийцу своей матери. Но сейчас в его глазах не было ненависти. Отнюдь, он с восхищением и обожанием провожал каждое движение Нияти.

Император посадил её рядом с собой по правую руку, вызвав очередную порцию шепота.

Пир продолжался, гости поднимали бокалы на золотых ножках, пили за здоровье императора и жрицы, благословляли империю на дальнейшие завоевания. У Эны кружилась голова от криков, бесконечных разговоров и незнакомой ей музыки. Но она продолжала стоять рядом, всматриваясь в черты матери, находя и общее с собой.

Вдруг всё поменялось, закружился роскошный зал, перемешались лица аристократов и прислуги, золотая и серебряная посуда взмыла в воздух, осталась лишь каменная темница. Жрица Нияти сидела на полу, всматриваясь в крохотное окошко и напевая какой-то мотив. Она выглядела спокойной, словно продолжала сидеть по правую руку императора и слушать очередную лесть придворных. Эна почувствовала уважение и, в то же время, тоску.

Двери открылись, и в темницу проскользнул человек в темном плаще с ног до головы. Он остановился у камеры Нияти, схватившись за решетку.

— Я пришел за тобой.

Женщина улыбнулась, но так и не встала с пола.

— Я не могу.

— Нияти!

— Ты… пока тебе сложно понять, но скоро ты со всем разберешься. Запомни мои слова. Я ни о чем не жалею, если бы круговорот жизни вновь совершил оборот, я бы поступила также. Я люблю тебя, и это ничто не изменит.

— Пожалуйста, — голос мужчины прозвучал глухо, — прошу тебя, пойдем со мной. Я могу тебя спасти.

— Мой ответ — тот же, надеюсь, когда ты увидишь её, ты простишь меня.

Мужчина схватился руками за голову и упал на колени. Сама же бывшая жрица не пошевелилась, даже не взглянула в его сторону.

— Ты понимаешь, что погибнешь? Он не пожалеет тебя, несмотря ни на что!

— Я знаю, — Нияти улыбнулась и посмотрела на одинокую луну, виднеющуюся даже сквозь такое маленькое окошко, — я знаю, я всё знаю.

Мужчина сел на пол, спиной к жрице. Его лицо было невозможно рассмотреть из-за длинного темного плаща с капюшоном.

— Я знаю и то, что сейчас ты ненавидишь меня, — продолжила жрица, — но ты не знаешь всего.

— Так расскажи! — мужчина сжал кулаки, пытаясь сдержаться.

— Не могу, я дала слово.

— Ему?

— Да.

— В обмен на что?! Почему ты молчишь? Что он пообещал тебе за это?

Женщина ласково улыбнулась, но он этого не заметил. Эна видела, что его пальцы посинели, до того он стиснул их.

— Уходи теперь, мне достаточно того, что я тебя услышала.

— Нияти…

— Это мой выбор. Мы знали, на что шли, знали, что это не может длиться вечно. Верховная жрица служит лишь императору, в её жизни нет других людей, она — посредник между высшими силами и самим повелителем. Наивно было думать, что наше счастье будет долгим.

— Я могу спасти тебя, — повторил мужчина и сдернул с головы капюшон.

Эна громко ахнула, но тут её никто не мог услышать. Это было лишь воспоминание, прошлое, которое уже никогда не вернется, никогда не изменится.

Перед решеткой стоял ректор академии Балии, совсем молодой, но с таким безумным взглядом, с такой тоской в глазах. Сейчас он был невозмутимым и холодным, тогда же, много лет назад, он изо всех сил боролся с собой, чтобы не вызволить Нияти из темницы.

— Уходи…