Неподчинение

Я послушно села на переднее пассажирское, протянула мужу мобильник. Он не глядя бросил его под колеса, потом и свой собственный. Обошел машину спереди и сел за руль.

— Пристегнись. Ты сдохнешь только тогда, когда я тебе это разрешу.

Прикусила щеку с внутренней стороны, уговаривая себя, что все это ради дочки. Мы поехали, пластик мобильников затрещал под колесами, и это выглядело так буднично: радио играет, муж, жена, только пистолет, лежавший на коленях Динара дулом в мою сторону, нарушал картину.

Вот бы схватить его и пристрелить… Только не решусь я, важней всего то, что с моей дочкой. Я не могла это объяснить, просто сердце болело, стоило представить, что с ней может что-то произойти. Эти мысли отключали все прочие, все инстинкты самосохранения, вообще все, кроме материнского.

Динар молчал, только музыку врубил громче, ехал на пределе скоростей: я всегда боялась его тяги к быстрой езде, особенно после той ужасной аварии. Первый год казалось, сейчас снова повторится, вылетят подушки, сработает пиропатрон и весь салон заволочет дымом и гарью.

На мгновение мелькнуло — как Руслан там? Разозлится, наверное, когда узнает и будет прав. От этого больно стало, почти физически.

Динар привез меня в посёлок коттеджный, попроще нашего. Заборы не такие большие, да и дома поменьше на пару этажей. Остановились возле кованых дверей, со стороны гаража ворота распахнулись внутрь, пропуская нас. Дом из белого кирпича, почти неприметный, двор теряется в темноте.

Я из машины вышла и остановилась, обернулась к нему:

— Ясмин тут?

— Я не помню, чтобы разрешал тебе говорить, — нахмурился, рукой с пистолетом махнул, — шагай давай.

— Я не пойду, — упрямо заявила и в глаза ему посмотрела, впервые за долгое время, наверное вот так: прямо, открыто.

А он глаза отвёл и рявкнул:

— У тебя что, дочь запасная есть? Вперёд!

Я пошла за ним, по сторонам не смотря. У Динара зазвонил телефон, второй видимо, я на звук обернулась, в надежде услышать голос дочери. Он меня в комнату толкнул, дверь закрыл за спиной, а потом только ответил. Я ухом прижалась к дверному полотну, пытаясь разобрать, о чем Динар будет говорить, но не смогла.

— Я сказал не звонить! — рявкнул он и от его голоса, казалось, завибрировало дерево, к которому я прижималась. — Что?

В этом коротком слове столько удивления. Я замерла, а потом отшатнулась, упав — Динар со злости кулаком прямо в дверь трахнул, да так, что по её полотну пробежала трещина. Раздались шаги, он уходил, и орал что-то в трубку, чем дальше, тем хуже слышно, непонятно ничего, ясно только одно — в бешенстве.

Я встала и отряхнула колени от пыли. Огляделась в комнате — минимализм на грани нищеты. Динар в ярости, и да, наверное подушкой для битья — в фигуральном смысле, по настоящему он меня никогда не бил, стану я. Вы сочтёте меня сумасшедшей, но в данный момент я этому рада. Потому что пусть лучше на мне злость вымещает, чем на моей дочери. Моей, только моей. Сейчас я рада тому, что Ясмин не его ребёнок. И одновременно этого боюсь. Потому что понимаю — ещё не знает. И остаётся только молиться о том, чтобы не узнал, как можно дольше.

— Брату позвонишь, — сказал Динар возвращаясь. — Слишком много возни было, привлекли внимание. И скажешь блять, все строго по тексту.

Я голову вздернула. Смотрю на Динара снизу вверх. Под глазами тёмные тени, веки набрякли, то ли не спал давно, то ли слишком увлекался алкоголем в последние дни. Щеки заросли щетиной, но она не такая, как у Руслана — того колкого ёжика хотелось касаться. У Динара щетина грязно-серого цвета, и словно клочками растёт. На рубашке пятно…

Он так жалок в данный момент. Пытаюсь разглядеть в нем мальчишку, которого любила когда-то — не могу. Словно умер, а на смену ему пришёл совершенно чужой, незнакомый мне человек. Но главное — не это. Я по прежнему опасаюсь Динара, у него в руках моя дочь, моя жизнь. Но во мне больше нет слепого страха. Я словно изменилась за короткие часы своей свободы.

— Нет, — говорю я по возможности твёрдо. — Я не буду ему звонить. Я ничего делать не буду до тех пор, пока не увижу свою дочь.

Я сижу на полу, поджав колени, Динар шагает ближе, наклоняется, заглядывая в мои глаза. Улыбается нехорошо.

— Смелая стала? — спросил он. — Была унылым дерьмом все эти годы, теперь волшебного хрена отведала и с колен встать решила? Сделаешь все, что скажу.

И с размаху меня ударил. Не кулаком — оплеуха. Первый раз ударил. Удар был несильным, но голова моя мотнулась, а во рту появился солоноватый привкус крови. И я…я улыбнулась, показав розовые от крови зубы.

— Да, — даже спорить не стала. — Отведала. И правда, волшебно.

Он замахнулся, но ударить второй раз не решился. Вышел, когда возвращался, я шаги его слышала, и не только их — до боли знакомый весёлый перезвон таблеток в баночке.

— Будем из тебя послушную зайку делать, — хмыкнул Динар, опускаясь передо мной на корточки.

И кинул мне банку с таблетками. Я знала, выхода нет. Пить заставит. Подобрала банку, откупорила, заглянула туда, в оранжевое стеклянное нутро — таблеток порядком. А потом просто опрокинула в рот всю банку. Проглотить сразу не смогла, во рту пересохло. Да и не собиралась. Я хотела посмотреть, как он отреагирует.

Он испугался. Я видела этот страх, что заволок его глаза молочной плёнкой. Бросился ко мне, рот руками раскрыл, таблетки выковыривает, у самого пальцы трясутся.

Тогда я поняла — что бы не происходило, Динар слаб. Сейчас я нужна ему как никогда. Главное — суметь этим воспользоваться. Динар матерился, а я мягко уплывала на волнах — пару таблеток я все же проглотила, засыпала и улыбалась.

Глава 20. Руслан

Я на мгновение замер, метнулся взглядом — на силуэте, утопающем в темноте, не виднелось крови. Через секунду Макс, выматерившись, щёлкнул выключателем, загорелся свет, я опустился на пол рядом с Ильёй. Крови не было точно. А грудь… вздымалась.

— Он спит, — сказал Макс. — Натуральным образом спит. Я ему даже завидую, когда мы спали нормально в последний раз?

Я потряс Илью за плечо, он открыл глаза, уставился на меня мутным взглядом, затем всхрапнул.

Я бросился в комнаты уже зная, что там увижу. Пустоту. Зай не было.

— Она сбежала, — продолжил Макс. — Просто траванула Илью и сбежала. Ты сам это понимаешь. Если бы её украли, то вместо храпящего Ильи мы бы труп нашли.

— Замолчи! — заорал я, хотя он говорил очевидное.

Она сбежала. Просто подставила меня и ушла, смысла этой игры я не понимал.

— Нужно скорую вызвать, — послышалось за моей спиной. — Хрен знает, какую дозу ему эта чокнутая дала.

Я сжал кулаки, развернуться бы и дать в морду… Но — нельзя. Будет просто не по-человечески, ибо Макс прав, сотни раз прав. Мои люди рисковали жизнью, чтобы спасти Зай, а теперь все это просто лишилось смысла. Макс имеет право ненавидеть Зай.