Непогасшее солнце

– А ты Никита?

Я чувствовал, как капли пота скользили по коже спины, направляясь к резинке шорт. Я расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и, похоже, смутил этим девушку. Она бросила взгляд на мои ключицы и снова опустила глаза.

– Через два дня встретимся в санатории? Ты выбрала тот же корпус, что и я?

Находить тему для разговоров мне всегда было сложно, но главное я старался не молчать.

– А ты тут как?

Девушка глянула на здание позади нас. От огромных серых букв над дверью, девушка вздрогнула.

– Ходил к одному человеку, неважно, – я хоть и буркнул, но улыбнулся.

Говорить на эту тему я не любил, никому не рассказывал о Константине и старался даже не думать об этом.

Алиса смотрела в глаза проходящим мимо нас, но почему-то избегала моего взгляда. Я сам не привык к прямым взглядам, но меня смущало, когда собеседник отворачивался.

– Я давала последние показания по своему делу. Чувствую себя свободной, – вдруг девушка покрутилась вокруг себя на месте. Её густая коса из волос, переместилась с одного плеча, на другое.

– Ты ждёшь мужа? – я кивнул, указав на её безымянный палец.

Она вытянула руку и спешно сняла кольцо, затем оно оказалось в помойке. Я удивлённо вздохнул и вскинул одну бровь.

– Чтобы жить без страхов, нужно выкинуть всё, что напоминает об ужасе былых дней. Я не замужем, но я ходила на курсы самообороны, – намекнула на то, что она может себя защитить, но зачем мне это знать?

– Ладно, ладно, – я согнул руки в локтях и показал ей ладони, будто сдался, после её слов. Затем я рассмеялся, а она за мной.

– До встречи?

– Хочешь, я заберу тебя? И мы поедем в санаторий вместе?

Я поначалу мялся, но потом всё же предложил. Она правильно сказала: нужно выкинуть всё, что напоминает об ужасе былых дней. В моём случае необходимо выбросить страхи из головы, начать общаться, не боясь, что люди вскоре испарятся из жизни.

– Встретимся у автобуса, – когда она говорила, имитировала взгляд опасного хищника. Мне кажется, она пытается защититься.

– Могу попросить твой номер телефона?

Я показался навязчивым? Или с её глаз я похож на маньяка, который обязательно с ней что-нибудь сделает? Если мои догадки не подходят, то почему она сделала маленький шажок назад?

– Может, потом.

Её ладони сомкнуты в кулаки, но лицо выражает нервное спокойствие. Вижу, её что-то беспокоит.

– До встречи, – я не стал напрягать её дальше и поспешил уйти, тогда Алиса крикнула мне в спину, что едет не одна, а с двумя чертовски сильными девушками.

Я, не поворачиваясь к ней лицом, кивнул, а потом усмехнулся. Для чего-то доказывает мне, что она сильная и её подруги такие же. Она немного чудаковатая, но мне нравится, как искренни она разговаривает.

Возможно, было слишком рано узнавать её номер телефона, но я ничего такого в этом не увидел, а вот она поняла мои намерения не такими, какими я хотел их показать.

Я вернулся домой, и моя мать сразу накинулась на меня с расспросами об отце. Я ещё не успел снять обувь, как мамаша, дёргая передо мной пачкой таблеток, снова угрожала мне своей смертью.

– Как Костя? Ты всё ему передал? Его там не бьют?

Я вырвал из её руки таблетки и кинул на пол. Женщина посмотрела на них и заревела.

Мне жаль маму, я не отрицаю, но я не первый год терплю подобное, всё это вошло в привычку.

В квартире давно нет уюта, всё покрылось пылью, и пахнет плесенью. Я покупаю продукты на деньги, что зарабатываю, перебиваясь с одной работы на другую. Из-за отца на нормальную работу меня не берут.

Я рассказал женщине, что её муж в слишком полном порядке, и вошёл в свою комнату. Единственное место, где было чисто и пахло свежестью. После суда, где Константину вынесли приговор, я помешался на чистоте.

Я мог убираться в комнате целый день и всё равно был недоволен. Мать не даёт мне прибраться в квартире, она говорит, что стены запомнили моего отца, а тряпками, мылом и водой, мы его смоем.

Оба моих родителя поехали головой, а я боюсь, так сильно опасаюсь, стать третьим сумасшедшим в семье Эвансов.

Никита Эванс, Константин Эванс, Кристина Эванс – самая сумасшедшая семья в городе.

Я уезжаю на месяц. Беру с собой практически все свои вещи, и оставляю половину своих сбережений матери. Мне хотелось заплакать, когда мама не хотела отпускать меня, держа за плечо около открытой двери на выход, но я давно разучился лить слёзы. Становиться взрослым пришлось чуть раньше, чем мне хотелось.

Иду к автобусу, нужно пройти 6 километров, но мне это в радость. Я люблю гулять один, особенно когда на улице тепло.

Я всё ещё слышу голос мамы, он повышается и становится до ужаса тихим. Ни автобусы, ни дети, что кричат на всю улицу, не заглушают её сдавленный, трескучий голос: «Уйдешь, меня больше не увидишь!» «Прочь!» «Сынок, прошу, не уезжай, – всхлип. – Кто же за отцом поухаживает».

Сама она ходить к нему отказывалась, говорит, слишком постарела с того дня, когда его засудили. Не хочет показываться перед ним такой… не молодой… и не невинной…

Как только у меня появится своя семья, я не позволю им страдать, как сам и как моя мать. В последнее время я часто думаю о женитьбе, но последняя моя попытка отношений закончилась неудачно:

Её звали Полина, для меня она была красивее всех, но другие считали её серой, некрасивой мышью, она просила защищать её от других, чем я и занимался, пока не загремел в полицейский участок и не отсидел 15 суток. Тогда я понял, что иду по дороге отца, а не по своей. Я любил девушку, но пришлось разорвать отношения. Полина хотела не любви, а самоутверждаться с помощью моей силы.

Алиса

Я свободна!

Два года подряд я рассказывала о произошедшем, а сегодня дала последние показания, и моя старая жизнь обнулилась. Я начну жить по-новому, постепенно перестану бояться, оглядываться, а самое главное, я начну общаться с противоположным полом.

Никита, мой новый знакомый, мне понравился, он первый увидел, как я прощаюсь со своей старой жизнью: выкинула обручальное кольцо, которое носила для вида, чтобы люди рядом думали, что меня будут искать, если я пропаду.