Непогасшее солнце

Но я не чувствовал себя расстроенным, за долгое время, это первый раз, когда я хочу радоваться и жить дальше.

Время подходило к концу, и мы разошлись по своим раздевалкам. Я шепнул Алисе на ухо, что ни капли не жалею, что напугал её на горке.

Она сначала отскочила от меня, но потом встала рядом, прищуриваясь, я видел в её глазах, рассматривающих (как удивительно) мой нос, что она придумывает ответ.

– Я ещё отомщу, – сложила на груди руки, затем приподняла их и закрыла ладонями небольшие округлости.

– Буду ждать, – я засмеялся и отпустил её к подругам, что уже вошли в раздевалку.

Эта девушка чего-то постоянно боится, но, как она пытается перебороть себя, достойно уважения.

Я переоделся, встал у двери, чтобы проморгаться от остатка хлорки и от серо-зелёных глаз, которые всё чаще воображались перед глазами.

Я встречал девушек, похожих на Риту или на Валерию, но Алиса… Она непохожа на других. Она спокойная, но, если начинает веселиться, отдаётся этому целиком. После каждой трапезы, на её щеке из еды, что-нибудь-то и остаётся. А ещё у неё странный вкус на одежду, но меня привлекает её необычность.

Помотал головой, выкидывая мысли о девушке.

С тремя подругами я встретился на улице около двери на вход. Ни одна из них не высушила волосы, и сейчас они подняли головы, чтобы жаркое солнце высушило мокрые, слипшееся пряди.

Алиса глядела на небо, не закрыв глаза полностью, а Валерия с Ритой стояли с закрытыми глазами.

Я смотрю на них и не могу понять, как отец мог извращаться над такими милыми существами. Эти девушки, за один день становились мне ближе, чем мать и Константин.

– Не боитесь простудиться? – подошёл к ним, и они синхронно опустили головы, вонзаясь в меня взглядами.

– А ты?

Валерия указала пальцем на мой голый торс. В жару я не любил ходить в верхней одежде, тем более если подруги опять захотят поехать на автобусе, то в рубашке я спарюсь.

– Ты качаешься или принимаешь стероиды? – Рита подтолкнула Алису ко мне ближе, та врезалась в меня, и я, не задумываясь, приобнял её одной рукой.

Девушка приоткрыла рот и тяжело задышала, зрачки практически заняли всю площадь радужной оболочки, и её тело обмякло в моих руках. Одна слезинка потекла по пылающей щеке Алисы.

От подобной реакции я почувствовал себя ужасным подонком, поэтому убрал руку с её поясницы и отошёл на шаг назад.

– Извини, Алиса, – начала просить прощения Рита. – Я не хотела так сильно толкать тебя.

Алиса вытерла слезу и приподняла подбородок.

– Не зажимай меня, пожалуйста, – её взгляд направлен на меня, скулы напряглись, когда она глянула мне в глаза, и попыталась не отвернуться.

И почему все мои действия для неё кажутся, чем-то не тем, что я подразумевал? Пожал плечами, покачал головой, смахнул кудрявую прядь со лба, и пошёл на остановку.

Я помнил, как меня начинали избегать подруги, когда отца посадили. Алиса вела себя также, как они, и меня тянуло вниз, туда, откуда я долго пытался выбраться.

– Встретимся на завтраке, – крикнул я, когда поймал машину такси, открыл дверь и начал забираться внутрь.

Всё, что я смог понять, когда подруги детства начали испаряться, а друзья ненавидеть, это то, что проще уйти, чем пытаться что-то доказывать.

Алиса

Он сел в такси и уехал. Из-за меня, моего поведения, и моих дурных мыслей. Я сама обнимала его на горке, когда мы спускались на ватрушке. Я почти не возникала, когда он схватил меня и потащил в бассейне. Но, когда я наткнулась на него, и почувствовала горячую руку на спине, в моей голове забилась тревога. Мне стыдно перед парнем, что становился для нас троих другом.

– Ну, что я наделала, – я взвыла, когда машина, где сидел Никита, проехала мимо нас.

Какой это по счёту парень, которого я отталкиваю – Третий? Четвёртый?

Все прикосновения парней напоминали мне о мужчине, который неделю был моей жизнью – нет, не так, он был моей смертью. Его пальцы с мозолями, трогали все места моего тела, даже те, что не имели права. В одной его руке всегда был нож, он водил кончиком острого лезвия по моим соскам, потом начинал вести вниз, так медленно, что я видела один выход – смерть.

Но он не убивал меня, он останавливал нож на лобке, и пытался сбрить тёмные, короткие волоски, тонким лезвием. Я чувствую эту боль постоянно, вместо удаления волосков, его лезвие оставляло глубокие порезы. А потом он лёг на меня, и измазал свой член моей кровью.

– Он уехал и оставил нас, а ты считаешь себя виноватой? – Валерия вынула из кармана резинку, и сделала высокий хвост из волос.

– Никита уехал, потому что он не понимает, что со мной! Вы просто представьте, как это с его лица выглядит? Так, будто он мне противен, а он, наоборот, приятен мне, – я думала, что это Рита не может вовремя замолчать, но язык без костей, был у меня.

– Приятен? – девочки смотрели на остановку, но уже обернулись на меня, начиная улыбаться.

– Не может быть, – заверещала Рита.

– Я имею в виду, что он приятный, – подругам не помогли мои оправдания, они захлопали в ладоши: – Ах, Никита, вот сукин ты сын, – выкрикнула Рита.

Боже, я сама рада, что могу почувствовать в груди трепет. Рада, что касалась натренированное, крепкое тело Никиты, да и вообще, он правда милый.

Но глаза… его глаза… я знаю этот цвет, этот взгляд, но не верю в то, что вижу. У Солнца глаза были немного светлее.

На завтрак мы пришли раньше Никиты, поэтому сразу заняли столик на четверых. Я ощущала себя необычно, всё время бросала взгляд на вход, просматривала вид из окна, и ведь это прошло, когда Никита сел с подносом за наш столик.

– Доброе утро, – он взял в руку вилку, а в другую нож, и начал разрезать толстый сэндвич с ветчиной и сыром. Я следила за его руками, и пальцами, которые, не один раз, поменяли местоположение на ручке ножа.

– Прости меня за вчерашнее! – он вздрогнул. Я крикнула это неожиданно для всех, ещё и вскочила со стула, слегка покачавшись на ногах.

– Прощаю, – сдержанно произнёс Никита и указал на стул, чтобы я села обратно.

– Ну вот и здорово, – Рита положила под глаза два ломтика огурца, но те скатились по щекам и упали на пол. Подруга пнула ломтики под другой стол и ойкнула, а затем рассмеялась.

– Почему тебе в номере этого не сделать, – Валерия встала, подошла к соседнему столу, подняла огурец и выкинула в мусорное ведро у входа.

– Моя кожа ужасна, – захныкала Рита.

Я могу только представить, как Никита чувствует себя среди девушек.