Непокорная на княжеском отборе

Девочка мечтательно закатывает глаза и прижимает пухлые ладошки к груди.

— Повезёт кому-то… — бормочу в ответ, совершенно не разделяя радости Улиты.

— Ещё как! — кивает она. — Ну, пойдём, двор покажу. А там и к князю заглянем. Он в кузне, вместе с Горыней. Хочешь посмотреть?

— Хочу.

Вслед за девочкой выхожу на улицу и замираю, поражённая величественным видом, открывшимся перед глазами.

Глава 8

С высокого крыльца вижу деревянные домики за бревенчатой оградой, но вовсе не они вызывают восторг.

Дальше, прямо за селением высятся горы, склоны которых густо поросли хвойным лесом. Огромные, величественные, и, как мне кажется, ужасно древние. Самые высокие вершины, что можно рассмотреть с того места, где я стою, скрыты за пеленой облаков. И всё это великолепие густо присыпано снегом.

Из оконца в комнате князя я ничего подобного не видела. Скорее всего, оно расположено с другой стороны дома.

Вдыхаю морозный воздух. Он необычный, слишком свежий, слишком насыщенный кислородом и хвойным ароматом. Чувствуя головокружение и лёгкую эйфорию.

В своём мире я бывала в горах, и не раз, но никогда не ощущала ничего подобного, там красиво и не более того. Здесь же царит первозданная и насыщенная магией атмосфера. Магией… Сама не знаю, почему на ум пришло это слово.

— Ого, какое великолепие… — выдыхаю, не сводя глаз с чуда природы.

— Где? — удивляется девочка.

— Горы.

— А-а-а… — пожимает плечами и сходит с крыльца.

Бросаю удивлённый взгляд на Улиту. Неужели она не чувствует того же? Хотя она ведь родилась у подножия этих скал, они для неё привычная часть окружающего мира.

— Идём.

Начинает водить меня за собой по двору, рассказывая, что и где находится.

Вот конюшня, вот поварня. Возле неё кладовые, а дальше погреба, — показывает на округлые каменные постройки с двустворчатыми деревянными дверями. — Вот ледники, там амбары. А дальше скотина княжеская зимует. Идём, идём, на бурёнок поглядишь. Ух и холёные!

Моя провожатая тащит меня за руку по расчищенным от снега дорожкам, виляя между постройками.

Тут и там снуют какие-то люди: мужчины, женщины, подростки. И все чем-то заняты. Кто-то сено тащит, кто-то дрова. Девушки носят воду из большого колодца, устроенного прямо возле поварни, дети волокут из кладовых корзинки, наполненные овощами или яйцами.

На меня посматривают с любопытством, но не заговаривают и ничего не спрашивают. Им, действительно, неинтересно, откуда я взялась, или князь запретил говорить об этом? Даже словоохотливая Улита ни разу не задала мне ни единого вопроса по этому поводу.

Полюбовавшись на ухоженных коров, мирно жующих сухую траву в чистых стойлах, заглянув на птичий двор, отправляемся в самый дальний конец поместья. Вижу, что ограда там обрывается, потому что прямо за постройками находится довольно широкая река, в данный момент скованная льдом.

— Это бани, а летом моемся в купальнях, они ниже, вон там, погляди, — машет рукой в сторону каких-то будок, занесённых снегом. — Ладно, потопали обратно. Ты, гляжу, уже замерзать начала.

— Холодно, — киваю. — Но я бы ещё погуляла, посмотрела. Очень уж тут красиво. А там за рекой что? Лес?

— Ага. Только ты одна туда не суйся. Даже на опушку не ходи. Вмиг утащат, — понизив голос до шёпота, бормочет Улита.

— Кто? — тело моментально реагирует острой тревогой.

— Есть кому. Кто первый увидит, того и добыча.

Девочка быстро суёт руку за пазуху, достаёт маленький кожаный мешочек на шнурке, сжимает озябшими пальцами и твердит:

— Чур, чур, чур…

Это поведение настораживает меня ещё больше. Что за страшные существа обитают в лесу? Хотя, возможно, она имеет в виду диких зверей?

— Животные? — спрашиваю, но при этом боюсь услышать ответ.

Девочка отрицательно качает головой и, подхватив меня за руку, тащит прочь от реки.

— Так кто утащит-то? — любопытство лишь нарастает, не успокоюсь, пока не узнаю.

— Да мало ли в лесу нечисти? Думаешь, они зимой в спячку впадают? Нет! А если впадают, то не все, это уж точно. Белянка по прошлой зиме вот так за шишками для растопки отправилась, а науза обережная развязалась и дома лежать осталась. Вот и сгинула девка. Не вернулась. Искали, кликали всем народом. Не нашли, — Улита сделала страшные глаза и подняла вверх указательный палец.

— Заблудилась?

— Какой там! Она в чащу ни ногой, а окрестности хорошо знала. Это нечисть её выманила и забрала себе. Сидит, поди, теперь в каком-то овраге, кикимориных детей нянчит.

Тут только до меня начинает доходить, что Улита, так же как и её сородичи, верит в нечистую силу, наделяя природу магическими способностями. В этом нет нечего удивительного, ведь люди испокон веков объясняли всё непонятное — волшебством. Вот и здесь, то же самое. Девочка заблудилась в лесу и замёрзла, но верящие в потусторонние силы селяне объяснили это происками кикиморы.

Вроде бы логично себе объясняю, но неприятный холодок продолжает гулять по спине, а все волоски поднимаются от мурашек.

Возвращаемся к хозяйственным постройкам. Здесь немного теплее, чем у реки, и как-то спокойнее, что ли.

— А вот и кузня. Заглянем? — девочка тянет меня в сторону бревенчатого сруба, над крышей которого вьются клубы дыма.

Робею, ведь Улита сказала, что князь там, но перебарываю себя и заглядываю в распахнутые ворота.

Стоит мне сделать шаг вперёд, как озябшее лицо обдаёт горячим воздухом. Из белоснежной, ледяной сказки мгновенно попадаю в жаркий, искрящийся и грохочущий мир.

В большой печи гудит огонь, его шум совсем не похож на уютное потрескивание дров в камине, Нет, этот огонь поёт как живое существо, время от времени выстреливая в воздух пучками искр. В кузнице остро пахнет дымом, гарью и мужским потом. А яростное пение огня заглушаю мерные и звонкие удары молотом о наковальню.

Князь здесь. На нём нет верхней одежды, лишь тонкая рубаха, кожаный фартук, да широкие штаны, заправленные в короткие сапожки. Чёрные волосы собраны в низкий хвост, перетянутый шнуром, а высокий лоб обхватывает полотняная полоска.