Непокорная Зая

Дальнейший путь проходит в молчании. Я занята созерцанием окружающего. Словами не передать всю гамму чувств от увиденного. Нельзя назвать этот город гармоничным. В начале он воспринимается мегаполисом беспорядочных застроек. Потом начинаешь видеть организованность. Всё стоит на строго отведённых местах. Город упорядоченного хаоса, так его можно назвать. Здесь ничто ничего не подпирает и никто никого не ущемляет. По улицам ходят редкие прохожие. Нет транспорта.

О последнем и спрашиваю:

— Почему так мало людей и все ходят пешком?

— Здесь подземный транспорт. Кому нравятся пешие прогулки, те ходят по улицам.

— А мы почему двигаемся по поверхности?

— Мы посторонние. Если задержимся, то станем как все. — С этими словами он останавливает автомобиль перед ступенями большого административного здания. В отличие от всего города, здесь ощущается некая суета. Никаких инопланетян я не замечаю, все — заирняне.

Первое что обескураживает, это отсутствие дверей на входе. Вместо них — площадки, на которые люди встают и исчезают.

С ужасом оглядываюсь на Посейдона. Он берёт меня за руку, заводит на такую площадку, и мир исчезает. Потом проявляется. Мы уже в небольшом помещении, по средине которого располагается капсула гедруас — восстановитель.

— Опять? — смотрю с возмущением: то на наставницу, то на Посейдона.

— У гедруас одна функция — восстановление. Он работает как с физическим телом, так и с ментальным. Главное — задать параметры, — поясняет Эльвира.

— Сколько жизней хотите восстановить? — спрашивает мой избранник, колдующий с аппаратом.

— Пока одну. Предыдущую.

— Ложитесь, — открывает капсулу.

Дежавю. Стоит он и я. Мои чувства: гнев и бессилие.

Укладываюсь. Начинает потряхивать от волнения.

«Может, я это зря?» — успеваю подумать, прежде чем крышка закрывается и ёмкость заполняется клубящимся газом.

Вместо погружения в сон, я оказываюсь в неком туманном пространстве. Туман рассеивается. Стою на земле. Смотрю в небо. Там, наверху, корабли заирнян.

«Прилетели. Надо спрятаться», — молниеносная мысль.

Делаю шаг, и меня как будто стреноживает. Рядом появляется молодой мужчина. Красивый, как и все они. В его глазах восхищение. Но мне всё равно. Гнев и возмущение заполняют изнутри.

«Кто дал им право забирать меня без моего согласия?!»

Когда-то старейшины наших народов заключили договор о взаимообмене: они нам — мужчин, мы им — девушек. Я понимаю, что договор взаимовыгоден для сохранения жизни в наших мирах. У них — много мужчин, но мало рождается женщин. У нас рождаются почти одни женщины, а мужчин — мало. Но их «искатели» прилетают сюда по своей воле. Они сами принимают такое решение. А нас, девушек, никто не спрашивает. Какая первая встретится искателю — та и его.

Многие годы мне удавалось избегать подобных случайностей. Но этот прилёт произошёл неожиданно.

Осознание безысходности моего положения порождает неудержимую ярость, которая ищет выхода.

— Ты чего меня обездвижил? Я для тебя что, дикий якхтанг? — обрушиваюсь на парня.

Видимо, ни этого он ожидал. Первая реакция — удивление. Потом, обойдя кругом, осматривает, как экзотическую вещь.

— А ты на самом деле необъезженная разиянка. Но нравится тебе или нет — договор есть договор. Ты первая, кого я встретил. Значит, моя.

— Даже не надейся!

— Предлагаю проститься с родными, а не ругаться со мной. Для выяснения отношений у нас впереди много времени, — не поддаётся на провокацию.

Потом со скоростью света перед глазами проносится череда событий, действий, калейдоскоп людей. И всё это связанно одной эмоцией — жаждой свободы. Борьба и непринятие выбора искателя растягиваются на века. И вот маленькое послабление в нескончаемом противоборстве — рождение сына. А затем с новыми силами стремление к освобождению.

Открываю глаза. Надо мной склоняется он. Похититель. Посейдон. Смотрю неотрывно в его глаза и заново переживаю то, что произошло в прошлой жизни. Это он забрал меня из дома. Это он контролировал мою жизнь, не давая и глотка желанной свободы. Это ему я однажды уступила, чтобы ослабил хватку. Это его я покинула, чтобы уже никогда не вернуться, ради собственной свободы выбрав полную опасностей жизнь.

Все воспоминания выстраиваются в стройную линию.

— Заяна, — шепчет мужчина, отодвинув крышку.

— Я — Зая! — отталкиваю его.

— Ты вспомнила? — он мешает мне покинуть капсулу.

— Это просто воспоминания.

— Да, милая. Только помни, что сейчас ты меня избрала.

— Хочешь сказать, что будешь мне сопротивляться? — тяну с ехидцей.

— И как ты это представляешь? — иронично улыбается.

— Я — Зая, — повторяю больше для себя, чем для него, и вылезаю из гедруас.

— Зая, что ты вспомнила? — интересуется Эльвира.

Хочу ответить, но не могу открыть рта. Пробудившаяся Заяна желает взять реванш в новой жизни. Но это — моё тело. Это — моя жизнь. И я выбираю любовь.

Тем более, в отличие от Заяны, меня похитил её сын, а не Посейдон. Так что, если кому и предъявлять претензии, то Аполлону. Да и то, несерьёзные. Ведь благодаря ему я снова молода и влюблена впервые в жизни.

Кажется, такое описание ситуации выбивает почву, если можно так сказать, из-под ног Заяны. Она тускнеет, удаляется, и становится воспоминанием из прошлого. Это всё равно, что помнить детство или юность. Было и прошло.

— Я жила среди вас и была его Избранницей, — киваю в сторону Посейдона, решив, наконец, озвучить часть истины.

Моё признание как будто запечатывает обоим рты. На их лицах читается сожаление и печаль, которые очень глубоки.

В обоюдном молчании мы покидаем здание, садимся в аэромобиль и отправляемся в обратный путь. Создаётся ощущение, что эти двое не знают, как со мной теперь общаться. А я в свою очередь не собираюсь им в этом помогать. Во всяком случае, пока.

Вернувшись домой, мы с Эльвирой расходимся по своим комнатам, а новоиспечённый жених отбывает к себе.

***

Проходит несколько дней. Эльвиру я вижу только мельком. Она словно не может собраться с духом или мыслями, чтобы снова со мной общаться. Для меня это – удивительно. В воспоминаниях Заяны, конфликтов между ними не было. Впрочем, как и дружбы.