Sugar Love

Плейлист

Decode – Paramore

Leave Out All The Rest – Linkin Park

Let Me Sign – Rob Pattinson

Supermassive Black Hole – Muse

Never Think – Robert Pattinson

I Caught Myself – Paramore

In the Shadows – Amy Stroup

Animal – AG, MOONZz

Diet Mountain Dew – Lana Del Rey

Глава 1 Боль

Боль.

Это все, что я помню после резкого падения на крутом повороте. Это было совершенно внезапно. Из-за нахлынувших горьких слез я не видела дороги, наклонившись вперед и крепко схватившись за поводья.

Я пыталась стирать эту пелену, но новая порция несправедливости подкатывала, охватывая спазмом мое горло. Хотелось рыдать, кричать от боли в груди, как нечестно поступает по отношению ко мне судьба.

Чертов Третьяков и его братец!

Если бы не они, может, и не случилось бы всего этого.

Буря эмоций захватила меня, что полностью противопоказано всадникам на скачках. Сдержанность и уверенность в своих дальнейших действиях – вот чему меня учили многие годы. А я что?

Я не смогла правильно рассчитать скорость и силу своей лошади перед поворотом, отчего не удержалась. Руки ослабли, задрожали, и я с криком вылетела из седла в долю секунды.

Потом был глухой стук, резкая пронзающая боль в руке и ногах. Потом приглушенные голоса и крики, топот лошадей, останавливающихся рядом.

А больше я ничего не помнила.

Проснулась только в больнице чуть ли не наполовину забинтованная. Обе ноги оказались в гипсе, а приговор врача звучал жестоко: никаких скачек, иначе останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Мне и так досталось после падения и вообще повезло, что травма была не настолько опасной, что, возможно, есть шанс восстановиться после длительного лечения и реабилитации.

Папа сидел рядом со мной в полном шоке, прикрывая рот ладонью. По его щекам стекали тонкими струйками слезы. Он придерживал меня за руку, что-то шепча про то, как он жалеет о том, что вообще ввязал меня в это.

А я не испытывала на тот момент вообще ничего. Только проклинала мысленно всю семейку Третьяковых, ставшую причиной всех моих бед.

В больнице я пробыла около месяца, врачи отказывались меня отпускать домой, так как отец много работал на конюшне, а ухаживать за мной нужно было на постоянной основе и пребывать рядом двадцать четыре часа в сутки. А папа и правда не мог, ведь жить на что-то нужно было.

Жалко, мамы не было, чтобы хоть как-то нам помочь. Единственный человек, который любил меня всем своим большим сердцем, обещавший, что отвезет меня на море и купит все, что я пожелаю, к сожалению, умер, еще когда я была маленькой девочкой.

Мама попала в аварию, когда уезжала в долгую командировку. Узнали мы не сразу, а только спустя сутки, потому что от машины почти ничего не осталось и маму еле удалось опознать. Телефон нашли в нескольких метрах в кустах и отыскали папины контакты.

Помню, как папа старался всячески придумывать отговорки пятилетней мне, когда я слезно просила привезти маму, иначе не буду есть эту противную молочную кашу с комочками, которую отец не умел готовить и так и не научился за все это время.

Он грустно улыбался и обещал, что мама обязательно приедет и обнимет, как раньше. Однако этого так и не произошло. Мы попросту уехали в папин родной город уже спустя пару месяцев после трагедии, не сообщив никому из родственников.

Нас встретили мои бабушка и дедушка, которые стали мне самыми дорогими людьми в этой жизни. Они стали теми, кто поддерживали нас с отцом и не дали помереть с голоду, пока папа искал себе хорошую работу. И нашел ее на конюшне. Пришлось научиться ладить с лошадьми и ухаживать за ними.

Именно бабушка и дедушка помогали нам, когда меня наконец отпустили домой и наказали приезжать почаще на все назначенные процедуры и ни одной не пропускать, иначе не смогу вернуться к нормальной жизни.

Я не хотела ничего.

На меня напали апатия и депрессия. Даже на лошадей не хотелось смотреть, когда мы на машине проезжали мимо конюшни и я видела, как многие продолжали тренироваться с счастливыми лицами, несмотря на противную погоду за окном.

А мне было наплевать.

Хотелось, чтобы меня просто оставили в покое и перестали напоминать о том, что ждут в следующем сезоне. Тренеры несколько раз приезжали ко мне домой, приносили подарки и говорили теплые пожелания. На моем лице было лишь безразличное выражение, которое отталкивало каждого, кроме моей подруги Ани Смолец.

Она вернулась в город после учебы в художественном колледже и привезла свой новенький и красивенький красный диплом, широко улыбаясь. А когда увидела меня в инвалидном кресле и с абсолютно безжизненным лицом, то была просто в ужасе и пыталась выпытать у меня подробности.

А что я могла ей сказать?

Что все случилось из-за того, что братья Третьяковы вывели меня из равновесия прямо в день соревнований, а я как маленькая девочка повелась на все это и даже не смогла сдержать эмоций? Нужно было вообще тогда не участвовать, не рваться в бой с остальными, лишь бы стереть эту надменную ухмылку с лица одного из братьев.

Моя ошибка.

Исключительно моя.

Глупая Агата.

Я продолжала восстанавливать моторику нижних конечностей, приезжать на все процедуры и выполнять их под чутким руководством специалистов, которые радовались как малые дети, стоило мне сделать без поддержки один маленький шаг вперед.

Аня глядела на все это со стороны и радовалась не меньше них. Она не бросила меня, чуть ли не жила вместе со мной и отцом, помогала по дому и брала дистанционную работу, развивая свой блог в социальных сетях. У нее со временем появилась куча клиентов, готовых заплатить любые деньги за прекрасные картины подруги.

Смолец – талантливая девушка. Она раньше таскалась со мной, пока мы учились в школе, и совсем не понимала, чем бы хотела заниматься, а после загорелась идеей порисовать. Нашла мятый листок в клетку и вытащила из пенала заточенный карандаш. Усевшись на землю возле футбольного поля, черкала что-то на бумаге, а после, на следующее утро, выдала мне свой первый шедевр. Она никогда этого не делала, а у нее получилось в миллион раз лучше, чем у всех остальных, кто подготовил рисунок на проверку.