Неповторимое. Книга 2
Шрифт:
Сергей Иванович жаловался на начальство, мол, оно «ссылает» в полк всех разгильдяев армии. А это, в свою очередь, разлагает остальной личный состав.
— Вот ты встретишься с такой картиной — попадаются солдаты, которые ходят в морской форме, в авиационной, кавалерийской и даже КГБ. И командиры подразделений ничего не могут сделать.
Чем больше я его слушал, тем меньше у меня оставалось сомнений в отношении способностей и возможностей командования полка. Не может быть такого, чтобы все офицеры были забулдыгами и не знали, что делать от скуки. Кроме того, гарнизоны такого характера должны все вместе (офицеры, их семьи, солдаты) позаботиться, в первую очередь, сами о том, чтобы их жизнь била ключом, гейзером, а не затягивалась болотной жижей.
Чувствуя, что основное уже понял, я
— Я думал, что с тобой кто-то приедет от командования или штаба армии и представит, а получилось, что ты сам.
— Да мне не привыкать! Везде в батальонах я представляюсь сам. Предлагаю, как сейчас модно, встречный план: сегодня через час начнем заслушивать всех заместителей и начальников служб полка — они представляют рапорта с описанием состояния дел и их оценкой; завтра к десяти ноль-ноль собираем всех офицеров от командира роты и выше (начальники штабов батальонов останутся на месте), я представлюсь, заслушаем командиров батальонов — они тоже представят рапорта. Затем вы выступите — попрощаетесь. Завтра перед обедом я построю местный гарнизон и представлюсь ему. Если вы желаете что-то ему сказать — тоже будет хорошо. В заключение мы с вами подписываем телеграмму на имя командующего армией о приеме и сдаче полка. Думаю, что завтра после обеда, если это вас устраивает, можно было бы выехать в Мурманск. Или, в крайнем случае, послезавтра утром. Что касается учений, то мы их отложим на недельку, я подготовлюсь и проведу.
— У меня возражений нет. Единственная «поправка» — я хотел бы уехать послезавтра утром, и не на машинах, а на катере.
Мы договорились обо всех деталях, в том числе и о порядке работы сегодня.
Через некоторое время пришел начальник политотдела:
— Валентин Иванович, может, я вам представлю письменную информацию о состоянии полка?
— Почему информацию и почему о состоянии полка? Вы же начальник политотдела тире заместитель командира полка по политической части. Вы должны сделать краткий содоклад о политико-моральном состоянии полка, дать оценку и сориентировать меня, что политотдел намерен предпринимать в перспективе. Послушаем вместе с Сергей Ивановичем. Возможно, у нас будут вопросы — втроем и разберем. Затем оставите мне письменный доклад.
Начальник политотдела согласился, хотя без энтузиазма, но попросил присутствовать при докладе всех остальных. Я, естественно, его поддержал и дал команду, чтобы присутствовали при докладах также первый заместитель командира и начальник штаба полка.
Все прошло организованно. Доклады мной оценивались (без оглашения) по-разному. Такими же были и первые впечатления о докладчиках. Для себя сделал вывод, что наиболее сильными оказались начальник инженерной службы, начальник разведки и начальник тыла полка, которые давали конкретные обстоятельные ответы на все вопросы и, что особо понравилось, видели перспективу, вносили предложения.
Домой вернулся поздновато, но никто спать не ложился — ждали меня на ужин. На столе гора жареной рыбы. Спрашиваю — откуда? Оказывается, принес командир хозвзвода. В полку есть команда, которая постоянно занимается промысловым ловом рыбы, и весь гарнизон «Озерко» каждый день в летнее время обеспечен треской без ограничений. Мы торжественно поужинали. Попили чай с ягодами (соседка принесла) и начали делиться впечатлениями. У ребят уже объявилось много дружков. Старший сын, Валерий, конечно, уже провел разведку, где школа, познакомился с некоторыми учениками, окончившими, как и он, первый класс. А младший, которому шел третий год, приобрел себе приятеля — соседа, такого же, как он. Естественно, жена тоже не дремала и обзавелась не только приятельницами, но многими ценными знаниями, особенно в вопросе, как хорошо подготовиться к зиме. Судя по общему настроению, никто не грустил. Единственно, что тревожило жену, так это тонкие стены дома.
— Ты открой окно и посмотри, какая тонкая стена. В этом доме зимой в Сочи
и в Сухуми замерзнешь.Действительно, стены были в ладонь толщиной. Очевидно, устроители этого поселка рассчитывали в перспективе обложить щитовые дома кирпичом, но все так и заглохло. Что-то надо было предпринимать уже сейчас, до зимы. Мне и моей семье зима особо не угрожала, потому что я перееду в дом, где жил Белов. А он был каменный, как и все казармы, столовая, клуб, три или четыре жилых дома, школа и баня. А вот сборно-щитовые дома надо было утеплять.
На следующий день, проведя все намеченные мероприятия, мы в обед подписали телеграмму, письменный доклад о приеме и сдаче полка и послали его фельдъегерской почтой.
— Думаю, что сейчас надо позвонить командующему и доложить ему о сдаче-приемке полка, тем более что ты завтра утром намерен отправиться катером в Мурманск, — предложил я Белову.
Сергей Иванович согласился. Звоню по ЗАС (закрытая связь министерства обороны). Соединили немедленно. Доложил генерал-лейтенанту Лосику о том, что полк принят и письменные донесения с актом направлены в штаб армии. Командующий армией задал множество вопросов из различных областей жизни, быта и деятельности полка. Судя по реакции на ответы, был удовлетворен. Затем он взялся за Сергея Ивановича. Причем говорил только командующий, а Белов отвечал: «Так точно!» или «Никак нет!» Когда этот своеобразный интересный доклад Сергея Ивановича закончился, командующий опять переключился на меня:
— Вы, товарищ Варенников, постарайтесь максимально укрепить полк. Вы уже опытный командир, а полк стоит на очень важном направлении. Поэтому он напрямую и подчиняется армии. Надо, чтобы это хорошо усвоили все офицеры.
В этом духе он продолжал еще минут десять. Я все это время помалкивал, наверное, поэтому в трубке посыпались тревожные возгласы:
— Алло, алло! Вы меня слышите?
— Товарищ командующий я вас прекрасно слышу и делаю себе пометки.
— Это правильно. Это очень хорошо. Так вот…
И он опять начал растолковывать мне важность задач, которые возложены на полк. Когда, наконец, разговор закончился и Белов получил «добро» на выезд в Мурманск, мы облегченно вздохнули, уселись за стол и поговорили еще немного. Меня особо интересовала характеристика старшего звена офицеров.
А на следующий день утром при большой воде (т. е. во время полного прилива) с оркестром на пирсе и множеством офицеров и их семей мы проводили Сергея Ивановича Белова на Большую землю. Прощание было торжественным. На море, точнее в заливе, стоял штиль, над всей местностью небо раскинуло свой голубой купол, яркое солнце слепило глаза. Получился какой-то праздник, а в честь чего — никто понять не мог. Но то, что мы по-доброму распрощались с Беловым, — это факт.
Конечно, о жизни и службе на Рыбачьем можно писать долго, много, и все будет интересным. Но я этого делать не стану, и по всей остальной службе «пройдусь» так, чтобы осветить те события и факты, которые оставили след в моей судьбе и которые, на мой взгляд, будут интересны читателю любой категории и любых взглядов на жизнь военных.
Проведя знакомство, а точнее, смотры всех подразделений полка до тыла включительно, я предупредил, что командно-штабное учение полка, запланированное на следующую неделю, будет мною проводиться обязательно — с обозначенными войсками; подразделения будут подниматься внезапно по тревоге и включаться в учения.
А перед этим после приказа по полку о том, что я вступил в командование полком, последовал приказ: «О наведении порядка в соблюдении формы одежды и выполнении личным составом требований уставов Советской Армии».
Для меня этот приказ означал то же самое, что приказ Сталина «Ни шагу назад», но — в масштабе полка. Нам нельзя было делать ни одного шага в то болото, в которое засасывается личный состав. Действительно, как и говорил Сергей Иванович, солдаты носили такую форму одежды, которая им нравилась, а ротные и взводные командиры с этими матерыми нарушителями не хотели портить отношения. Никто никому не отдавал чести. Наиболее агрессивные могли организовать столкновения. Утром на подъеме поднимались не все, многие не выходили на физическую зарядку. Вечером, после сигнала «отбой», можно было встретить много праздно болтающихся.