Неповторимое. Книга 5

Далее мы посмотрели заставы на магистрали Кабул — Джелалабад. Крупные стояли только при входе в горный массив и при выходе из него, а также на гидроэлектростанциях (по 40–60 человек). Остальные были укомплектованы взводами (20–25 воинов). Заставы в основном были оборудованы нормально. Вокруг каждой была выложенная из камня крепостная стена — высокая и мощная. Характерно, что это делалось в основном руками офицеров и солдат. Некоторый строительный материал типа цемента им завозили из Кабула, а остальное отыскивалось на месте.

Мы беседовали с одним из командиров. Лейтенант представился, а на мой вопрос — как величать по имени и отчеству — ответил коротко: «Сергей». Высокий, голубоглазый, с открытым русским курносым лицом. В его фигуре, манере говорить и действовать было еще что-то мальчишеское. Но жизнь на войне максимально ускоряет созревание человека. Лейтенант, с упоением рассказав, как они переустраивали свою заставу, делая из нее «крепость», а также подробно растолковав, как у него организована система огня, с удовольствием заметил: «Теперь мои солдаты говорят — в такой заставе воевать не страшно». И это, как все мы поняли, для него самое главное — солдаты не дрогнут в бою. А когда мы решили проверить на местности эффективность огня заставы, то сам лейтенант стрельбой из крупнокалиберного пулемета показал трассирующими пулями, как у него пристреляны местностные предметы и рубежи.

Застава стояла на бойком месте. Она контролировала не только значительный участок магистрали Кабул — Джелалабад, но и развилку — от этой магистрали уходила дорога к водохранилищу и гидроэлектростанции Сароби. А с противоположной стороны по ущелью шли кишлаки. Мы поинтересовались, как застава поддерживает связь с населением. Оказалось, самым теснейшим образом, как и везде. Лейтенант даже похвалился, что иногда он сам вместе с двумя-тремя солдатами ходил в ближайший кишлак. Это уже был явный перебор. Мы пожурили его и предупредили, чтобы больше этого не делал. Но не потому, что общение с местным населением запрещалось, а потому, что моджахеды могли его выследить, устроить засаду и захватить в плен. Думаю, это наставление возымело действие.

Наша группа посетила также заставы, которые охраняли особо важные (можно сказать, первостепенной важности) объекты — гидроэлектростанции в Сароби и Наглу. Это ультрасовременные сооружения, от которых зависело пульсирование жизни такого города, как Кабул. И они, конечно, были в центре внимания мятежников, как объекты, подлежащие поражению и выводу из строя (но не уничтожению). Тем более что подступы и вся окружающая местность способствовали совершению этих актов. Но надо отметить, что выделенные для их охраны подразделения, начиная с начальников застав, были отменно подготовлены и весьма достойны столь ответственной задачи.

Мы очень внимательно осмотрели эти уникальные станции, всесторонне разобрали существующую систему обороны и безопасности, вплоть до процедуры троекратного обыска каждого, кто заходил на станцию, и взаимного наблюдения и контроля работников внутри. Осмотрели прилегающую местность, систему обороны, в том числе систему огня. Кое-что проверили практически, в частности действия резерва. Нашли узкие места. Но самое главное — мы вовремя обнаружили, что эти две заставы, как и охрану линии электропередачи от ГЭС в Кабул, надо максимально усилить. Что, естественно, и было выполнено.

Мы сделали и другой вывод — воины, проходившие службу на заставах, и особенно на бойких участках, должны обязательно награждаться. Наше мнение полностью разделил командующий армией генерал Б. В. Громов. Еще бы! Тяжела даже жизнь и тем более боевая служба на заставе в Афганистане, а если учесть почти постоянные бои?!

Теперь — о проводке колонн. Как уже говорилось, контингент советских войск в Афганистане полностью обеспечивался Советским Союзом всем необходимым для его жизни, быта и боевой деятельности. Как в шутку говорили наши солдаты, только солнце, воздух и вода были афганские, а остальное — из нашего дома. Правда, обрабатывая воду для пищи и питья, наши санитарные службы сильно хлорировали ее. Концентрация хлора в воде была в два-три раза выше нормы, что, в свою очередь, тоже отрицательно сказывалось на нашем здоровье. Но иначе поступать было нельзя.

Сюда везли всё. Поэтому основные магистрали (Термез — Кабул; Кабул — Джелалабад и Кушка — Герат — Кандагар), на которых стояли наши заставы через 3–5—10 километров, были загружены максимально. Колонны шли одна за другой. Естественно, они привлекали внимание мятежников. Своими действиями душманы преследовали две цели: первая — нанести ущерб неверным, чего требовали их предводители; вторая — поживиться как следует, захватив муку, консервы, мясо, жиры, крупы, горючее, мыло, имущество. Откровенно говоря, для моджахедов, живущих вдоль основных магистралей, главной была вторая цель.

Исходя из этого, практически каждая колонна нуждалась в боевом обеспечении, т. е. в ее проводке по маршруту. Отправляясь в путь, весь личный состав — и тот, кто вез груз, и тот, кто охранял эти машины, — знал, что он идет в бой. Поэтому к бою готовились все, в том числе водители каждого автомобиля (а их было, как правило, по два в машине). Последним выдавались бронежилеты, автоматы и большие запасы боеприпасов. Как правило, вместе с охраняемым подразделением они проходили тренировку тактико-строевым методом (т. е. по элементам), учились отражать нападение: с головы колонны, справа, слева, с хвоста, с головы и с хвоста одновременно. Случалось, приходилось отбиваться от «духов» одновременно со всех сторон, в том числе сверху.

Каждая колонна обычно имела охранение на БТРах — в голове, в середине и в хвосте. Если колонна была большая, то в середине были и по два ядра БТРов. Если небольшая, то охранение ставилось впереди и сзади. В случае нападения бой сразу же принимал самый напряженный, динамичный и бескомпромиссный характер. Руководитель колонны управлял боем, а помощники сообщали расположенным вблизи заставам, а также в Центр боевого управления армии о том, что колонна вступила в бой и ей требуется поддержка. Назывались координаты. Все решалось в течение 15–20 минут, максимум в полчаса. Изредка, но бывало, что бой затягивался на несколько часов, а то и на сутки-двое. Так происходило, когда подходила большая банда и нападала на колонну в неблагоприятных для себя условиях. Тогда бой развивался на равных. Наши привлекали авиацию, подтягивали, если ее не было поблизости, артиллерию, общевойсковой резерв на боевых машинах пехоты (БМП) и БТРах и выбивали банду. В итоге мятежники, понеся большие потери, уходили, унося убитых и раненых, и долгое время на этом участке не показывались. Но и у нас были при этом значительные потери. А что касается колонны автомобилей и соответственно того имущества, которое она привозила, то, как правило, от всего этого оставались рожки да ножки — все сгорало.

А вот в скоротечных схватках все было на грани: или — или. Или моджахеды, сразу получив по зубам, быстро рокировались и уходили в ближайшее ущелье. Или же, оглушив внезапным нападением и захватив сразу инициативу в свои руки, они, ведя из всех видов оружия огонь, временно подавляли наше сопротивление. Мятежники в этом случае успевали развернуть несколько машин с магистрали на полевую дорогу и угнать их вместе с имуществом в свое расположение, заминировав то, что невозможно было увезти. Во втором случае их все-таки отыскивали вертолетами и наносили по ним удары.

Надо сказать, что и наши войска нередко устраивали засады. Обычно они прибегали к этому способу действий, если получали достоверные данные о том, что моджахеды постоянно пользуются определенным маршрутом для выхода на объекты, или же когда имелись неопровержимые сведения о том, что в такое-то время такой-то объект будет захватываться мятежниками. Тогда в качестве акции противодействия готовилась засада, а иногда и несколько. Все делалось очень тщательно, так как у душманов был «нюх», как у зверя. Стоило только где-то допустить какой-либо промах (например, произошла утечка о наших действиях, или мирные жители заметили наш выход в какой-нибудь район и т. п.), как противник от своих намерений отказывался и в этом районе не появлялся. Операция фактически срывалась.