Неповторимое. Книга 5

Конечно, разведку никто не трогал, как бы она ни действовала, не трогали и головное охранение. Но когда караван своей серединой уже втягивался в зону действий нашей засады, вот тут-то немедленно открывался ураганный огонь из всех видов оружия, сосредоточиваясь в основном на охранении и на всех, кто был с оружием. Местность максимально освещалась, хотя и не всегда осветительными ракетами.

Одновременно резервная группа на БМП и БТРах подтягивалась максимально ближе к месту боя.

Бой обычно длится всего лишь несколько минут. Но когда охрана, бросая караван, начинала отходить в сторону, противоположную от нашей группы захвата, то дело могло и затянуться. В этом случае вызывался огонь артиллерии или даже вертолеты или самолеты. Дело в том, что охрану надо было обязательно перебить или захватить в плен. В крайнем случае надежно рассеять, чтобы у нее не было желания собраться с силами и отбить караван (они же знали, что их ждет в Пакистане, если этого не сделают).

Перехват караванов был важнейшим способом пресечь приток оружия, боеприпасов, военного имущества. Учитывая, что действия носили скоротечный характер, а главное время уходило на подготовку, офицеры нашей оперативной группы Министерства обороны частенько напрашивались принять участие в таком виде боя (как, кстати, и в других). Я их чувства отлично понимал: одно дело наблюдать за боем со стороны, а другое — лично испытать все это, как говорится, «на своей шкуре». После этого и планирование боевых действий всегда будет носить более осмысленный характер.

И вот однажды, когда я находился не на выезде, а в Кабуле, ко мне зашел мой помощник полковник Заломин и сказал, что хотел бы поучаствовать в боевых действиях по перехвату каравана. После небольших объяснений я вынужден был согласиться, тем более что он уже, оказывается, предварительно договорился с командиром 1-й бригады спецназа. Но и это еще не все. Через некоторое время Заломин опять приходит ко мне, приводит журналиста Артема Боровика, которому я уже до этого отказал в участии в боевых действиях по перехвату каравана. Но А. Боровик не дремал — подговорил моих офицеров, и вот Заломин заявляет:

— Разрешите и ему со мной на перехват каравана?

— Вы думаете, о чем вы просите? Это же не к теще на блины. Тем более корреспондент. Ну, как он там себя будет вести? Там же надо стрелять, там могут убить! Нет, нет. Это исключено.

— Валентин Иванович, — включился Артем, — я вас еще и еще раз очень прошу, разрешите. Ведь очень многие из нашей пишущей братии бывали уже в боях. Сейчас вот представилась такая возможность…

— Но поймите, это не обычные боевые действия. Все связано с исключительными и большими физическими и психологическими нагрузками, огромный риск, там много неожиданностей, там надо мастерски владеть оружием.

— Я физически подготовлен, стрелять умею, не дрогну, — продолжал уговаривать меня А. Боровик.

Короче говоря, они меня все-таки уговорили. Точнее, я согласился под давлением воспоминаний о том, что многие корреспонденты, публицисты, писатели, находившиеся в Афганистане, постоянно просачивались на войну, т. е. туда, где шли бои. Делали они это незаметно и очень рискованно.

Взять, к примеру, Александра Андреевича Проханова. Он вроде родился для того, чтобы всегда быть там, где тяжело человеку, и помогать ему духовно. Это и в боях в Афганистане, это и январь 1990 года в Азербайджане (Гянжа, Баку, Карабах), это и Прибалтика и другие «горячие» точки СССР, а затем война в Приднестровье, война в Чечне — и везде он. События августа 1991 года — меня арестовали, а он уже у меня в семье: горе-то какое, надо успокоить близких. Но на это надо иметь мужество (далеко не все генералы позвонили и тем более пришли, как и лидеры КПРФ). Где он только не бывал! В какие переплеты только не попадал! Но Бог миловал — остался жив. А сколько он написал, а сколько еще напишет об Афганистане, о Чечне, о наших воинах!

Наверное, было бы несправедливо, если бы я наложил вето на просьбу А. Боровика.

Позвонил командиру бригады полковнику Старикову. Тот подтвердил, что у них на этой неделе спланировано два перехвата: один в Кунарском ущелье (севернее Джелалабада) и второй — ближе к Парачинарскому выступу. «Вот на второй можно было бы подключить Замолина и Боровика», — заключил комбриг. Оказывается, он уже был в курсе всех вопросов. Коль все и так уже оговорено, я дал добро. И им действительно повезло. Во-первых, караван перехватили, очень удачно — всего лишь два наших воина были ранены. Во-вторых, побывали в настоящем бою. В-третьих, и это главное — остались живы.

Однако бывали в нашей жизни и печальные моменты. Случай, о котором пойдет речь ниже, бесспорно, навсегда остался в памяти всех, кто о нем знал. Это был не перехват каравана и не засада, но родственные по характеру боевые действия, которые назывались «налет».

Налет обычно применялся как способ боевых действий в целях оперативной (в короткие сроки) реализации разведывательных данных по уничтожению небольших банд, пунктов управления, исламских комитетов, складов и других объектов мятежников. Налет применяется также с целью захвата главарей банд, руководителей оппозиции, документов и особо важных видов оружия (пусковых установок и ракет ПВО «Стингер»).

Успешное проведение налета обеспечивалось: наличием точных разведывательных данных об объекте налета; быстротой и скрытностью выдвижения; внезапностью совершения налета; решительностью и стремительностью действий личного состава; четким взаимодействием всех задействованных сил и средств; быстрым выходом в район боевых действий резервных сил для оказания помощи (если это требуется). Но самым главным было то, чтобы подразделение, проводящее налет, само не попало в капкан засады противника. А для этого надо было все господствующие в районе предстоящих действий высоты и другие местные предметы скрытно захватить нашим охранением. Наконец, должна быть гарантированная связь и управление в целом.

В зависимости от характера цели и условий выполнения задачи для проведения налета обычно привлекалось подразделение силою взвода или роты. Для боевых действий создавались: группа захвата, группа огневого поражения и прикрытия и бронегруппа.

Группа захвата могла состоять из пяти — десяти человек и более. Она действовала обычно с одного-двух направлений. В нее назначались физически развитые и решительные солдаты и сержанты, хорошо владеющие оружием и приемами рукопашного боя. Командир взвода (роты), как правило, находился с группой захвата.

Группы огневого поражения (прикрытия) располагались на позиции так, чтобы огнем стрелкового оружия эффективно поражать противника, надежно обеспечивая действия группы захвата.

Бронегруппа оставалась в районе спешивания и была готова быстро выдвинуться и поддержать огнем действия подразделений.

При совершении налетов возможными были два варианта действий. Если группа захвата не обнаруживалась мятежниками, она стремительно выдвигалась как можно ближе к объекту атаки с нескольких направлений. Назначенные командиром солдаты и сержанты скрытно приближались к объекту и снимали часового, после чего группа, по возможности бесшумно, уничтожала противника ножами или огнем стрелкового оружия, захватывала пленных и документы. Произведя налет, все группы по команде командира отходили в заранее намеченный район сбора, где быстро садились на БТР и убывали в свой район (пункт дислокации).

Если не удавалось незаметно приблизиться к противнику, следовало открыть огонь по часовым и объектам налета и, используя складки местности, захватить выгодные рубежи в непосредственной близости от расположения мятежников. После этого огонь переносился в глубину и на фланги с целью недопущения отхода мятежников.

Группа захвата забрасывала объект гранатами, огнем стрелкового оружия и в рукопашном бою уничтожала оставшегося противника, захватив пленных, оружие и документы.

После боя группа захвата, а за ней и группы прикрытия отходили к своим БТРам и следовали на них в назначенный район. Во избежание подрыва на минах, установленных противником на прежней трассе, отход осуществлялся по новому маршруту.