Непозволительно отважный

– Абсолютный гей, - повторила мама, округлив глаза.
– Ага. Тогда у тебя не было страха перед двойным уроком физкультуры сегодня ...

Звонок в дверь вспугнул нас обеих, но я отреагировала быстрее. Прежде чем мама смогла меня остановить, я уже выбежала в коридор и тремя гибкими прыжками оказалась возле двери. Я была благодарна за любое отвлечение, даже при виде мамы Ломбарди обрадовалась бы.

Но это был Сердан. С толстым пакетом наполненным одеждой в его правой руке.

– Это ко мне!
– крикнула я в направление кухни, но мама последовала за мной и остановилась посреди коридора, чтобы выстрелить в Сердана более или менее смертоносным взглядом.

– Сегодня никаких визитов. Ни сегодня, ни завтра!
– пролаяла она командным тоном. Сердан на всякий случай отступил на шаг. Зашуршав, пакет прошёлся вдоль косяка двери.
– Если господин Мэй - гей, ты пойдёшь на урок физкультуры, барышня! Никаких возражений!

О, чёрт. Да, двойной урок физкультуры после обеда. Теперь у меня и вовсе не осталось шансов остаться здесь. Всё-таки, пока электричка поедет, у меня было ещё несколько минут, а их я хотела провести без постоянного наблюдения, прежде чем мама ещё начнёт копаться в одежде Леандера.

– Господин Мэй - гей?
– спросил Сердан приглушённо, после того, как мама шаг за шагом - а это были очень маленькие шашки для такой большой женщины, отступила на кухню.

– Не имеет значения. Это не так важно.
– Не приглашая его войти, я забрала пакет у него из рук и быстро просмотрела верхние слои.
– Рубашки? Да это почти один рубашки. Полосатые рубашки. Леандер ведь не ...
– Пойманная с поличным, я уронила пакет.

– Значит так и есть!
– Сердан чуть ли не рычал от досады.
– Этот Леандер, я так и знал! Я знал это уже всё время ... Ваш беженец Леандер!

– Мой беженец, - прошипела я.
– И прекрати сейчас же кричать! Мама ничего об этом не знает!

– Тот, что написал в твоём дневнике дружбы? Но этого не может быть. Он же из Франции!

– И что дальше? Беженец из Франции, и больше тебе ничего не нужно знать. Больше никому ничего не нужно знать.
– Я рванула пакет на себя и бросила в него ещё один взгляд. Брюки выглядели не менее провинциально, у двоих из них даже была складка впереди. Мне придётся перешивать их.

– Не дуйся, Люси, это одежда моего двоюродного брата, самого заядлого ботаника. Он носит только такие вещи. Беженцу это должно быть всё равно.

– Заядлого ботаника?
– переспросила я рассеяно.
– Изучает право, не так ли?
– У Сердана была целая армия амбициозных кузенов, чья цель жизни состояла в том, чтобы показать Людвигсхафену и миру, что турки были более лучшими и прежде всего более умными немцами.

– Медицину. Хочет стать хирургом, и с того времени как решил им стать, мой отец хочет, чтобы я сделал тоже самое ... Это раздражает. Кем собственно ты хочешь однажды стать?

– Что?
– Я оторвала взгляд от пакета и попыталась воспроизвести то, что только что сказал Сердан и почему ради Бога он хотел знать, чем я когда-то, через сто лет захочу заняться.

– Рюбзам спросил нас сегодня об этом, из-за практики в следующем году. Ну, чем мы хотим заняться позже и всё такое! Тебя же не было. Ты прогуляла, да?

– Я ... ах Сердан, не спрашивай меня подобные вещи! Нет, правда! Откуда мне это знать? А ты уже знаешь?

– Да, знаю, - ответил Сердан спокойно и заглянул мимо меня в коридор, но его глаза подсказали мне, что мама не стояла позади нас.
– Я хочу стать учителем. Учителем физкультуры. Физкультуры и немецкого, наверное.

– Учителем!?
– Я почувствовала, что он не дурачил меня, он говорил это на полном серьёзе, и я сразу же поняла, что он станет хорошим учителем, но в тоже время ощутила себя последней неудачницей.

Потому что у меня действительно не было представления, кем я хотела стать - и прежде всего свободного времени, чтобы поразмышлять над этим.

– Сердан, прямо сейчас неподходящее время, я не могу ... Мне нужно в школу.

– Да. Конечно. Или к твоему беженцу? Из Франции? В которой имеются такие невероятно большие проблемы с беженцами.
– Не возможно было не услышать иронию в его словах, но я всё равно проигнорировала её.

– Именно. Спасибо за одежду. Как я уже говорила, мне нужно в школу. На физкультуру.
– Я толкнула дверь ещё немного дальше, пытаясь закрыть её, но Сердан засунул в щель ногу.

– Завтра нам наконец нужно будет начать работать над проектом, Катц. Я серьёзно. Мы даже не знаем, какие ключевые слова получили!

– Знаешь что, Сердан? Ты тоже ботаник. Как твой двоюродный брат. И если я немедленно не начну упаковывать мои вещи для физкультуры, то мама убьёт меня. Пока, до завтра.
– Да, я поступила с ним невежливо и вела себя именно так, как папа обвинил меня ранее: эгоистично и не принимая во внимания других. Но я уже слишком много открыла Сердану. Он вцепится в это, как битбуль.

Я услышала, как он снаружи, перед дверью, заругался на турецком, грубо и явно рассерженно, но хотя это было и не логично, я хотела поехать как можно быстрее в школу, чтобы побыстрее снова вернуться, даже если урок не кончиться из-за этого раньше.

Мама наблюдала за мной без слов, пока я не покинула квартиру, так что я не могла больше проведать Леандера и измерить его температуру. А неприятное покалывание у меня на затылке заставило почувствовать, что она смотрела мне вслед из окна, так долго, как только могла.

Это она будет делать теперь каждое утро. Она будет наведываться ко мне в комнату, чтобы проконтролировать, может быть даже обшаривать кровать, чтобы убедиться, что я не прячусь под одеялом.

У меня больше не будет шансов прогулять. А Леандеру нельзя более и дня оставаться в нашей квартире.

Глава 11

.

Бастующие куры

– Что это будет, когда вы закончите?

– Уже закончили, - ответила Софи прищурившись. Как и другие девчонки, она сидела на скамейке раздевалки в уличной одежде - то есть: плотно облегающих джинсах и слишком широкими сапожками, сверху куртка и огромный шарф, скрестив ноги и руки, а взгляд опасный.

Они напоминали мне рассерженных кур, которые встретились для конференции на жерди, а теперь обсуждали, как им линчевать другую курицу. Разве нет?

– Ага, - ответила я без всякого интереса и медленно опустила мой рюкзак на пол, но Софи энергично вырвала его у меня из рук, чтобы поставить рядом с собой на скамейку.

– Давай, подсаживайся к нам. Мы бастуем.
– Софи требовательно постучала на оставшиеся десять сантиметров деревянной скамьи. Я не последовала её приглашению.

– Из-за чего забастовка?