Неправда

– Да пиши от балды! Типа там, "Конечное Море", "Невеселое веселье", "Заспанный чайник", "Тающий самовар"... Кто тебя проверять будет? Споешь, что захочешь! Если споешь, конечно. Может сегодня же нас здесь не будет...

И Лешка написал: "Помнить во сне..." и еще какую-то лабудень с потаенным смыслом. Что-то вроде "Банальная песня" и отдал листок организаторам. Все одно выступать не придется. Если, конечно, встреча с Володей состоится.

До места их везли долго. Около часа. Всем зевалось, Москва, казалось, высосала все соки своей толкотней. Да и день уже подходил к своему логическому завершению - к вечеру.

Фестиваль, как и столица, встретил их суетой, но эта суета была своей - туристской и праздничной, а потому ласкающей уши песнями, а нос дымом костров.

Стучали топоры, пестрели палатки, вкусно пахли костры, маленькими группками люди перемещались от лагеря к лагерю. Какие-то матрасники подключали к газовому баллону четырехконфорочную плиту с духовкой. Где-то уже побулькивали фляжки, термоса и просто бутылки.

И тут блаженное полуголосье леса разорвало пронзительно-радостное:

– Ле-е-е-ха-а-а!

К ребятам несся, огромными прыжками перепрыгивая через бревна, людей и костры с котелками невысокого роста крепыш с серьгой в ухе и лысой головой.

– Ромка!
– радостно кинул рюкзак Лешка.

С Ромкой Зянчуриным познакомились они совсем не давно. Полгода назад, когда играли в КВН турклубы пединститута и сельхоза. Наши тогда, понятно, выиграли, но так как наши были все, то и случилась ничья. А после "банкета", а вернее, совместной пирушки на почве общей любви к бардовской песне, водке и женщинам они с Зянычем и сошлись. То Леха у него поживет пару-тройку ночей, то Ромка у него. И постоянные бдения за гитарой, переписывания песен друг у друга, преферанс по спичке вист.

И - вот чудо!
– здесь встретились. Хотя какое чудо... Ромка тоже любил по фестивалям шляться, да и в стихах был талантливее чем Лешка. Особенно в постмодернистских. Например, это у него, знаменитое:

Как лист последний падает на снег,

Как Осень по бульварам умирает,

Как звезды на глазах не тают,

Так я тону в ковре твоем...

Но это еще ничего, были варианты и помудренее. Так где ж еще не встретиться двум бардам-землякам, как не на тридевятом фестивале в тридесятой области?

После обязательных оров на всю поляну: "Леха!", "Зяныч!", "Анька!", "Зяныч!", "Мишка!", "Зяныч!", "Олька!", "Зяныч!", а также после обязательных крепких объятий и братско-сестринских поцелуев, отдышавшись, Ромка сказал:

– Ну вы чё? Где встали? Пошли к нашим! Бахнем, поорем, пофестивалим!

– Да погоди ты, сейчас палатку поставим, да и жрать охота!

– Ну давайте, вставайте, вон там мы стоим, я с пермскими девчонками...

– По жизни с Пермью?
– засмеялся Лешка над вечным Ромкиным женолюбием.

– Как обычно! И палатку поставите, заходите, жрачка есть. И бухалова немеряно.

– Ладно, придем, давай...

И Ромка помчался дальше. А ребята вытащили шатровую палатку-четырехместку и поставили на указанном организаторами месте. Потом мужики сходили пару раз за дровами, пока девчонки благоустраивали походное жилище туристскими ковриками и спальниками. А потом пошли к Ромке, чтобы поесть, да и вообще, разузнать как тут дела.

Ромка орал на гитаре чего-то непотребное, при этом аккуратно придерживая ногами початую бутылку водки. Справа и слева от него сидели две девчонки - одна темненькая и угрюменькая, вторая светленькая и веселенькая.

Ромка при виде друзей тут же перестал орать и представил всех.

Темненькую звали почему-то Света, светленькую - Лена. Света быстро оценила всех кинжальным взглядом, молча кивнула и снова уставилась на костер. Лена же гостеприимно схватила половник и приговаривая - "Давайте, давайте, свои чеплашки!" - навалила всем густющего горохового супа.

– А для аппетита?
– воскликнул Ромка и щедро плеснул водки в стандартные туристские эмалированные кружки.

Аня с Ольгой тут же отказались, водку они не пили. Впрочем, Аня вообще не пила. Даже шампанское на Новый Год. Ромка их уговаривать не стал, объяснив: "Не хошь как хошь, нам больше достанется!"

А вот пермячки не отказались, лихо замахнув кружки, при этом даже не закусили, а только запили водку холодным чаем. После чего Лена еще больше повеселела, а Света еще больше загрустила.

– Ух, хорошо пошла!
– изобразил невероятно отвратительную гримасу Ромка.

А Лешку с Мишкой передернуло сивухой:

– Что за дрянь?
– сипло сказал Мишка.
– У меня бабушка лучше самогон делает.

– А...
– пренебрежительно махнул рукой Зяныч.
– Калужская... У организаторов брали. Наша еще вчера кончилась!

– Так вы со вчерашнего дня здесь?

– Угу.
– закурил Ромка.
– А, кстати, через два часа концерт открытия. Я выступаю как гость!

– А на мастерских будешь участвовать?
– поинтересовался Лешка.

– Да, схожу к кому-нибудь. Завтра посмотрим! Ну что между первой и второй перерыва нет совсем?
– и Ромка снова плеснул водочной дряни.

Они замахнули еще. И тут на душе совсем потеплело. При чем так, что тепло опустилось даже к ногам.

Ромка рассказал как они добрались, что познакомился с девчонками в поезде, и что видел пацана - ну копия ты Леха, потом покажу!
– а когда сходили отлить, то Ромка погрозил ему кулаком: "Смотри! Ленка моя! Ты с ней не заигрывай! Хочешь, Светку бери, только она не даст, то ли лесба, то ли депрессивная просто. Третий день молчит!"

Лешка дружелюбно поднял руки:

– Ром, да хоть обоих бери, твои ведь подруги!

Начинало стремительно, как-то по-осеннему темнеть, и Ромка не увидел как у Лешки мучительно и натужно покраснели уши. Честно говоря, Лешке с девчонками не особенно везло. Не умел он с ним знакомиться. Нет, вот с Анькой там, или с Ольгой, нормально же получается общаться, или с другими девчонками из турклуба. Но они свои, просто друзья и все. А вот чтобы так запросто, подойти, познакомиться и снять на пару ночей - получалось не часто. Даже редко. И то, только во время общаговской попойки какой-нибудь.