Неправда

– Слышь, командир, а ты ведь в нашей палатке не спал ни разу за всю неделю. Вчера у костра уснул, в Обнинске в чужой кантовался.

– Так мы и ставили-то ее всего два раза. Хотя сегодня я бы как раз бы в палатке поспал. Свежее. Ну, спокойной ночи всем! Ань, ты идешь?

– Я еще посижу полчаса, до темноты.

– Долго не задерживайся. Тебе раньше всех вставать. Кстати, ты завтрак готовишь!

Аня молча кивнула.

Как она пришла в домик, Лешка не слышал - спал, как говориться без задних ног. И без дурацких сновидений. И проснулся еле-еле, когда его в полной темноте тихо разбудил Мишка:

– Вставай, командир, твое дежурство.

От Мишки пахло легким перегарчиком.

– Ты мне вина оставил?
– прошептал Лешка.

– Ага. Там еще пол-бутылки. Но ты не увлекайся. Шибает незаметно, но быстро. Ноги заплетаются, а голова ясная.
– Зашептал в ответ Мишка.

Лешка вышел на крыльцо домика. Ночная свежесть согнала сон, как ветерок паутину. Закурив последнюю сигарету из пачки, он подумал, что надо бы меч взять. Да и сигареты тоже в домике оставил.

Осторожно, стараясь не шуметь, он взял меч, вытащил новую пачку из рюкзака и вышел на улицу.

Присев у догорающего костерка, Лешка подкинул дровишек, закурил, а потом вытащил меч и полюбовался игрой отблесков пламени на сверкающем клинке.

Затем он встал и несколько минут неловко прыгал вокруг костра, изображая выпады и защиты. С непривычки Лешка быстро устал махать пудовой железякой. Отдышавшись, посмотрел на часы. Прошло пятнадцать минут дежурства. Потом посидел и сходил в домик за гитарой. Захотелось попеть что-нибудь. Иногда бывало у него такое - просто попеть, без слушателей. Просто повыть на луну. На этот раз луны не было, но Лешка запел. Свою недавнюю песню, сочиненную еще до занятий экстрасенсорикой, но чем-то напоминавшую и предсказавшую их приключения:

Посмотри на меня, вырви время у дел и послушай.

Очень многое хочется выкроить и рассказать.

Не зовут никуда еще милую грешную душу.

Можно выправить слог, хотя рукописи не горят.

Видишь, солнечный глаз растворил мою жизнь на ладони,

И остатки увез на тот берег веселый Харон,

И задергалось пламя бумаги в схватках симфоний -

Это сон моя милая, радуйся, это лишь сон!

Это вечный закон, моя радость, и хочешь не хочешь -

Я огонь в этой жизни беспечной. Я вечный огонь.

Я пытаюсь спасать сквозь безумие высохшей ночи

Но спасая других оказался собою сожжен.

Как хочу я порвать путы дней, километров и мыслей.

Но ненужные злые дела мне подножки сулят.

Обречен сам собою на поиск ненужного смысла

Гильотина судьбы приготовлена, верно, не зря.

Но мечта есть мечта, а ее не поймать в эти сети.

И ладони пытаются спрятать от мира глаза.

Я смеюсь над бессилием раненой верою смерти.

А за маской стекает налитая страхом слеза.

Посмотри на деревья, с них скользкое время стекает.

Я тебя бы вознес до небес, но там нынче беда.

Посмотри наше время старуха косой подметает.

Вот и кончилось песня, а с нею и наши года...

– Хорошо поёшь!
– раздался вдруг за спиной чей-то голос. Гитара жалобно застонала, свалившись на землю, а Лешка схватился за меч и оглянулся. Иронично улыбаясь на него смотрел тот самый, утренний мужик в черном: - А вот с мечом обращаться совершенно не умеешь.

– Научусь еще.
– Буркнул Леха, пристально разглядывая незваного гостя.

– Если успеешь, - парировал тот.

– Что убивать пришли?
– ладони у Лешки вспотели. Как разбудить ребят? Заорать?

– Почему сразу убивать?
– удивился незнакомец.

– А что вчера ваш Слава хотел сделать?

– Девлета мы уже наказали за излишнюю инициативу. Негоже так к гостям древней Тавриды относится. Можно присесть?
– вежливо поинтересовался мужчина.

– Садитесь.
– Подвинул ему чурбак Лешка.

– Спасибо. Меня зовут Тенгиз. А тебя, кажется Алексей, так?

– Допустим. И что?

– Я приехал, чтобы принести свои извинения за действия нашего неофита.

– Вина хотите?
– неожиданно для себя предложил Лешка.

Тенгиз слегка приподнял левую бровь, но согласился:

– Не откажусь.

Лешка налил ему половину своей кружки. Тенгиз пригубил чуть-чуть, и протянул кружку Лешке. Студент сказал традиционное: "За знакомство!" и тоже отпил глоток.

– Алексей, Вы поверьте нам, мы и правда не собирались причинять вам вред.
– Начал разговор пришелец.
– Так получилось. По неопытности Девлет не смог распознать в вас своих.

– Своих? Что значит своих?

– Для нас все те, кто занимается магией, свои, понимаете.

– Какой-такой магией? Ничем мы не занимаемся...
– изобразил было удивление Лешка, но Тенгиз нетерпеливо перебил его:

– Ах, Алексей, не делайте такой глупый вид. Вам это не идет. Давайте не будем тратить наше время на нелепые отговорки.

– Тогда поясните, - смутился Лешка.
– Для кого это "для нас"?

– Мы - это "Орден Золотого Дракона". Мы по крупицам собираем древнее знание наших предков.

– Мусульман, что ли?

– Почему только мусульман? И христианские гностики, и буддийские святые, и откровения даосов интересны нам. Просто каждое отделение нашего ордена, приспосабливаясь к местным условиям, принимает обычаи и имена местности. Здесь я Тенгиз, в России был бы, например, Тимофеем, в Китае каким-нибудь Си-анем...

– А в Греции Тезеем?
– сыронизировал Лешка.

– Возможно.
– Не улыбнулся Тенгиз.
– Но в данной ситуации скорее Тифием.

– А это еще кто?

– Ах, юноша, я так вам завидую. У вас впереди так много неизведанного. Тифий - астролог, аргонавт. Он провел корабль, будучи кормчим между Симплегадами и спас Аргонавтов от многих несчастий. Так вот, Девлет еще не посвящен в этот круг, поэтому его поведение может показаться несколько эксцентричным.

– Ни чего себе эксцентрика! Мертвых вызывать, это что по-вашему, цирковой жанр? Из-за него одна наша девушка попала в больницу.

– Цирковой жанр - это эквилибристика. А вашей подруге ничего не угрожает. Девлет! Подойди сюда.