Неправильная пчела

Теперь маленькая комната была совсем пустой. Родители даже скатали и убрали куда-то матрасы с двухъярусной кровати, опустошили шкаф с одеждой. Глина села на свой стульчик и обвела глазами комнату. Здесь ей было так же плохо, как и в приюте на Комсомольской. «Делать нечего, надо как-то жить», – подумала она и стала со вздохом разбирать рюкзак с вещами.

***

– Двойки почему в конце четверти? – устало спросил отец. Под его глазами были темные круги, язык заплетался, а самого Перевезева шатало. От него пахло спиртным.

– Потому что я в «Божьей пчеле» не училась, у нас там не было уроков. Я за полгода не могу программу пройти, – дерзко ответила ему Глина.

– Если бы, дрянь такая, не бродяжничала, да старших слушала, – начал отец, но Глина его перебила.

– Это всё враньё! Все, что директор написал – враньё! Это никакая не клиника и не лицей! Это самая настоящая ведьминская секта. Дети там делают какие-то волшебные таблетки, а Пасечник подмешивает их в мёд. А мёд он продает за большие деньги всяким богачам!

– Ах ты, дрянь бессовестная, – взвился отец, вытаскивая ремень из брюк. Ставшие ему широкими брюки чуть не спустились до колен. Проворная Глина выскочила из комнаты и юркнула в ванную, закрывшись изнутри на щеколду и приставив для верности швабру, – выходи, хуже будет!

Глина прекрасно знала, что хуже не будет. Отец покричит-побушует да и устанет, тогда она выйдет и прошмыгнет обратно к себе, учить ненавистную геометрию, в которой она ни бельмеса не понимает.

Глина просидела в ванной до прихода матери с работы, словно та могла вступиться за нее. Отец путано, перемежая речь матерком, который не был принят в семье Переверзевых, пожаловался Таисе на дочь, которая совсем от рук отбилась.

Таиса пошла на кухню, загремели кастрюли, зашипел кран, из которого выходил воздух. В микрорайоне воду давали только после восемнадцати часов. Глина слышала через стенку ванной, что Таиса рассказывает, что ее вызывали в школу. Классная руководительница обеспокоена поведением Глины.

– Глина наша не успевает – это полбеды. Она такие небылицы рассказывает, что у одноклассников и учителей – волосы дыбом. Не маленькая уже, а такое плетет.

– Что плетет? – тихо спросил отец.

– Что в этой клинике «Божья пчела» детей мучают рабским трудом, пытают, что она жила в приюте, где её били. Рассказывала, что у них там приняты были какие-то странные ритуалы с таблетками, которые якобы дают бессмертие. Дети смеются над Глиной, обзывают ее теперь Пчелой.

– Я думал, что у нас только одна дочь больная. Оказывается…

– Погоди, Лёша, надо разобраться!

Глина крадучись вышла из ванной и спряталась за дверью.

– Это всё твоя дурная кровь, – злобно зашипел Алексей Семёнович, – мать говорила моя, не женись, мол, на Тамаркиной сестре. Если в роду малахольные есть, дети какие будут?

Таиса виновато смотрела в стол, механически кроша капусту.

– Почему вы мне не верите? – спросила Глина, а родители ее от неожиданности вздрогнули.

– Потому что ты безответственный человек, – мать подняла на нее глаза, полные слёз, – тебя за неуспеваемость из лицея отчислили, но ты не сделала для себя выводов, ты продолжаешь лоботрясничать. Почему физику прогуливала? Тебя видела завуч за школьными гаражами с мальчишками из девятого класса. Это подходящая компания для тебя?

– Подходящая, – дерзко ответила на последний вопрос Глина, – по крайней мере, не считают меня психичкой и не лупят.

– Иди к себе! – не нашлась, что ответить дочери Таиса, – позову скоро на ужин.

Глина закрылась в комнате. «Ужин! – думала она, – жидкий суп с пшёнкой и тушеная капуста, хуже, чем в приюте на Комсомольской. И родители такие же злые, как воспитатели. А всё потому, что Глина – бездарная, даже Маринка лучше меня». Глина достала зеркальце и повертела его, стараясь рассмотреть себя со всех сторон. Длинный нос с веснушками, круглые глаза, как у кошки ночью, жидкая чёлочка, прическа-хвостик с радужной резинкой, ноги худые, сисек вообще нет.

«Никто не любит меня, я вообще по ошибке родилась, – пришло в голову Глине, – родители стыдились, что у них дочка-инвалид, вот и решились на вторую попытку. Не жизнь, а уродство сплошное».

Вскоре в комнату заглянула мама.

– Я к ужину накрыла, – сказала она и, не глядя в глаза дочери, добавила невпопад, – ты пока у бабушки поживешь, мы с отцом в больницу поедем на обследование. Завтра утром отвезу тебя.

– А школа? – спросила Глина, – через весь город пилить же…

– Ну, деваться некуда, – развела руками мама.

***

– Домой ты вообще-то собираешься? – сурово спросил с порога Переверзев Глину.

– Проходи, проходи, – засуетилась бабушка Надя, – провожая зятя в кухню, где за столом Глина решала алгебру, готовясь к экзаменам.

– Здрасьте, – хмуро сказала Глина и закрыла учебник.

– Домой, говорю, поехали, – сказал отец.

– Полгода не вспоминал, объявился, – послышался голос деда из смежной комнаты.

Переверзев промолчал. Незачем было рассказывать о том, как прошли эти полгода. Скольких трудов стоило выкарабкаться с того света, через что пришлось пройти.

– Мать сказала, что ты на работу устроился. Денег дай, – нагло ответила ему Глина, не вставая из-за стола, она явно не собиралась ехать на Пионерскую, – у бабки с дедом пенсии маленькие, мы тут на одной картошке второй месяц сидим.

Переверзев злобно посмотрел на нее и стал вынимать из брюк ремень, а баба Надя заголосила, хватая его за руки. Глина не сдвинулась с места.

– Только рыпнись, я в полицию сразу пойду, расскажу, как ты Маринку в секту продал, чтобы долги свои за лечение погасить, – сказала она спокойно.

Матерящийся отец выскочил на улицу, бабушка Надя – следом.

Глина снова раскрыла учебник, и хотя сосредоточиться на задачках не могла, делала вид, что занимается, пока ее бабушка не вернулась.

– Какая же ты стала злая, разве девочки так себя ведут, это же твой папка! – бабушка искренне пыталась пристыдить внучку, – выдумала ерунду какую-то.

– Ничего не выдумала, – буркнула Глина, с неудовольствием отмечая, что отец выглядит гораздо лучше. За два месяца лечения он порозовел и покруглел. Исчезли круги под глазами и вены на руках уже не выпирали от худобы.

Она знала, что родители ездили в Москву. Мама по телефону говорила Глине, что отец был в «Божьей пчеле», видел Маринку, и все у нее хорошо. «Значит мои рассказы только для других россказни, а родители все знают и понимают прекрасно», – злобно подумала Глина и снова уставилась в окно, – эх, взорвать бы эту проклятую клинику со всеми ее обитателями! Да как взорвешь, если отцу дали тот самый мёд? Сколько теперь Маринка будет отрабатывать?»