Неправильный диверсант Забабашкин

Лётчик наморщил лоб.

— Насколько я помню, считается, что пассажирский или десантный вариант этой модели способен вместить в себя тридцать человек. Но это имеется в виду, если пассажиры разместятся с комфортом. Ну а так, фюзеляж широкий, должны влезть.

— А грузоподъёмность позволит?

— Думаю, да. Единственный вопрос в том, что у нас много лежачих. Сумеем ли их нормально разместить?

— Придётся потесниться, — вздохнул чекист и покосился на меня. — Только вот теперь главный вопрос: сможем ли мы его захватить? Да ещё в целости и сохранности. А то делим шкуру неубитого медведя, ведь времени-то почти что и нет. Раз его так срочно заправляют, то, вероятно, вскоре будет отлёт. Неспроста же у них эта спешка, — он посмотрел в ту сторону, где ожидала нас основная часть отряда и задумчиво произнёс: — Вообще, по-хорошему, с комдивом бы посоветоваться нужно.

— Некогда нам советов ждать, товарищ командир, — немного резко сказал я. — Сами же видите, речь идёт о минутах.

— Так-то — да, — согласился со мной чекист, но напомнил: — Там, на аэродроме у здания и у пушек, солдаты есть. Забабашкин, ты их видел?

— Конечно.

— Я в бинокль насчитал тридцать человек. А нас шестеро.

— Вообще-то их больше. Я насчитал сорок три противника. Но в зданиях могут быть ещё.

— Вот я и говорю, что для страховки неплохо бы нам с десяток бойцов подтянуть. Вдруг, как только ты начнёшь стрельбу, многие гитлеровцы попрячутся. Тогда их тяжело будет всех перебить. Придётся идти на штурм по открытому полю, а это неминуемо вызовет потери с нашей стороны.

— Не вызовет. У меня уже составлен план по отстрелу. Пока одни будут умирать, другие не будут видеть, как это происходит. Так что справимся своими силами, — заверил я.

— Ладно, пусть будет так, — кивнул Воронцов и приказал: — Бойцы: Тамбов, Садовский и Забабашкин, остаётесь здесь со мной. А Петров и Артёмов, — чекист показал на двух разведчиков, что были приданы нам, — мухой мчитесь к нашим. Докладываете комдиву Селиванову о результате разведки и говорите, чтобы они немедленно снимались и направлялись сюда. — Он махнул рукой на растущее в семидесяти метрах справа от нас дерево. — Выйти из леса вы должны вот там. Видите ту высокую сосну? Вот туда людей и ведите. Подойдёте к кромке, посмотрите в бинокль на самолёт. Если увидите там кого-то из нас, то, значит, всё в порядке, и в аэропорту объявлена посадка на рейс. Ну а если нет, то действуйте по обстановке. Ясно?

— А вы останетесь тут? — уточнил Петров, поправляя капюшон плаща.

— Да. И, по всей видимости, пока вы будете бегать там, мы будем бегать здесь и брать аэродром, — покосился на меня и поправился: — Точнее, Забабашкин будет его брать, а мы на подхвате. Так, Алексей?

Я согласно кивнул.

Разведчики без лишних слов развернулись и отправились выполнять приказ, призраками растаяв среди зарослей, а наша небольшая группа, развернувшись, направилась вновь к опушке леса.

Атаковать находящегося на территории аэродрома противника я собирался, оборудовав снайперскую позицию на верхушке одного из высоких деревьев. Эту схему я уже не раз опробовал в этом времени, и она всегда давала положительный результат, вновь и вновь доказывая свою эффективность. Ведя огонь с дальнего расстояния, я в итоге добивался того, что враг умирал, мало того, что, так и не увидев, откуда по нему ведётся прицельный огонь, но даже и звуков выстрелов не слыша.

Когда деревья в лесу начали редеть, и сквозь просветы стало возможным разглядеть аэродром, я присмотрел подходящее дерево, и мы направились к нему. Как только приблизились к массивному дубу, Садовский снял рюкзак с патронами и, достав оттуда несколько пачек, протянул их мне.

Рассовывая по карманам и за пазуху боезапас, обсудил с Воронцовым их места лёжек для прикрытия моей огневой позиции. Кроме этого я предложил придумать систему условных сигналов.

— Да какие там сигналы, — отмахнулся чекист. — Будем на тебя посматривать, а как перестанешь стрелять, так и пойдём с Садовским, гм, в атаку.

— А я? — поинтересовался лётчик.

— А вы, товарищ старший лейтенант, оборудуйте свою позицию под этим дубом и от Забабашкина ни ногой. Вы слишком ценны, чтобы вашей жизнью рисковать. Зачистку, — тут Воронцов, сам не зная того, козырнул словом из светлого будущего, нахватавшись у меня, — после того, как Лёша всех положит, мы проведем вдвоём с Садовским. Вы прикрываете. Всё!

На том и порешили. Моя группа поддержки разбрелась по намеченным позициям, а я полез на дерево.

Через минуту, удобно расположившись на ветке, стал более детально изучать будущий театр военных действий. Целей на аэродроме заметно прибавилось, и связано это было в первую очередь с приземлением большого самолёта. Обводя взглядом местность, старался сразу же запомнить и посчитать всех вражеских солдат, офицеров, техников и лётчиков, которых мне предстояло в самое ближайшее время отправить восвояси — в ад.

Кроме подсчётов, прикидывал, как именно лучше начать, продолжить и завершить бой. Исходя из того, что сумел увидеть, очерёдность ликвидации должна была быть следующей: первыми, согласно моему новому плану, должны будут умереть все те противники, которые находятся ближе ко мне. После этого я собирался перевести огонь вглубь аэродрома и обезопасить всю местность вокруг самолёта. Затем собирался ликвидировать три секрета, что были мной выявлены и располагались на севере, востоке и юге в лесных массивах. Ну, а дальше уже два КПП — один на севере, другой на юге, сидящих под навесами возле здания солдат и техников, а потом всех тех, кто будет выбегать из здания.

Колючий порыв ветра принёс откуда-то здоровущий мокрый кленовый лист и с размаху залепил им мне оба окуляра трофейных мотоциклетных очков. Чертыхнулся, стряхнул неожиданную помеху и пару секунд размышлял о том, какая мелочь может решить судьбу операции, сражения, а то и всей войны. Выдохнул и продолжил рекогносцировку. Кроме КПП, мне предстояло уничтожить четыре расчёта ПВО по семь-десять человек в каждом. Эти точки противовоздушной обороны тоже находились в разных частях аэродрома на довольно существенном расстоянии друг от друга, поэтому с их ликвидацией проблем возникнуть было не должно.

Сначала я собрался уделить им внимание ближе к концу операции, но сейчас решил переиграть и заняться ПВО в первую очередь. И всё потому, что, проанализировав обстановку немного тщательнее, пришёл к выводу, что пушки способны нам много ненужных проблем создать. Они ведь не только способны сбивать летящие цели, но и, переведя стволы на прямую наводку, наземные. И существует ненулевая вероятность, что после начала операции, поняв наш замысел по захвату самолёта, противник решит помешать нам и уничтожит его. Немец далеко не глуп, да и боевой опыт имеет, а вместе с орудием, которое в не таком уж и далёком будущем станет прототипом для пушки танка «Тигр», может запросто обрушить все наши планы за пару выстрелов.

Конечно же, такое развитие событий мгновенно смешает нам все карты и усложнит выполнение задуманного вплоть до невозможности. Вот влупит Ганс из «восемь-восемь» по аэродромному складу ГСМ — и тут сразу будет непроходимое пекло. Следовательно, я должен был работать на опережение и в целях недопущения срыва основной задачи ликвидировать весь личный состав противовоздушной обороны до того, как они решатся на уничтожение самолёта.

«Что ж, пора приступать», — решил я, вздохнув.

Однако перед тем, как нажать на спусковой крючок и приступить к ликвидации первого фрица, обратил внимание, что из здания в сторону «итальянца» направилось двое офицеров — майор и лейтенант. Их сопровождало трое техников, которые о чём-то говорили, при этом бурно жестикулируя руками.

Вскоре их компания ускорила шаг.

«Они, что, улететь хотят на моём средстве спасения?» — напрягся я, собираясь немедленно начать отстрел именно с них, оставив противовоздушную оборону на потом, но в этот момент лейтенант показал майору рукой, и тот ещё сильнее прибавил шаг, перейдя чуть ли не на бег.

Я перевёл взгляд вместе со стволом винтовки на то направление, куда показывал немец и увидел, что с той стороны аэродрома к самолёту едут два легковых автомобиля марки «Horch-901».