Неправильный солдат Забабашкин

Прикинул скорость самолёта, взял упреждение и выстрелил.

Первая же пуля попала точно туда, куда я и целился. Она влетела между боковой защитой мотора и корпусом самолёта и пробила два каких-то шланга. Из них сразу же потекла жидкость тёмно-коричневого цвета, обильно заливая мотор.

Самолёт надсадно кашлянул и задымил. Следующие две пули вошли рядом, порвав ещё один шланг. За самолётом появился дымный хвост, и вражеская железяка устремилась к земле.

Смотреть на её падение я не стал. К этому времени я уже выцеливал следующего за ним — шестого претендента на отбытие с нашей прекрасной планеты в дебри боли и отчаяния.

Шестой вспыхнул даже быстрее, чем пятый. Хватило двух, а не трёх пуль, чтобы тяжёлая машина потеряла управление.

Заметив, что лётчик открыл кабину и пытается вылезти из неё, чтобы выпрыгнуть и спуститься на парашюте, естественно, не дал ему этого сделать, выстрелив в глаз.

«Пленных не брать!» — в очередной раз сказал я сам себе и посмотрел на два оставшихся «Юнкерса».

Я отчётливо понимал, что оставшиеся в живых пилоты, видя, что их атака захлебнулась, уже давно забили на всякий орднунг. Их восьмёрка уже потеряла шесть машин, а потому я чувствовал, что вот-вот оставшиеся в живых пилоты примут решение выйти из боя и вернуться на аэродром.

Разумеется, этого я допускать не хотел. Но и стрелять по этим двум самолётам со своей позиции я не мог. Расстояние для поражения целей было свыше километра, а, значит, слишком большим. У меня были вполне закономерные сомнения в том, что даже бронебойная пуля сможет поразить с такого расстояния бронированную цель. Впрочем, проверить я этого не мог, ввиду отсутствия тех самых пуль. Однако обычными пулями я попробовать мог.

Выстрел. Ещё один. И ещё.

Я оказался прав. Силы пули не хватало, чтобы пробить корпус, а в атакующее пике, где у меня было бы больше шансов, немецкие лётчики входить не собирались.

Видя это, понял, что другого варианта, чем только сократить дистанцию с противником, у меня нет.

— За мной! — скомандовал я Воронцову и, схватив очередное заряженное оружие, выпрыгнул из окопа и помчался на встречу с врагом.

— Стой! Куда?! Назад! — закричал мне в спину лейтенант, но, вероятно, всё же последовал за своим первым номером, потому что его крики не удалялись, а так и следовали за мной где-то за спиной. — Забабашкин! Стоять! А ну назад! Убьют же, дурак!

Бежал я где-то полминуты, а затем, словно почувствовав, что расстояние для поражения самолёта уже вполне достаточное, остановился, опустился на колено, прицелился и выстрелил.

На этот раз решил попробовать поразить воздушную цель в другое уязвимое место, о котором говорилось в методичке — маслорадиатор, что тоже находился в носовой части самолёта. Вот сейчас нам с немецким пилотом и предстояло узнать, актуальна ли та информация или нет.

Первым выстрелом попал не в рифлёную поверхность радиатора, а в обшивку двигателя — наверное, сказалось немного сбитое при беге дыхание. Естественно, не пробил. Хмыкнул, прицелился и выстрелил вновь. И вновь промазал, вообще не попал туда, куда хотел — пуля ушла чуть ли не на полметра левее, ударившись о винт. Третьей пулей вообще в самолёт не попал. После этого я, наконец, сообразил, что мушка прицеливания на винтовке сбилась.

— Другую! — прокричал я и, отбросив в сторону давшее сбой оружие, кинул быстрый взгляд на Воронцова. Тот, обвешанный винтовками, словно ёж, тут же протянул мне одну из них и занялся зарядкой уже использованной. — Она косит, не трогай! — крикнул я и, сразу же найдя в воздухе самолет, послал в его сторону свинец.

На этот раз всё прошло без сучка и задоринки. Первая же пуля попала именно туда, куда, исходя из когда-то виденной мной иллюстрации, и следовало попадать. Винт самолёта неожиданно прекратил вращение, аэроплан вздрогнул и, с рёвом сорвавшись в пике, упал где-то между нашими позициями и городом.

— Гм, не похоже это на маслофильтр. Наверное, я картер пробил, заклинив движок, — с сомнением в голосе произнёс я, поражаясь скорости, с какой упал «Юнкерс».

— Готов! Ура! Лёшка, последний остался! — радостно воскликнул мой второй номер и тут же громко с нотками паники в голосе закричал: — Лёшка! Он к нам летит! Лёшка!!

То ли немец меня увидел, то ли это была случайность, но самолёт явно ускорился и полетел прямо на нас. Фриц заходил со стороны города, силуэт самолёта по отношению к нам был во фронтальной проекции, поэтому поразить его шансов у меня практически не было. Но другого шанса судьба мне могла и не предоставить.

В тот момент, когда я увидел, что немец открыл по нам огонь из пулеметов, я нажал на спуск. И, когда нажимал, ощутил резкую вспышку боли и понял, что моя пуля, в отличие от немецкой, опять ушла намного выше самолёта.

И произошло это из-за ранения, что я получил за мгновение до.

Глава 16 До заката

«Бабах!» — раздался грохот от скинутой на наши позиции бомбы. В тело упруго ткнулась ударная волна от взрыва — рвануло метрах в ста от нас, но я отчётливо услышал свист летящих осколков.

Инстинктивно упал на землю. Немецкий самолет, не переставая стрелять, пролетел над головой. Я вскочил и уже через секунду стоял на колене, целясь в улетающий к горизонту «Юнкерс».

— Уходит! — расстроенно прохрипел мне на ухо отряхивающийся от грязи Воронцов.

— Вижу, — тоже расстроился я. — Ранил меня, зараза, я стволом и дёрнул. Промазал, чёрт бы его побрал…

— Ты ранен?! Куда? — тут же засуетился лейтенант, осматривая меня.

— Ерунда, в голень зацепило. Выше сапога. По касательной.

— Да, вижу, кровь идёт.

Я мельком посмотрел на свою ногу и отметил, что кровь хоть и была, но не в особо больших количествах. Тут, что уж говорить, мне повезло по-крупному. Огнестрельное оружие всегда таковым остаётся, и предназначено оно для того, чтобы убивать и калечить. Я же отделался, по сути, царапиной.

А потому, поправив очки, глубокомысленно изрёк:

— Ранение потом посмотрим, а пока ищи патроны бронебойные. Обычные-то не берут. Впрочем, — посмотрел на улетающий самолёт и, оглядев небо, вынес вердикт: — Больше воздушных целей не наблюдаю, так что можно передохнуть. Да и дождь ещё сильнее стал… Наверное, вряд ли они сегодня ещё полетят в такую-то погоду.

— Жаль, — также глядя вслед удаляющегося немца, кровожадно проскрежетал лейтенант. — Может, ещё стрельнешь напоследок, пока он недалеко улетел? Вдруг попадёшь?

— Бесполезно. Его уже не достать.

— Почему?

— Я же в пилотов стрелял через фонарь. А если это было невозможно, бил по слабым местам, они там возле мотора расположены… Ну, во всяком случае, мне казалось, что они должны находиться именно там, вот туда и стрелял. А сейчас он улетел в противоположную от нас сторону, и видим мы, в основном, только заднюю часть фюзеляжа, хвост и крылья. Куда его поражать? В пилота не попасть. Двигатель не повредить. Маслофильтры, шланги с подачей воды или какую-нибудь гидравлику тоже не прострелить, ведь она практически вся находится в носовой части и в центре самолёта. Так что, увы, сбить его с нашей позиции можно, разве что снарядом из зенитки. Да и то, удрал уже немец, даже такой снаряд не догонит.