Непреодолимая сила

– Костя, не нравится мне все это! Тебя не поймешь… То ходишь, как в воду опущенный, весь в себе. То – рот до ушей… Ну, зачем тебе эти кооперативы, работал бы, как человек, и всё!

– Как зачем, мам? Это же деньги! – рассеяно отвечал Костя.

– Деньги, деньги… Не нравятся мне эти деньги! Ну, вот подумай, на чем ты делаешь деньги? Какие фильмы вы там показываете, чему учите? Грех это все сплошной!

– Ой, мам, не начинай. По-твоему, все запретить надо, и греха не будет. Кто не захочет, того не испортишь, – повторил он привычно.

– Но я не хочу, чтобы это шло через моего сына! Я батюшке рассказывала, чем ты занимаешься. Он говорит…

– Мама, я все знаю. Успокойся. Это временно. Вот заработаю еще немного, отдам долг, и начну нормальное, хорошее дело. Так что даже твой батюшка не прикопается.

– Не будет ничего хорошего с этих денег, чувствую я… Разогреть тебе суп?

– Нет, мам, не хочу ничего, – Костя ходил туда-сюда по коридору.

Потом не выдержал и унес телефон к себе в комнату. «Если подойдет Серый, просто спрошу, как дела, не звонила ли Катя, – решил он, – Танюха, возьми трубку, почувствуй, что это я».

Она, конечно, почувствовала.

– Алё, – голосок ее был взволнован.

– Это я, Танечка, я соскучился.

– Я тоже…

– Девочка, родная моя, спокойной ночи, иди, ложись спать. Я люблю тебя…

– Я тоже… Спокойной ночи, – тихим шепотом произнес ее голосок.

– Ну, клади трубку первая.

– Нет, клади ты.

– Давай вместе.

– Давай.

– Ну, что же ты не положила?

Она тихонько рассмеялась.

Но тут в телефоне раздался Серегин голос:

– С кем это ты?

– Спокойной ночи, – быстро произнесла Таня, и в трубке послышались гудки.

***

Таня открыла дверь своим ключом и вошла, стараясь стереть с лица восторженное выражение. Но когда она увидела брата, в тревоге ходящего взад и вперед, уголки ее губ опустились сами:

– Катя звонила? Как они там? – спросила она.

– Звонила из автомата, почти не слышно. Вроде ничего… А ты откуда знаешь? – вдруг удивился Сережа.

– А… я соседку встретила, говорит, ваши в больницу поехали, – Таня по-настоящему испугалась: сейчас брат спросит, что за соседка.

Но ему было не до того. Однако после телефонного разговора он снова привязался к ней.

– С кем это ты любезничала, на ночь глядя? И вообще… что-то с тобой сегодня не так.

Таня давно знала, что лучший способ соврать – это сказать половину правды.

– С одним парнем. Моим другом.

– Да? И кто это? Познакомишь?

– Посмотрим.

– И что там у тебя с ним, давно это? – брат принялся за допрос.

– Сереж, отвянь. Мы только познакомились.

– Сколько ему лет? Учится, работает? Вы что, на улице познакомились?

– Говорю тебе, не приставай! Учится, учится.

– Танька, смотри мне! Будь осторожна!

– Буду, буду…

Сережа решил пока отстать от сестры. Сейчас у него не то состояние, а позже он обязательно все узнает. В конце концов, девочка выросла, как водить ее на поводке? Жалко Пашку, так ничего у него и не получается… Ладно, посмотрим еще, что это за кавалер такой.

***

Она не знала, как отработала день. Костя уже стоял, как договорились, у Большого. Таня бросилась в его объятья.

– Представляешь? Машку выписали. Катя сама приехала с ней днем на метро. Ей там что-то промыли, и сказали, что все нормально.

– Могли бы и подержать для спокойствия денек, вот паразиты! – возмутился Костя.

– Да ладно, они уже дома, Катя мне на работу звонила. Знаешь, она тебя так расхваливала… Я теперь боюсь – уж не влюбилась ли?

– Не пугай, Танюха, а то Серега точно меня отстреляет.

– Я сказала ему, что познакомилась с парнем… Представляешь сюрприз?

– Даже представлять пока не хочу. Куда пойдем? Ты наврала небось, что учишься?

– Да вот еще, буду я ему отчитываться! Пошли в кино, только нормальное, не в салон.

– Давай, я сам по видаку не соскучился. В «Художественном» «Асса» идет.

– А про что это?

– Не знаю. Там «Кино», кажется, поет. Тебе нравится Цой?

– Да, конечно, пойдем. Или поедем – ты на машине?

– Нет, пешком. Ты когда рядом – не могу за баранку держаться и на дорогу смотреть, – улыбнулся он.

– Кость, а откуда у тебя такая машина? Ты у нас что, богатенький стал?

– Пока не стал, но, надеюсь, стану.

– Знаешь, ты на этой машине так выглядишь классно… Слушай, а приезжай за мной в институт завтра, а? Только к самому выходу подрули, пусть все видят, какой у меня парень!

– Ладно, – засмеялся он, – договорились.

– А когда ты мне свой видеосалон покажешь?

– Ни к чему тебе туда, – нахмурился Костя. – Всякая шушера повадилась… Не хочу, чтобы тебя видели. Да и Серега может зайти.

Из кинотеатра Таня вышла зареванная. Фильм оказался превосходным, но ужасно жалко было замечательного Бананана. Костя ласково вытер ей слезы. Он даже не мог вспомнить, о чем кино. Сидел, держал Танину руку, и думал. О кооперативе, о Козыре, о Тане, о матери, о Сереге и снова о Тане.

– Пора домой, – она огорченно посмотрела на часы, – а то, если буду поздно приходить, брат следить начнет.

– Да, неприятности нам не нужны… – согласился Костя.

Он проводил ее до подъезда, они вошли внутрь и еще минут пятнадцать целовались у лифта, рискуя встретить знакомых и вздрагивая при каждом шорохе.

***

Настроение у него было прекрасное, Костя как будто летал. В салоне, в котором он успел открыть маленький магазинчик, давно не появлялись темные личности. Деньги были. Костя уже решил, что купит Тане к Новому Году что-нибудь необыкновенное, и несколько раз захаживал в ювелирный отдел, присматриваясь к украшениям.

Когда она посещала институт, Костя встречал ее вечером у выхода. Ему нравилась эта игра, и он забавлялся, глядя, как радуется Таня. В самый первый раз она спустилась по лестнице с толпой однокурсниц:

– Ну, все, девчонки, пока, за мной приехали! – Таня небрежно махнула рукой и непринужденной походкой направилась к «фордику».

Костя вышел из машины, они поцеловались, он открыл дверь, и Таня, как светская дама, элегантно уселась, наслаждаясь произведенным эффектом.

Если Таня прогуливала занятия, а это случалось все чаще, он ждал ее после работы, правда, встречу уже не демонстрировали – здесь вкалывали знакомые Таниных родителей. Потом они ехали куда-нибудь в безлюдное место, останавливали машину и сидели в ней, пока не наступало время «вернуться из института». В Тане постепенно просыпалась женщина, ее поцелуи становились более страстными, и Косте все труднее было сдерживать свои желания. Однако известной грани он ни разу не перешел.