Непреодолимо

— Нет. Я в порядке, папа. Она повернулась на бок спиной ко мне.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Я наклонился, поцеловал ее голову и выключил лампу. Ее волосы тоже пахли сладко, но не детским шампунем. Больше фруктами. Как женские шампуни. Потом я еще минуту стоял и смотрел на нее, удивляясь, как пролетели года. Казалось, что только вчера…

— Папа?

— Да?

— Что ты делаешь?

— Смотрю на тебя. Думаю о том, что ты слишком быстро растешь.

— Перестань. Это странно.

Я засмеялся. — Извини. Я уже ухожу. Ты уверена, что не хочешь грелку?

— Уверена. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Я дошел до ее двери и обернулся. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Спустившись вниз, я почувствовал себя немного лучше, но не намного. Боли в животе Милли, как и кошмары Фелисити и боязнь монстров Уинифред, начались после отъезда их матери и обычно вспыхивали всякий раз, когда Карла говорила, что приедет в гости, хотя она редко это делала.

На кухне я подошел к телефону Милли, который был подключен к зарядке, взяла его и ввела пароль. У нас с ней было соглашение — я разрешал ей иметь телефон, а она разрешала мне иметь к нему доступ в любое время, чтобы убедиться, что она не сидит в социальных сетях и не переписывается с серийными убийцами. Время от времени я просматривал ее сообщения, но в основном это были длинные переписки, полные эмодзи, между ней и несколькими друзьями, и иногда сообщения от ее матери.

Когда я увидел, что Карла выходила на связь сегодня, боль в животе Милли обрела смысл.

Привет, дорогая, я просто хотела сказать тебе, как я рада тому что увижу тебя! Не забудь, ничего не рассказывай своим сестрам, чтобы это было сюрпризом! Я говорю тебе об этом только потому, что ты прислала мне сообщение, в котором написала, как сильно ты по мне скучаешь. Это было так мило с твоей стороны написать мне, но, услышав, что ты грустишь из-за меня, мне тоже стало грустно. После этого у меня несколько дней была мигрень. Я бы очень хотела быть там на показе мод матери и дочери, о котором ты говорила, но эта дата мне не подходит. Но зато я увижусь с тобой в пятницу, и мы так хорошо проведем время!

Я положил телефон, моя кровь кипела. Я специально попросил Карлу не рассказывать детям о ее визите, а она тут же за моей спиной начала переписываться с Милли. И как она смеет заставлять Милли чувствовать себя виноватой за то, что та сказала ей, матери, что скучает по ней! Задыхаясь, я метался по кухне. Мне хотелось ударить что-нибудь. Швырнуть что-нибудь. Разрушить что-нибудь. Открыв заднюю дверь, я я несколько раз вздохнул ледяного воздуха, чтобы успокоиться, но это почти не возымело эффекта. Затем я вошел в дом и выпил немного виски.

Через десять секунд я уже поднимался по лестнице по трое за раз, затем открыл дверь Милли.

— Милли? Ты еще не спишь, дорогая?

— Нет.

— Могу я с тобой поговорить? спросил я, борясь за самообладание.

— Можешь.

Я подошел к ее кровати и сел у ее ног. — Я видел сообщение от мамы на твоем телефоне. Это то, что тебя беспокоит?

Молчание. — Она сказала, что приедет в гости.

— Я знаю.

— Она действительно приедет на этот раз?

— Этого я не могу сказать.

Милли повернулась и посмотрела на меня. — Иногда я очень скучаю по ней и хочу, чтобы она была здесь. А иногда мне хочется, чтобы она просто держалась подальше.

Мое горло сжалось. — Это нормально, что ты так хочешь, дорогая. Все, что ты чувствуешь, это нормально.

— В школе проходит показ мод с матерью и дочерью, — грустно продолжила она.

— Я знаю. Для чего он?

— Это что-то вроде сбора средств. Я должна сама создать свои наряды. Все мои подруги делают это.

— Ну, это глупо и несправедливо, — огрызнулась я. — Не у всех есть мама.

— У всех моих друзей есть. Даже если их родители развелись, их матери все равно рядом.

Я выдохнул, чувство вины тяжелым грузом лежало на моих плечах. — Мне жаль, Миллс.

Милли замолчала на мгновение. — Она хоть еще любит нас?

— Конечно, любит. Я наклонился к ней, положил руку ей на плечо и откинул ее волосы с лица. — И я тоже.

— Я знаю, что ты любишь.

Это должно было сделать меня счастливым, но я все еще чувствовал, что этого как-то недостаточно. Я попытался снова. — Иногда мамы и папы решают, что больше не хотят быть женатыми, но они всегда любят своих детей.

— Но если ты любишь кого-то, ты хочешь быть с ним, правда?

— Ну… да. Обычно. Но любовь — это сложно.

— Такого не должно быть, — сказала она со свирепостью. — Если ты любишь кого-то, ничто другое не должно иметь значения. Ты должен делать все возможное, чтобы быть с ним как можно больше.

— Я согласен.

Она замолчала на мгновение. — Мама говорит, что ты недостаточно любила ее, и поэтому ей пришлось уйти.

Мое самообладание пошатнулось. — Это чертовски смешно. Затем я вздохнул. — Извини. Я положу доллар в банку, когда спущусь вниз.

— Все в порядке. Ты не обязан. Я тоже разозлилась, когда она это сказала. Это заставило меня чувствовать себя плохо.

— Тебе не из-за чего переживать.

Наклонившись вперед, я прижался губами к ее лбу. — Послушай. Может быть, я не умел любить ее. Может быть, я недостаточно старался. Я не знаю. Честно говоря, дорогая, большую часть времени я просто чувствовал себя растерянным. Но сейчас для меня важно чтобы ты и твои сестры знали, как сильно я вас люблю и и как я хочу быть самым замечательным отцом, даже если ваши средства на колледж истощаются из-за банки ругательств.

Это вызвало легкую улыбку.

— Эй, у меня есть идея.

— Какая?

— Что если я буду участвовать в показе мод вместе с тобой?

— Ты?

Я сел выше и выпятил грудь. — Да, я. Я симпатичный чувак, тебе не кажется?

Она хихикнула. — Наверное.

Встав с кровати, я прошелся по ее комнате, как Джон Траволта в "Лихорадке субботнего вечера". — И я умею двигаться, Милси.

— О Боже, папа. Пожалуйста, не ходи так перед моими друзьями. Никогда.

— Эй, послушай. Священный долг отца — как можно чаще ставить своих детей подросткового возраста в неловкое положение. Так что никаких обещаний.

— Ты действительно собираешься участвовать в шоу со мной?

— Ты хочешь этого?

— Да. Но мне нужно спросить и убедиться, что это нормально, когда отец участвует в показе мод матери и дочери.

— Если нет, мы подадим на них в суд за дискриминацию, — сказал я, показывая на нее пальцем.

Она улыбнулась, и я почти почувствовал, что в мире снова все в порядке. Может, я и не был суперпапой, но у меня получалось.

— Спокойной ночи, милая. Я поцеловал ее и направился к двери.