Неприкаянное Племя: Сурвивалист

Минут через пять мы поднялись к архитектурному ансамблю, который украшал вершину холма.

Над нами возвышался могучий забор, из толстых, тесно подогнанных, заострённых сверху кольев. Кое-где над частоколом возвышались деревянные же башенки, а в одном месте ограда вытягивалась кишкой и сходилась к воротам. Над входом тоже были башенки, а сами врата выглядели весьма внушительно: высокие, окованные железом.

Створки были приоткрыты, поэтому мы спокойно вошли.

По ту сторону ворот оказался довольно узкий коридор, мощённый булыжником. Камни мостовой были уложены очень тщательно, а вдоль забора изнутри тянулись лесенки, балки и настилы. Мы миновали этот узкий проход и вышли в просторный, тоже мощённый, внутренний двор крепости с колодцем и несколькими строениями.

Жемчужиной этого деревянного зодчества, вне всяких сомнений, можно смело назвать особнячок в три этажа с башенками и красной крышей. За хоромами вздымалась самая высокая башня, с крохотными окошками-бойницами.

По двору, что-то вынюхивая, ходило несколько собак, а в тени зданий сидели дружинники, которые занимались повседневными делами: чинили одежду, точили оружие, играли в кости. На нас они глянули, но вскользь - без малейшего интереса. Собаки же даже не зарычали на незнакомцев.

Пока мы топтались у входа, решая к кому обратиться, внутри терема что-то загрохотало, резные красные двери распахнулись, и на крыльцо вывалило сразу человек десять. Местный князь сразу бросался в глаза - сорокалетний, коренастый, в дорогом пластинчатом доспехе и с прямым одноручным мечом на поясе.

– Други!
– Гаркнул владыка.
– Пришла пора послужить царю!

– Любо! Любо!
– Загомонили дружинники.

– Собирайтесь, - прищурившись, князь посмотрел на солнце.
– Дай боги, до заката должны быть под Новоградом.

Воины резко ожили, спеша по своим делам.

– Князь!
– крикнул я, привлекая внимание аристократа.

– Ты кто таков?
– насупившись, он осмотрел нас. Воины за его спиной насторожились, опустив руки на оголовья мечей.

– Монахи мы, странствуем по миру. А в твоём городе неприятность приключилась - стража, сестёр наших задержала.

– Было такое. Аккурат в обед, - сказал вислоусый воин из княжеской свиты.
– Они демов хотели освободить, так Кушак со своими их и повязали.

«Кого? Демов?! С какого это бодуна, местные называют игроков на нашем же сленге? Да ещё путают с демиургами?» Лишние мысли я отбросил в сторону, сконцентрировавшись на главном - девчонки начали конфликт, но не они первыми примени силу!

– Так может и они из этих...
– в задумчивости, князь покрутил рукой, словно брезгуя произнести: «герой» или «дем».

– Княже, да какие из нас демы?
– Начал импровизировать я.
– По вере нашей, мы должны помогать всем обездоленным и нуждающимся.

– Что, прям всем?
– Удивился вислоусый.

– Да. И людям, и нелюдям, и зверю всякому.

– А чего ж тогда ваши монахини с воями бой учинили?
– Никак не унимался княжий ближник.

– Так защищаясь, - уверенно ответил я.
– Не они первыми напали.

Владыка глянул на вислоусого, тот утвердительно кивнул.

– Хорошо, - сказал князь.
– Некогда мне сейчас с вами разбираться - царь войско собирает. Как вернусь, решим вашу тяжбу, а пока... Звигул!

На крик князя подбежал седовласый старик, в добротном кафтане, с кинжалом на поясе.

– Звигул, переведи монахинь из ямы в подпол. И следи за ними хорошенько! Чтоб нужды никакой не знали, и никто не обижал.

– Отдав распоряжение, владыка развернулся и вошёл в дом.

– Тезка, что будем делать, - шепнул гном.

– Уходим, - я махнул рукой в сторону ворот.

В принципе, решение князя было оправдано, мало ли какие личности могут шастать в округе, прикрываясь монашеским саном. Однако оставить своих друзей и девушку в тюрьме, я не мог.

– Ребята, дуйте на рынок, прошвырнитесь по местным лавкам и скупите все зелья (выносливости, лечения, маны, духа). А мне надо срочно вернуться в трактир, переговорить с остальными соорденцами.

– Хочешь попробовать девчонок силой вернуть?
– Спросил Игорь.

– Не «попробовать», а «вернуть», - усмехнулся я.
– Слышал же: князь, с дружиной, на войнушку собирается. В городе останутся некомбатанты: калеки да старики. Да! Ещё купите селитру, серу и древесный уголь.

– Нах они тебе надо?
– Вопросительно, посмотрел на меня гном.

– Порох сделаю. Я сожгу этот городок, к чёртовой матери.

***

В утренних сумерках, Потеря прятался в кустах, растущих около забора кузницы, и смотрел на город. Город - горел.

Он проснулся как обычно, ещё затемно. Взял ведро и собирался выйти во двор к колодцу, чтобы набрать воды, когда услышал в трактирном зале человеческие голоса. Парень решил посмотреть: кому это там не спится, но был остановлен твёрдой рукой.

– Не ходи, - сурово произнёс из темноты Бирюк и потянул его за плечо на кухню.

Из прислуги, на постоялом дворе ночевали только хозяин, Потеря, конюх Гаврило, с женой Любавой, да старый ветеран Добрыня. Все они сидели за кухонным столом, пока Люба суетилась у плиты, что-то готовя.

– Дядька Бирюк, а кто там?
– Задал Потеря, мучивший его, вопрос.

– Постояльцы, - спокойно ответил мужчина.

– Так, а может они там что-то злое замышляют?

– Конечно, замышляют, - мозолистой рукой, Бирюк взлохматил волосы на голове парнишки.

– Надо же предупредить!
– пискнул мальчик.

– Нет, - отрезал хозяин таверны.
– Это не наши проблемы. И запомни: меньше знаешь - дольше поживёшь. Ты вон... ешь лучше.

Любава деревянным ухватом выставила на стол большой горшок, сняла крышку, под которой оказалась горка рассыпчатой каши с подрумяненными шкварками сверху. Мужчины достали ложки и приступили к трапезе. Так рано Потеря никогда не ел, но старался не отставать от взрослых, наворачивая за обе щеки.

Бубнеж в главном зале трактира стих. Бирюк замер, прислушиваясь, и вышел проверить.

Воспользовавшись случаем, Потеря тихо выскользнул через заднюю дверь и помчался к городу. Он добежал до кузницы, когда увидел отблески пожара в Липице. Парень остановился и решил обождать тут в кустах.

Практически сразу, над городом взметнулся звон набата, созывая жителей на тушение пожара. Однако через несколько минут огонь вспыхнул одновременно в разных концах. Теперь любому было понятно, что если не случится чуда - Липица обречена. Небесные хляби не разверзлись, ни боги, ни могучие колдуны не вмешались в происходящее и вскоре набат умолк, а из города повалила толпа беженцев. Потеря сидел в кустах и смотрел.