Неприкаянные
Шрифт:
— Двадцать.
— Мошенник, — ругается Майна.
В конце концов вышло так, как хотел старик. Довольный покупкой, он зашагал, прихрамывая, прочь, а парни, укрывшись от моросящего дождя, смотрели ему вслед и думали о том, как будут жить дальше. Меджа взглянул на деньги, лежавшие у него на ладони. Все монеты старые, расплющенные; посередине каждого десятицентовика зияет дырка — вещественное доказательство того, что деньгам — грош цепа. Одни железки отдал, другие взял. Ну и сделка! Меджа покачал головой. Вот бы получить доступ к главному скупщику — тому, что с капиталом! Но главный скупщик стоял где-то
— Если бы я мог связаться с главными скупщиками впрямую, — проговорил Меджа вслух. — Если бы я мог, то собрал бы на улице все баки и обменял бы их на настоящие деньги.
Майна вяло улыбнулся.
— А где бы мы тогда спали?
Меджа в раздумье почесал затылок.
— Для сна один бак сохранили бы.
— В нем не было бы нужды. — Майна похлопал друга по спине. — Сидели бы за решеткой, и деньги у нас давно отобрали бы.
Они принужденно засмеялись.
Дождь перешел в ливень. Теперь все канавы и баки зальет водой, и придется искать другие места для ночлега.
2
Старик ковылял по улице, озираясь выпученными близорукими глазами по сторонам. Время от времени он останавливался, с трудом оборачивался назад или заглядывал в мусорные баки, стоявшие тут и там на тротуаре. От одуряющей вони его большой широкий нос морщился. Послеполуденное солнце палило нещадно, и старик чувствовал себя в крахмальном белом костюме очень стесненно. Его сандалии, надетые на босые ноги, внутри сделались скользкими от пота. Из промежутков между ремешками робко выглядывали грубые, в мозолях пальцы.
Дойдя до конца улицы, старик остановился и, достав из кармана пиджака заскорузлый платок, вытер им лицо и шею, потом заросшую редкими волосами голову. Тем временем его глаза с красными прожилками непрестанно шарили по обеим сторонам дороги. Пешеходы, спешившие поскорее выбраться из этого вонючего квартала, проходили мимо, не замечая его. Но и старик не обращал на пешеходов никакого внимания. Он лишь вглядывался в затененные закоулки и что-то бормотал про себя. Потом свернул налево и поплелся по узенькой улочке за супермаркетом. Справа от него находилась площадка для стоянки автомашин, а слева тянулись высокие, неприступные задние стены магазинов. «Они должны быть где-то в этом районе, — думал он. — Помню, я их тут видел». Он вынул из кармана старые часы: время позднее, надо поскорее найти этих парней да возвращаться, а то ужин не успеешь приготовить. Хозяин не желает слушать никаких объяснений, если еда запаздывает. Старик ускорил шаги.
Нашел он парней напротив супермаркета. Одежда на обоих висела лохмотьями, сквозь дыры в ней чернело грязное голое тело. Перед ними грудой лежали на старой развернутой газете порченые фрукты. Юноши ели, о чем-то разговаривая вполголоса, и не заметили подошедшего. Старик нерешительно кашлянул; парни вскочили, как но команде, и уставились на него в напряженном ожидании. Они были похожи в эту минуту на диких кошек, готовых к прыжку.
Стариком овладели любопытство и испуг одновременно.
— Не бойтесь, — робко пробормотал он. — Я не обижу вас.
Парни переглянулись.
— А мы не боимся, — сказал один из них. — Ты не можешь нас
обидеть.Старик беспокойно переступил с ноги на ногу. Чувство страха подсказывало ему, что надо убираться отсюда, подальше от этих дерзких парней, но что делать, если хозяину понадобились две пары молодых и дешевых рабочих рук? И где их искать, эти рабочие руки, если не здесь?
— Я хочу помочь вам, — сказал он.
Майна и Меджа снова переглянулись.
— Слыхал, Меджа? — со смехом спросил Майна. — Эта старая ворона хочет нам помочь.
Меджа тоже засмеялся, но более сдержанно. Он осмотрел старика с головы до ног — от красной фески до изношенных сандалий. Худой, потный, дрожащий, с длинными отвислыми усами, он был похож на одну из тех мокрых голодных крыс, что обитают в канавах.
— Мы не просили у тебя никакой помощи, — сказал Майна. — Позаботимся о себе сами.
Старик опасливо посмотрел по сторонам и подошел ближе. Парни немного отступили и тоже огляделись вокруг, думая, что тот, возможно, увидел полицейского.
— Слушайте, ребята, — взволнованно заговорил старик. — Вы мне понравились, вот я и…
— Зато ты нам совсем не понравился, — прервал его Майна.
— Погоди, Майна, — сказал Меджа. — Давай выслушаем его. Пусть скажет, кто он такой и чего от нас хочет.
Старик облизал губы и улыбнулся, обнажив беззубые десны. С уголков его рта стекала тягучая коричневая от табачной жвачки слюна. Майна смотрел на него с отвращением.
— Меня зовут Бой, — сказал старик. — Мой…
— Бой? — переспросил Майна. — Ты что, старик, потерял дорогу в богадельню? Так ты не здесь ее ищешь. Хотя мы и сами не знаем, где она. Мы еще там не были.
Старик не мог сдержать дрожи в теле. Он снова достал из кармана платок и вытер лицо и шею.
— Так что же тебе надо, Бой? — спросил Меджа, делая Майне знак молчать. — Ну? — Он чувствовал, что у старика важное дело, иначе он не рискнул бы появиться в этом районе, о котором ходит дурная слава.
— Мой хозяин… Мой хозяин хочет двух мальчиков…
— Ах ты, собака! — крикнул Майна и угрожающе двинулся на старика. Он слышал, что некоторые хозяева посылают слуг в бедные кварталы за мальчиками для своих утех. Тогда это казалось ему выдумкой, но вот сейчас…
Меджа в недоумении смотрел то на старика, то на Майну.
— Что ты сказал? — спросил он, становясь между ними. — Чего хочет твой хозяин?
— Мальчиков. Работать у него в огороде. Он хорошо платит. Он — белый. Неплохой человек.
— Пусть идет к… — начал было Майна.
— Сколько платить будет? — спросил Меджа.
Бой смущенно откашлялся.
— Сколько не знаю, но он не обидит. Кормежку получите, жилье и…
— «Жилье», — передразнил Майна. — Скажи ему, пусть он живет со своей бабушкой.
— А где твой хозяин? — спросил Меджа, не обращая внимания на слова товарища.
Бой взглянул на Майну, стоявшего в угрожающей позе, потом снова на Меджу.
— На ферме, в двадцати милях от города. А сегодня сюда приехал, за покупками. Если вы согласны у него работать, то с ним и поедете на ферму.
Меджа обернулся к Майне.
— Как ты считаешь?
Майна сделал брезгливую гримасу и, подняв с земли апельсин, протянул Медже.
— На, отдай ему. Пускай отнесет своему гнилому хозяину.