Неприкаянный 1

Впрочем, сам крейсер меня сейчас волнует мало. Куда больше занимает состояние парового катера. Тому что по правому борту прилетел фугас и оторвал часть носового отсека, благодаря водонепроницаемым переборкам он конечно на дно не пойдёт… Хотя нет, пойдёт ещё как. Вон пробоины в районе машинного отделения.

По правому борту вообще не осталось ни одной целой шлюпки, оба баркаса в хлам. Полевому борту наблюдаю искорёженные вельбот и гребной катер. А вот паровой не видно. Хотя чего это я вон он пристроился у борта и судя по дыму из трубы на нём сейчас усиленно разводят пары. Значит целёхонек, что радует, потому как полностью соответствует моим планам. Четырёхвесельный ял скорее всего куда-то уже уплыл.

Дожидаться возвращения Руднева не стал. Решение о затоплении крейсера примут и без меня. Обошлись же в моём мире без старшего офицера Степанова, который занимался ремонтными работами и узнал о решении командира постфактум. Я лучше займусь делом, времени-то у меня немного, а сделать предстоит изрядно.

Вернувшись в свою каюту, я достал писчие принадлежности и вооружившись пером начал писать рапорт о переводе. В трёх экземплярах, да ещё и при невозможности использовать вполне уже существующую копировальную бумагу. Документооборот, дело серьёзное.

Переписав трижды рапорт, начал составлять акт о передаче мне парового катера и яла. Кроме того, я хотел получить две пушки, снаряды к ним, оба минных аппарата, шесть метательных мин, два пулемёта, все двести имеющиеся на борту винтовки, двадцать один револьвер и патроны. Не забыл и про имеющиеся в запасе шесть пудов пироксилиновых шашек.

Разумеется это не всё, что могло мне потребоваться для перехода, но я посчитал, что остальное не требует особого упоминания. Вот так сразу не решишь, что мне потребуется, что-то всплывёт в процессе сборов. Опять же, это зависит от наличия добровольцев среди членов команды. Признаться, я не удивлюсь, если после прошедшего боя таковых не найдётся. Одно дело драть глотку перед дракой, и совсем иное, уже после боя, после резкого перехода от мира к войне.

— Александр, — окликнул я своего однокашника.

Мы вместе окончили морской кадетский корпус и в ноябре прошлого года были назначены на «Варяга». Оба занимали одинаковые должности вахтенных начальников и плутонговых командиров. Впрочем, дружными нас это не делало, мало того, этот ушлый паренёк успел уже и тут обо мне пустить мульку, хотя старшие товарищи его по большой части и не поддержали.

— Чего тебе, Олежа? — остановившись обернулся ко мне тот.

— Скажи пожалуйста, что на собрании решили?

— Присутствовать надо было, — поправляя висящую на перевязи руку, буркнул он.

— Ты лицо-то попроще сделай, здесь ведь не корпус и дружков твоих поблизости нет, — покачав головой, холодно произнёс я.

— Заматерел, Олежа? — хмыкнул он, не готовый принять случившиеся со мной перемены.

— Саша, вот оно тебе нужно получать в морду, потом дуэль. Просто ответь на вопрос.

— Странным ты стал, после того как тебе в голову прилетело, — хмыкнул он, но всё же ответил. — Топить «Варяга» будем, чтобы японцам не достался.

— Портить вооружение и механизмы не станем?

— Зачем? После войны поднимем и наш красавец опять встанет в строй.

— Ясно. Руднев где не знаешь?

— Вроде к себе пошёл.

— Спасибо.

Не о чем мне с ним больше разговаривать. Поэтому я направился прямиком к командиру. Принятому решению я не удивился, а просто принял его. Точно так же господа офицеры поступили и в моём мире, и в другом, где я и почерпнул свои знания о русско-японской войне. Они были под впечатлением от прошедшего боя, и в особенности его последствиями.

Гордый красавец был настолько избит, что теперь походил на развалину. Но главное это свыше тридцати человек убитых, порядка полусотни тяжелораненых и более полутора сотен легкораненых, постоянно снующих вокруг с окровавленными повязками. Столь резкий переход от мирной жизни к жестоким реалиям войны впечатляет знаете ли. Вот и они впечатлились.

Впрочем, даже не подумаю осуждать их за принятое решение. Вести бой крейсер не мог. Факт. И они уже доказали, что не трусливого десятка. Дрались храбро и самоотверженно, пусть и неумело. Но это уже не их вина, а командира корабля, не оказывавшего должного внимания боевой подготовке команды.

Иное дело, что меня покоробило от решения не взрывать корабль, а лишь затопить его. Да ещё и на мелководье. Но и это можно понять, ведь я исхожу из послезнания, а они рассматривают вопрос исходя из существующих реалий. Чемульпо нейтральный порт, и японцы не посмеют поднять «Варяга», по меньшей мере до конца войны. А когда Россия победит, а как же ещё-то, его поднимут и вернут в строй.

Вот только команда «Корейца» отчего-то решила иначе, и отведя канонерку подальше взорвала его. В смысле, пока ещё этого не случилось, и его командир не в курсе принятого решения Рудневым, но в том как поступят Беляев и его офицеры у меня сомнений нет…

— Разрешите, ваше высокоблагородие? — постучав в дверь каюты капитана, спросил я.

— Входите, мичман.

Командир крейсера в спешном порядке приводил в порядок бумаги, упаковывая их в саквояж, и складывая отдельно секретную документацию, которую надлежало уничтожить в присутствии членов комиссии, что и задокументировать соответствующим актом. Другие офицеры, носители секретов сейчас поступали точно так же.

— Мне доложили о той поистине чудесной стрельбе, которую вы показали, Олег Никодаевич. Признаться сильно удивлён данным обстоятельством и непременно укажу на это в своём рапорте особо, — пожимая мне руку, с чувством произнёс Руднев.

— Сам не знаю как так случилось, но после ранения в голову, во мне вдруг открылся талант к точной стрельбе. Уверен, что смогу из револьвера на тридцати шагах попасть в пятак. Хотя прежде ничего подобного за собой и не замечал.

— Прямо чудеса, да и только. Какой у вас вопрос? –поинтересовался Руднев.

— Ваше высокоблагородие, прошу у вас разрешения самостоятельно убыть в Порт-Артур, для дальнейшего прохождения службы, для чего воспользоваться оставшимся в строю минным катером, снарядив его для боя. Экипаж наберу из добровольцев.

— О чём вы говорите, мичман? — недоумевающе посмотрел на меня Руднев.

— О желании драться с врагом, ваше высокоблагородие.

— Это невозможно. Вы отправитесь вместе с остальными членами команды на один из кораблей нейтралов и далее проследуете в Россию вместе с вашими подчинёнными, за которых, наряду со мной и другими офицерами, несёте ответственность.

— Ваше высокоблагородие, сопроводить личный состав в Россию могут и без меня. Я же прошу у вас разрешение продолжить драться с японцами.