Непростая работа - горшки обжигать 5

– Да, — с былым жаром перескочила нежить на новую тему. — Эй! С той стороны! Есть новости?

– Есть! — из-за стройных рядов охраны донесся радостный окрик. — Есть движение. И Вивея чегой-то встрепенулась.

– Вижу-вижу, — вторил ему женский потусторонний голос. — Захлопотала над Костей.

– Сейчас его зазабочат по самое не балуй, — знающим тоном пролепетал малец «метр с кепкой». Он вместе с родителями также угодил в цепкие лапы отбора добровольцев.

– Хе-хе, — потеребил его по макушке отец и усадил себе на плечи, дабы тот зорко следил за действом. — Устами младенца, однако.

– Тише, — чуть смутилась от стыда мать пацанёнка, но окружающие только захихикали на меткое замечание.

– Вещают о чём-то, — вытянул что есть мочи в ту сторону дуллахан свою голову на руках, дабы подслушать тему разговора. — Ого! Вот оно как, оказывается.

– НУ! — из последних сил сдерживались зеваки с той стороны оцепления, чтоб не прорвать его и не навалять товарищам по ту сторону. — Изведёшь ведь ожиданием!

– Баранки гну! — снова огрызнулся на них скелет. — Опять намечается заварушка супротив усех.

– Не удивил, — раздражённо отмахнулась от его слов толпа. — Каждый раз одно и то же. Ты лучше про мальца послушай и узнай, как там ивент.

– Та чагой с ним станется, касатиком? — шамкая, прокряхтел мумий-колясочник. — Побили, говорят, мальца-то, — приложившись к слуховой трубке неприличных размеров, что аж зависла за вторым кольцом оцепления, выиграв тем самым слухачу добрых два метра, прояснил он. — Но Константин, да благословен он будет в вечности, — по старинному обычаю, что введён был ещё до реформы религии, осенил старикан себя. — Вмешался и не дал сгубить парю окончательно.

– Ого! — воскликнули с той стороны. — А если поподробнее?

– Кондрашка, говорят, — вмешался в разговор дух, зависнув над вторым рядом охранения. — Во время битвы раз на раз с Демиургом вышел. Но не получилось у него одолеть супостата.

– Хмм... — забряцав орденами, почесал редеющую макушку вурдалак. — Думается мне, что даже в случае его успеха ничем благим не закончилось.

– Тоже мыслю так, — поддержал его служивый сотоварищ со стороны толпы. — Однозначно дело лихое довершили бы иные личности.

– Уж не те ли, кто наблюдали всё это время?! — с медленно ворочающимся языком и тягучим, но зело зычным говором огромная туша кадавра грозно нависла над третьим кольцом оцепления, но та не дрогнула и сурово зыркнула на него. — Те, кто выжидали удобного момента и зрелищ?!

Гнев кадавра был понятен, хоть тот немного запоздал, ибо остальные уже давно пришли к этой мысли и успели настроиться на нужный лад. Впрочем, иного от медлительных и, чего уж говорить, не блещущих острым умом туш никто и не ждал, однако попрекать его в тугодумстве не стали, ибо изъяном не считалось, а скорее особенностью расы. И пусть среди пациентов трупошовных не было россыпи учёных да стратегов (ну разве что кроме Маркиза, но он отдельный случай), зато они были душой компании и верными товарищами. Таких уже давно и с большой лаской общество немёртвых нарицало не иначе как «блаженный», а те и не обижались.

Как бы то ни было, но именно слова кадавра стали спусковым крючком, что разворошил затхлое болото нежити, отчего всё разрастающаяся со временем толпа большей своей массой с пылом приступила к обсуждению намечающейся (в их головах и мыслях) кампании.

Другая же часть погрузилась в пучины поиска глубинного смысла тех или иных действий молодого аватара и слов Кости. Да так ловко у них это получалось, что забурились они в непролазные дебри «закулисных тайн» и «теорий заговоров».

– Неужели малец по стопам Драконьего Предка решил пойти? — бегающим взглядом переглянулся аугментированный немертвый с товарищами по мозговому штурму.

Да вот беда, у всех них сей орган отсутствовал как класс: у ауга его заменял процессор на магической основе, а остальные и без него, хе-хе, жили припеваючи.

– Выходит, что так, — полый доспех гулко отозвался на предположение товарища, нервно полирнув шлем фетром, будто пот промокнул. — Коли супротив Демиурга попёр, то иного и думать не получается.

– Что ж деется-то, а, честной народ? — зябко поёжился с венком в виде шва от трепанации чумной зомби, но не в плане конкретного заболевания, а в смысле разносчика инфекций, отчего, собственно, озноб его и пробил.

– Неужто решил сменить направленность? — лукавая улыбка тронула лик невесть откуда взявшегося посреди скромного люда клыкастого аристократа. Этот прохиндей не был членом сего стихийного кружка по интересам, скорее его привлекла возможность подначить родственников.

– Та кто ж ему с гулячества-то сойти даст? — скрипнул кряхтящий мумий-колясочник. Его хоть и доканывал временами маразм, но способность рационально мыслить ещё одерживала верх, посему и попытался привнести голос разума в тёмную беседу.

Правда, скрип, что сопровождал мумия, исходил совсем не из того места, где ожидался, так как за транспортом следили со всем тщанием две бригады некроконструктов во главе с инженером-прорабом, чего не скажешь о самом хозяине, ибо давно не смазанная челюсть порой выкидывала нелепые коленца. Хоть стой, хоть падай от них. Окружающие, конечно, относились с пониманием, но всё едино хохму ловили, а старик и не прочь был разбавить «смурную сурьёзность», из-за чего всячески манкировал соблюдением режима и проведением осмотров, но без излишеств.

– Максимум к смежным веткам пустят, не иначе, — вежливо поклонился старцу вампир.

– А ну как дуриком через Костю попробует? — прокралась в пустую черепную коробку, поеденного временем и событиями скелета.

Этот индивид пожертвовал собственным здоровьем, пострадав от крайне мощного заклятия разложения, что понеслось вместе с кучей других атак, что так эффективны против нежити, в сторону не успевающего отразить напасть аватара, когда тот участвовал в, казалось бы, мирном саммите, где пострадавший был в роли охраны. Никогда ещё так не был резв скелет — всего за миг он сумел преодолеть расстояние, разделяющее его и подопечного, и прикрыть его от вероломного нападения, выиграв драгоценное время для ответного удара.

Тем паче было удивление всех окружающих, когда скелет остался в живых, стойко перенося неимоверную пытку, вследствие чего Сам успел спустился в его тело и восстановил оное, однако в силу многих обстоятельств в полный порядок привести не смог. И ладно бы только тело — пустяк, один разок в Санктуарий окунуться — всего делов. Но не всё было так радужно — урон пришёлся и по душе, из-за чего, собственно, полное восстановление провести было невозможно. Естественно, сие сказалось и на разуме героя. Однако попрекать его в когнитивных искажениях и откровенных бреднях не спешит, так укажут мягко на ошибку да объяснят промашку, чего с лихвой хватает скелету для признания неправоты.