Нераскрытые тайны гипноза

В заключение Бернгейм говорит: «Таким образом, мне удалось вызвать воспоминания обо всем, что я говорил и делал, между тем как действительно можно было бы предположить, что она меня не видела. На самом же деле она меня видела и слышала, несмотря на то что совершенно меня не замечала. Убежденная внушением в моем отсутствии, она преградила доступ в сознание всем впечатлениям, исходящим от меня. Или, вернее говоря, ее психическая деятельность отвергла все такие восприятия, как только они поступали извне, и настолько их уничтожила, что я бы смог пытать ее всеми физическими и моральными средствами, она все равно не заметила бы меня. В отношении меня она была слепа и глуха, поражена полной психической анестезией: все чувственные раздражения, исходившие от меня, хотя и воспринимались, но не доходили до сознания» (там же, р. 80).

«Тот факт, — заявляет Бернгейм, — что можно пробудить воспоминания, казавшиеся совершенно исчезнувшими во время гипноза, говорит о том, что сознание не уничтожено совершенно. Сомнамбула никогда не действует как автомат, бессознательно, напротив, она слышит, видит, понимает все, что происходит» (там же, р. 80).

Классик гипнотизма безусловно прав: сомнамбула не автомат. В гипносомнамбулизме сохраняется сознание. Это видно из того, что загипнотизированный может выполнять любую сколь угодно сложную работу, требующую напряжения интеллектуальных сил: играть, как актер в театре, музыкант на концерте и т. п. Он может играть в шахматы, и хорошо играть. А при внушении образа чемпиона мира будет играть еще лучше. Если перед ним поставить преграду или направить его в пропасть, он легко обойдет препятствие или свернет в сторону от опасности. Не затруднит сомнамбулу действовать и наперекор внушению, когда оно идет вразрез с ее убеждениями. Не следует забывать, что в концепциях, идущих от Лейбница, бессознательный психический акт рассматривался как интеллектуальный по своей природе, как акт, представляющий какое-либо содержание. Его неосознаваемость означала, что он лежит за пределами сознания, но не интеллекта.

Исходя из выше приведенных рассуждений, следует подчеркнуть основную мысль, настойчиво звучавшую в этой главе: трудно допустить, чтобы очень сложные действия, а такие мы наблюдаем в гипнозе, производились при отсутствии сознания. Многие факты поведения загипнотизированного доказывают работу сознания. Следовательно, когда дегипнотизированный говорит, что не помнит о происходившем в гипнозе, это не означает, что у него исчезало сознание. Стоит, пожалуй, добавить, что если бы гипносомнамбулизм был бессознательным состоянием, то до сомнамбулы невозможно было бы «достучаться», чтобы вывести из него. Когда загипнотизированному внушают, что, пробудившись, его память сохранит все в мельчайших деталях, то именно так и произойдет.

Отметим, наконец, что даже во время химической аналгезии пациент сохраняет, по-видимому, способность запоминать некоторое количество событий, которые может затем восстановить под гипнозом. Исследователь из США Дэвид Чик показал на 37 пациентах, перенесших хирургическое вмешательство под общим медикаментозным наркозом, что больной может слышать и запоминать слова, произнесенные врачами во время операции, и впоследствии точно воспроизвести их под гипнозом даже спустя несколько лет. Таким образом, гипноз предстает как непатологически измененное состояние сознания, в котором у гипнотизируемого можно вызывать изменение волевого акта, памяти и чувственного восприятия, в данном случае при переработке болевой информации (Cheek, 1959, 1964 а, 1964 6, 1966).

Обобщая изложенное, мы вправе заключить: первое — случаи с отсутствием сознания не относятся к искусственно вызванному сомнамбулизму. В гипносомнамбулизме не сознание теряется, а отсутствует осознание. Иначе говоря, сомнамбула свое поведение не контролирует не вследствие неспособности, а в силу отсутствия осознанной установки на самоконтроль. От загипнотизированных часто можно услышать, что они все понимали, но не хотели контролировать свои действия.

Второе: вытесненное или неосознаваемое побуждение не только остается действующим, но на более глубоком уровне сознания субъект знает о его существовании. Это стало очевидно после того, как побуждаемый оператором вспомнить забытое разгипнотизированный легко припоминал происходившее с ним в сомнамбулизме. Об этом уже знал генерал Наузе, которому удавалось воскрешать полное или частичное воспоминание почему-либо утраченных событий. При этом он обратил внимание, что все помнится в мельчайших деталях, даже если события происходили 10 лет тому назад.

В гипносомнамбулизме появляется возможность вспомнить содержание всего ранее происходившего на других сеансах сомнамбулизма. «Сомнамбула Р., — говорит Жане, — которую я усыпил два раза с промежутком в один год, во второй раз подробно вспомнила обо всем, что она делала первый раз, и восстановила такие детали, которые я сам совершенно забыл. Все те, кому приходилось много раз усыплять одно и то же лицо, могли наблюдать это обыкновенное и в то же время странное явление» (Жане, 1913, с. 72).

Профессор К. Ш. Вольфарт приводит пример, когда одна дама в сомнамбулизме вспомнила о том, что с нею было 13 лет назад в аналогичном состоянии. Примечательно, что за все это время эта информация ни разу не всплывала в ее памяти, то есть не переступала порог ее сознания (Wolfart, 1815). Получается, что мы знаем о процессах, происходящих внутри нас, но не отдаем себе в этом отчета. Может быть, мы оттого забываем, что в глубине души знать об этом не хотим?

Гипносомнамбулизм — не единственное состояние, в котором восстановление утраченных воспоминаний возможно. В работах английского собирателя историй о паранормальных явлениях Ф. Майерса можно найти много примеров, слишком длинных, чтобы их здесь приводить, в которых сновидение явилось воспоминанием другого, забытого наяву сновидения (Myers, 1887, р. 230).

Итак, мы пришли к тому, что сомнамбулическая амнезия ненадежна. Д-р Бьюстейн говорит, что факт создания и уничтожения амнезии доказывает, что можно управлять памятью, воспоминаниями — короче говоря, состоянием сознания. Внимательный читатель может спросить: «Если у сомнамбулы сознание присутствует, то почему не сохраняется представление о том, что происходило?» Нам не известны условия происхождения сознания, не будем ломать голову над причинами потери памяти после сомнамбулизма. На этот вопрос, как и на вопрос, почему проснувшийся человек не помнит своих ночных сновидений, если только он проснулся не в фазе парадоксального сна, наука ответа пока не нашла.

Гипносомнамбулизм устраняет амнезию

Может быть, мозг пользуется амнезией, чтобы пациент забыл мучительные воспоминания? На этот вопрос ответа пока нет, зато известно, как вернуть человеку память. А. Буррю, директор клиники Морской медицинской школы в Рошфоре, и П. Бюро, адъюнкт-профессор этой же школы, сообщают, что 26-летняя Викторина М. потеряла память на весь период жизни, предшествующий ее болезни. Это произошло вдруг, в момент сильного припадка. Однако как только ее загипнотизировали, она снова оказалась в состоянии обозревать свою прежнюю жизнь во всем объеме. Одновременно с этим менялось ее физическое состояние: если в бодрствующем состоянии она страдала потерей чувствительности, то в гипносомнамбулизме чувствительность восстанавливалась. Однажды, когда из-за сильного душевного потрясения нарушилось ее психическое равновесие и часть ее личности погрузилась на глубину, недоступную сознанию, тогда сомнамбулическое состояние помогло открыть потерянную глубину.

Борис Сидис (1867–1923), американский психолог из Гарвардской лаборатории психологии, рассказывает любопытную историю. Обстоятельства, с которых начинается эта история, более чем банальны. Некий юноша, уроженец Плэнтсвилля, ни с того ни с сего вываливается на повороте из кареты и сразу же теряет сознание. Открыв вскоре глаза, он делает слабую попытку приподняться, но тщетно. Дальнейшее еще чуднее. Перед его родственниками предстает растение, ни больше и ни меньше. Он никого не узнает, не знает собственного имени, не может говорить. Вроде бы упал не с большой высоты, а отшиб не только память, но и все другое, вплоть до рефлексов. Он лежит, ходит под себя, на лице блуждает бессмысленная улыбка. Учить начинают его сначала, как младенца, и он делает заметные успехи. Прошло чуть больше месяца. К нему постепенно стали возвращаться ощущение пространства и координация движения.

Он научился передвигаться и есть без посторонней помощи. Примечательно, что он узнает своих домочадцев и друзей не потому, что вспомнил их внешность, а вследствие того, что только что с ними познакомился. У него нет потери памяти на текущие события (антероградной амнезии), зато полнейшая потеря памяти на события, предшествовавшие травме (ретроградная амнезия). Тем не менее чувствует он себя превосходно. Его сообразительность, рассудительность, острое различение тонкостей и любознательность удивляют окружающих. Он терпелив, в нем не замечается склонности к раздражительности; единственное, что вызывает у него неудовольствие, — это негармоничное сочетание цветов или звуков, скабрезные выражения, неприятный запах. Он вполне культурен, хорошо воспитан и вообще тонко чувствующий человек.