Нерассказанная история США

Претерпев незначительные изменения, в начале апреля предложение Флинна было внесено в сенат как проект закона о чрезвычайных мерах в военное время. Законопроект предполагал наделить правительство правом изымать всю прибыль свыше 3 % и личный доход свыше 10 тысяч долларов. Най пояснил свои действия так: «Закон суров, потому что сурова сама война. Сборщик налогов, взимающий деньги с граждан, все же не так страшен и неумолим, как офицер призывного пункта, который стучит в двери других граждан, чтобы забрать на войну их сыновей»⁹¹.

Когда палата представителей уже была готова проголосовать за более умеренный законопроект Максвейна, начался кромешный ад. Оппозиция зазвонила во все колокола. Газета New York Times сообщала: «Антивоенные настроения настолько захватили палату представителей, что изначальное предложение Максвейна изменили до неузнаваемости». И действительно: в результате внесения ряда поправок законопроект теперь вводил налог в размере 100 % на военную сверхприбыль, правительственный контроль над финансовыми и материальными ресурсами государства, призыв на военную службу служащих промышленных, торговых, транспортных компаний, а также компаний, обеспечивающих связь⁹². Палата представителей приняла этот законопроект, оговорив, что призыву подлежат все мужчины в возрасте от 21 года до 45 лет, за исключением административного состава компаний. Текст составили таким образом, чтобы его можно было легко дополнить положениями из более радикального законопроекта Ная.

Артур Крок яростно раскритиковал оба законопроекта в New York Times. «Идеи Максвейна, – пенял он, – полны пацифизма, в то время как Най отсылает нас к синдикализму, социализму или коммунизму… Эти два законопроекта нацелены на то, чтобы предотвратить войну, внушив нам, что с объявлением войны обеспеченные люди будут разорены. В обоих законопроектах учтены только интересы рабочих и тех, кто хотел бы уклониться от призыва: положения представленных документов не предусматривают ограничений зарплаты и забастовок со стороны первых и призыв на службу вторых»⁹³. Против нововведений выступил и Барух, пояснив, что в результате принятия таких законов возрастет инфляция и будет парализовано военное производство, вследствие чего страна окажется беззащитной перед лицом нападения. В ответ Най обвинил Баруха в пособничестве интересам промышленников и явственном нежелании урезать прибыль от войны⁹⁴.

В начале мая Най внес свой законопроект на обсуждение в сенат в качестве поправки к законопроекту Максвейна «О военных прибылях». Он поручился, что этот закон станет первым из целого ряда законодательных актов, которые его комитет собирается предложить сенату, и отметил: «Мы верим, что американский народ поддерживает этот законопроект. Мы полагаем, что сейчас, когда весь мир обеспокоен близостью войны, самое время убедить наших граждан, а также весь мир, что Америка не намерена использовать следующую войну как средство бессмысленного и безрассудного обогащения горстки людей»⁹⁵.

Комитет представил на рассмотрение сената три резолюции. Одна из них запрещала предоставлять займы воюющим державам или их гражданам. Вторая отказывала в выдаче загранпаспортов гражданам, направляющимся в районы военных действий. Третья налагала эмбарго на поставки оружия воюющим странам, если такие поставки могут вовлечь США в войну. Сенатский комитет по иностранным делам уже одобрил первые две резолюции и перешел к обсуждению третьей, когда Корделл Хэлл убедил членов комитета не связывать Соединенным Штатам руки в международных делах. Поскольку к тому времени умы сенаторов занимал обостряющийся кризис в Эфиопии, они решили пересмотреть положения всех трех резолюций, прежде чем принимать окончательное решение.

В сентябре конгресс ушел на каникулы, а разногласия между палатой представителей и сенатом касательно законопроекта о военных прибылях по-прежнему не были устранены. Газета Chicago Tribune вздохнула с облегчением, поскольку считала этот закон «коммунистическим законом об обороне», который в случае войны позволит президенту «установить в американском государстве полнейший коммунизм, как Ленин сделал это в России»⁹⁶.

Ситуация требовала решительных действий, и Ньютон Бейкер, занимавший при президенте Вильсоне должность военного министра, попытался вставить палки в колеса законопроектов. Газета New York Times опубликовала его ответ на письмо Уильяма Флойда, главы организации «Патриоты мира». В своем ответе Бейкер утверждал, что в конгрессе вообще не проводилось обсуждение защиты личных коммерческих или финансовых интересов США накануне вступления США в мировую войну и что «невозможно обезопасить Америку от грядущих войн, надевая намордник на банкиров и выбивая почву из-под ног производителей оружия»⁹⁷. Четыре дня спустя банкир Томас Ламонт также опубликовал письмо, оспаривая представленные Флойдом доводы, а в том, что США вступили в войну, он винил агрессию со стороны Германии, а не американские коммерческие интересы⁹⁸.

В начале 1936 года расследования комитета возобновились, и во главу угла были поставлены именно эти вопросы. В самом ли деле банкирский дом Моргана и другие компании с Уолл-стрит подтолкнули США к участию в войне, пытаясь возместить колоссальные суммы, которые они ссудили странам Антанты? Обе стороны тщательно подготовились к битве. Решающий поединок состоялся 7 января, когда Дж. П. Морган предстал перед комитетом вместе со своими партнерами Ламонтом и Джорджем Уитни, а также Фрэнком Вандерлипом – бывшим президентом National City Bank. Джон Дэвис выступил на слушании в качестве советника Моргана. Комитет перенес заседание в зал заседаний сената, чтобы вместить как можно больше людей. Следователи комитета Ная почти год детально изучали счетные книги и документацию громадного банка, ознакомившись с более чем 2 миллионами писем, телеграмм и других бумаг. Вечером накануне слушаний компания пригласила журналистов в свои 40-комнатные апартаменты в отеле «Шорем» на неофициальный брифинг с Ламонтом и Уитни. Най же, в свою очередь, выступил с радиообращением к народу: «После того как мы стали отходить от традиционной политики нейтралитета, чтобы угодить коммерческим кругам вплоть до разрешения на выдачу займов, – утверждал он, – Антанта уже нисколько не сомневалась, что Америка вступит в войну. Она всегда знала то, чего мы, казалось, не понимали: в конечном счете сердца наши всегда будут там, где есть возможность заработать».

Морган опубликовал опровержение всех обвинений на девяти страницах, написав следующее: «Хотелось бы обратить особое внимание читателей на обеспеченность выданных нами займов, поскольку благодаря усилиям ряда лиц сложилось впечатление, что все эти займы бесполезны до вступления Америки в войну; что именно займодержатели подтолкнули наше правительство к решению вступить в войну, чтобы “займы не пропали зря”. Однако факты полностью опровергают данную высосанную из пальца теорию. Наши займы всегда приносили прибыль, и никто не сомневался в их обеспеченности». По словам Моргана, представители деловых кругов США и так получали немалый доход от поставок союзникам, а потому у предпринимателей попросту не было корыстных побуждений к участию США в войне⁹⁹.

Поражение в дебатах могло повлечь за собой страшные последствия. Най и Кларк понимали: представленные ранее доказательства вины бизнесменов во втягивании США в последнюю войну решат судьбу важного законопроекта о нейтралитете, который они собирались внести на рассмотрение на той же неделе.

На первом слушании комитет представил документы, свидетельствующие о том, что, несмотря на ожесточенное сопротивление госсекретаря Уильяма Дженнингса Брайана, президент Вильсон вместе со своим соратником, военным министром Робертом Лансингом, решил позволить банкирам выдавать займы воюющим державам в 1914 году – то есть задолго до того, как было обнародовано изменение политического курса страны. Перед самым закрытием заседания сенатор Кларк задал Вандерлипу последний, решающий вопрос: «Неужели вы думали, что Англия выплатит долги, если потерпит поражение?» На что Вандерлип ответил: «Разумеется, даже если бы англичане проиграли войну, они бы расплатились по счетам»¹⁰⁰.

В ходе последующих слушаний Най и остальные члены комитета попытались доказать, что США не сохраняли нейтралитета в Первой мировой войне, а подводная война с Германией была лишь предлогом, за который Вильсон буквально ухватился, желая оправдать вступление США в войну. Наконец Най взорвал последнюю бомбу: он заявил, что Вильсон якобы знал о секретных соглашениях союзников еще до того, как США вступили в войну, а затем обманул членов сенатского комитета по иностранным делам, заявив им, что узнал об этом лишь при подписании Версальского договора.

В ходе расследования комитета Ная выяснилось, что, по сути, именно Вильсон обманом втянул США в мировую войну. Именно президент подорвал нейтралитет, разрешив выдачу займов и оказание всяческой поддержки странам Антанты; именно он стал намеренно преувеличивать угрозу, исходящую от германского рейха; именно он утаил от правительства информацию о секретных соглашениях, заключенных между европейскими державами. Президент Вильсон развязал войну не за продвижение демократии, а за передел имперских остатков.