Неродственная связь

Я слишком взвинчена, чтобы держать язык за зубами и вести себя мудро. Не как сука. Демьян был прав — я и есть она.

— Здравствуйте, у вас прекрасное меню, мы уже не будем ничего дозаказывать, спасибо. Можете убрать столик для новых посетителей, — широко улыбаюсь, обращаясь к девушке. Затем смотрю на Аслана и с притворным беспокойством спрашиваю, снизив тон: — Надеюсь, ты оставил ей чаевые?

Несмотря на недоумение в карих глазах, я невозмутимо беру Тахаева за руку и веду на веранду. За рёбрами неистово колотится сердце. Его ладонь, большая и теплая, крепко обхватывает мои пальцы. Казалось бы, простой жест, но в нём чувствуется попытка подарить мне покой и утихомирить бушующий внутри огонь.

— Зря ты так, — говорит Аслан, хмурясь и толкая тяжелую дверь на веранду.

Легкий холод ударяет в лицо — воздух здесь ощутимо свежее, чем в зале. Поэтому кожа на предплечьях тут же покрывается мелкими мурашками.

— А что? Неужели все-таки не оставил? — удивленно округляю глаза. — Скажу по секрету: в приличных местах это что-то вроде негласного закона.

— Зря хотела обидеть, Алин. Девушка подошла, чтобы уточнить, не видел ли я её подругу.

Помещение веранды огромное. Мягкий свет скрытых ламп заполняет пространство сиянием, отражаясь на стёклах. Диваны и кресла сгруппированы у низких столиков, а в углах стоят крупные зеленые растения.

Я метко определяю, что контент здесь выйдет удачным — всё вокруг словно создано для стильных кадров.

— Давай займёмся делом, — прошу Аслана, включая камеру. — Теперь поработать нужно тебе: снимай меня сзади и держи за руку. Я буду идти прямо, но в какой-то момент повернусь, и ты должен взять моё лицо в фокус.

Я не понимаю, отчего меня качает сильнее.

Я никак не могу успокоиться и окончательно погасить эмоции. Они то затихают, то вспыхивают с новой силой. Кажется, что вокруг только предатели. Даже Аслан общается со мной с заметным укором, защищая малознакомую куклу, которую видел впервые в жизни.

К своему ужасу я не чувствую никакой вины. Если бы девушка не растерялась после моего замечания и попыталась хоть что-то возразить, я бы стерла её в порошок.

Клянусь.

Молча взяв телефон, Аслан включает запись и опускает камеру вниз. Я шаг за шагом ступаю по полу, слегка встряхнув волосами, и приближаюсь к панорамному окну, за которым мерцает сияние ночного города.

Первый блин выходит комом.

Мы переснимаем снова и снова, но каждый раз что-то идёт не так — то рука дрогнет, то фокус ускользнёт, то я сама начинаю сбиваться.

Я в курсе, что всё дело во мне. Это моё внутреннее напряжение, моя придирчивость к деталям. Когда Аслан наводит камеру, мне хочется поправить что-то ещё: угол, свет, звук.

На самом деле, я просто не в духе. Одной фотографии для соцсетей было бы вполне достаточно, но я никак не могу остановиться и просто уехать домой, прекратив весь этот цирк.

Демьян не страдает мазохизмом, а я — шизофренией. Скорее всего, меня давно отправили в чёрный список. Не удивлюсь, если прямо сейчас Полищук кувыркается в постели с Никой, забываясь и периодически поливая меня помоями.

— Алин, всё, я пас, — Аслан качает головой и протягивает мне мобильный. Я опять недовольна результатом, и моя критика явно выводит его из себя. — Я не сделаю так, как ты хочешь.

Чёрт, знаю.

Так же, как и то, что эти видео никогда не попадут в сеть. Они останутся в моем личном архиве, скрытые от посторонних глаз.

Мне следовало хотя бы иногда проявлять понимание и благодарность к Аслану, потому что без него бы я не справилась ни с одним жизненным ударом.

Кто-то из нас должен пойти на уступки, но взять на себя эту роль я пока не готова. Каждый раз, когда появляется желание извиниться, чувство гордости удерживает меня от этого шага.

Аслан подходит к перилам и упирается в них ладонями, раздражённо передёргивая плечами. Я стою в стороне и листаю десяток коротких видеороликов. Несмотря на предвзятость, они всё же довольно хороши.

— Ту блондинку не интересовала никакая подруга, — сухо произношу, отрывая взгляд от дисплея. — По-простому: она хотела раздвинуть перед тобой ноги.

Повернув голову в профиль, Аслан кривит губы, словно мои слова его одновременно забавляют и бесят. Он разобрался бы и без моих комментариев, но мне почему-то важно это подчеркнуть.

— И что?

— Нет, ничего. Можешь догнать, пока не поздно.

Заблокировав телефон, я бросаю его в сумку, мысленно прикидывая, как лучше уйти. Но прежде чем успеваю хоть что-то предпринять, Аслан разворачивается ко мне.

— Ну что ты за дурочка такая?

Его пальцы мягко, но уверенно обхватывают мой подбородок, фиксируя голову, а губы сливаются с моими в жадном, горячем поцелуе, от которого вспыхивает каждый нерв. Руки бессильно опускаются вдоль тела, и я забываю, что собиралась сделать. Но точно не забываю дать его языку беспрепятственно проникнуть между моими губами.

— Давай останемся в гостинице? — спонтанно предлагает Аслан, чуть отстранившись. — Хочу быть уверен, что в комнату никто не ворвётся. Хотя бы, блядь, раз…

Это предложение пьянит и кружит голову. Я обвиваю руками крепкую шею, вставая на носочки и чувственно лаская твердые губы. Возможно, мы слишком явно выдаём себя, если оба не вернёмся ночевать, но в данный момент это не имеет никакого значения.

Спустившись на первый этаж, я останавливаюсь у лифта и проверяю, сколько стоит эта гостиница за сутки. Несмотря на включённый завтрак, ценник прямо зашкаливает.

Аслан объясняется с администратором и предъявляет документы. Рядом с ним я ощущаю себя пугающе взрослой и самостоятельной, потому что шагнула в другой мир, где решения принимаются всерьёз и без оглядки. Но мне хотя бы гораздо легче придумать правдоподобную причину для своего отсутствия перед Диной.

Наш номер оказывается этажом выше ресторана, поэтому я не вставляю электронный ключ в слот у двери, чтобы не включался свет. Полумрак комнаты создаёт особую атмосферу, и это почему-то кажется более правильным.

Сняв сапожки и оставив их на ковре в прихожей, я подбегаю к окну, завороженно глядя вниз. Вид отсюда куда лучше любого шале в лесу и потрескивающего камина.

Пока Аслан неспешно снимает куртку и открывает бар, чтобы взять минералку, я продолжаю любоваться парком, освещённым фонарями, рекой, мостом и мельтешащими внизу машинами. Но когда его ладони опускаются на мою талию, грудная клетка начинает дрожать от эмоций, разрастающихся внутри, словно надувной шарик.

У меня нет слов, догадок и предположений. По-девичьи хочется переложить инициативу на сильные мужские плечи.