Нерон

Вернувшись к себе, Парис не мог заснуть. Разгоряченное воображение рисовало ему будущность то самыми привлекательными, то мрачными красками. Парис попеременно переходил от восторга к отчаянию; сознавая свою слабохарактерность и непостоянство, он боялся и неуспеха в драматической роли, и увлечения опасной женщиной, которая одинаково могла вознести своего любимца на высоту и погубить его.

На следующий день Париса пригласили на императорский корабль для морской прогулки.

Воздух был необыкновенно прозрачен; берега ярко зеленели. Стоило Парису отвернуться от прекрасной панорамы берега, глазам представлялась увешанная гирляндами роз палуба корабля. На возвышении под балдахином лежала на пурпурных подушках Домиция, в костюме Венеры, окруженная мальчиками, изображавшими амуров, которые обмахивали повелительницу опахалами. Из каюты доносилось тихое пение.

Парис незаметно пробрался на переднюю часть корабля, где носовой парус скрывал его от взглядов. Здесь он облокотился о перила борта и вдруг почувствовал себя одиноким среди всеобщего веселья. В звуках песни Парису слышались жалобы покинутой Лидии; он стал укорять себя в эгоизме. Пение все глубже затрагивало Париса, и наконец, охваченный необъяснимой тревогой, он разразился слезами, припав головой к сложенным на перилах рукам. Рыдая, молодой человек неожиданно почувствовал чье-то теплое дыхание на своей щеке.

— Парис! — прошептал над ним взволнованный, нетвердый голос.

Актер поднял голову. Возле него стояла императрица.

— Ты плакал, — прошептала Домиция после короткой паузы.

Парис отрицательно покачал головой, грустно улыбаясь и по-прежнему повернувшись к морю. Домиция сделалась задумчивой.

— Я не могу понять, что происходит со мною! — сказал он наконец, оборачиваясь к царице.

— Зато я прекрасно понимаю! — прошептала она, наклоняясь к нему все ближе.

И, прежде чем Парис успел опомниться, Домиция прибавила, еще сильнее понизив голос:

— Ах, бедный! У тебя лицо влажно от слез.

Поцелуй коснулся его щеки, и рука обвилась вокруг шеи Париса…

IX

В ту же ночь Стефан, управитель императрицы, был вызван во дворец. Беседа с императором затянулась до утра. Домициан послал за начальником дворцовой стражи, Силием.

— Твои донесения оказались неверными, — хмуро сказал император, когда Силий вошел.

— Великий государь! — в испуге стал оправдываться начальник стражи. — Только сегодня получил я известие…

— Замолчи, — прервал его император. — Я не допускаю мысли, чтобы ты был способен к измене. У тебя недостает необходимой сообразительности. Было ли тебе известно, что Парис встречается в Байе с Домицией?

— Разве я мог подозревать что-нибудь плохое? — запинаясь ответил Силий. — Они только прогуливались… Катались на корабле…

— Ну, все равно! — перебил Домициан. — Я дам тебе возможность исправиться.

— Великий государь, приказывай!..

— Так слушай! Пускай плясун завтра ночью исполнит свои замысловатые прыжки по ту сторону Стикса! — пробормотал Домициан, ядовито усмехаясь. — Лягушки по крайней мере полюбуются его танцевальным искусством!

Вечером того же дня Антоний, любимый карлик императора, спешно приехав в Байю, пробрался в ворота храма Венеры, проник в последнюю комнату павильона и с любопытством осмотрелся вокруг. Здесь, при слабом свете ночника, он увидел Домицию, которая спала на кушетке. У ее ног дремал Парис, вытянувшись на ковре, и положив голову на край постели.

Приблизившись к ложу царицы, Антоний убедился, что Домиция крепко заснула, и осторожно разбудил актера. Парис поднял лицо и с удивлением взглянул на горбуна сонными глазами.

Карлик помнил, что Парис еще недавно спас ему жизнь, и захотел заплатить услугой за услугу. Вид безоружного юноши, который спал, ничего не подозревая, внушил Антонию искреннюю жалость.

— Беги скорей, — зашептал он. — Тебя, кажется, подстерегают.

Но Парис не тронулся с места. Он бессознательно посмотрел на морщинистое лицо горбуна и сонно пробормотал несколько несвязных слов. Антоний, принудив юношу встать, наскоро передал ему, что управитель Домиций уже двигается к храму.

Карлик, не переставая говорить, подвел актера к выходу; но едва они успели взяться за дверную ручку, как императрица проснулась, спрашивая в испуге, что произошло. Антоний проскользнул в дверь, а Парис нерешительно стал у порога. Домиция улыбнулась и протянула руку, будто желая удержать его при себе.

— Куда ты? — спросила она томным голосом, тяжело вздыхая.

В ту же минуту в саду захрустел песок под мерными шагами стражи; багровый отблеск факелов сверкнул в окно павильона, мелькая по мебели и стенам.

Домиция побледнела; Парис почувствовал острую боль в груди и замер на месте.

— Именем императора! — раздался голос у дверей.

— Боги! — прошептала супруга цезаря побелевшими губами.

Императрица вскочила. Дрожа, она подвела Париса к глубокой нише, толкнула его туда и скрыла складками занавеса. Бряцанье оружия слышалось уже у самого входа в павильон.

Минуту спустя на пороге появилась фигура Силия.

— Что тебе надо? — спросила царица, бросая на него растерянный взгляд.

— Государыня, — скромно сказал начальник стражи, — император послал за тобою. Носилки дожидаются у дверей. Ты должна прибыть в Рим.

— Хорошо! — твердо произнесла императрица.

Она встала, подавляя тревогу, и повернулась к выходу, бросив последний боязливый взгляд на занавес, скрывающий Париса.

— Откуда ты узнал, что я здесь? — спросила царица.

— Государь приказал мне отправиться за тобою. Ему передали, что ты проводишь время в садах храма.

Домиция вышла на площадку, ярко освещенную факелами. Солдаты Силия с любопытством смотрели на супругу цезаря и старались заглянуть в отворенную дверь.

Спускаясь по лестнице, императрица заметила свою служанку, стоявшую у колонны.

— Как ты попала сюда? — спросила государыня.

Девушка отвечала уклончиво, дерзко, вызывающе глядя прямо в глаза. Домиция начинала догадываться о предательстве приближенных. Она в одну минуту припомнила целый ряд подозрительных фактов. Ее, по-видимому, давно подстерегали. Служанка, стоявшая теперь с развязным видом, была вместе с нею на корабле и выказывала необыкновенную предупредительность.

Начальник стражи помог Домиций сесть в паланкин.

Не помня себя от бешенства, Домиция откинулась на подушки носилок. Ясный месяц обливал своим синеватым сиянием безмолвные сады, раскинувшиеся на далекое пространство; на этом фоне чернело здание храма Венеры.

Супруга цезаря с ужасом спрашивала себя: что ждет ее по прибытии в Рим? Был ли отдан приказ арестовать Париса? Узнал ли Домициан об ее измене, или все дело ограничилось одними подозрениями?

— Вперед! — скомандовал начальник отряда.