Нерождённый 4

Хидо поднимают, широко разжимают ножом пасть и начинают вливать в горло настойку. Попадает она внутрь не вся, но большая часть, громко булькая всё же исчезает в глотке.

— Думаете сработает так быстро, господин? — осторожно интересуется Джун, поглядывая на меня. Он понял мой план, молодец.

— Немного подождём. Совсем немного.

Уже минут через пятнадцать-двадцать настойка которая сейчас в животе хидо, впитается и попадёт в кровь.

Если будет хоть какой-то эффект — я постараюсь его заметить. Ну, а если не будет — я потом повторю эксперимент, но дам хидо больше времени.

Мы ждём, а я поглядываю на небо — время идёт, а ответа от того, кому я послал вестника всё нет. Он не захочет со мной разговаривать?

Это станет плохой новостью и будет означать что я неправильно рассчитал… и сегодняшняя ночь окажется не такой удачной, как я ожидал.

— Сначала ту, — я показываю на вторую хидо, пытающуюся остервенело перегрызть толстенную палку, которая забита в её пасть. — Ближе!

Её, упирающуюся, подтаскивают почти к моим ногам и я, достав шигиру, засовываю лезвие хидо в сердце. Я хочу внимательно посмотреть на эту смерть. Получив стальное жало в сердце, хидо тут же оседает на слабеющих ногах и запрокинув голову валится на землю.

Да — всё понятно, обычная смерть.

— Теперь эту, — я показываю на ту, которой досталась настойка.

Её волокут ко мне и, подтащив, приподнимают на палке к которой она привязана — делается это для меня, чтобы мне было удобнее ударить в сердце… это излишне, я умею это делать. Кажется, это единственное, что я умею делать безукоризненно — бить в сердце из любой позиции.

Удар заставляет хидо завыть. Она начинает пятиться, мотая головой и старясь вывернуться. Смотрю на разрез на её груди — нет, удар был точным, я не ошибся. Её сердце должно быть мертво.

— Она жива! — вскрикивает Джун, он тоже всё увидел и всё понял.

Удара в сердце мало чтобы убить? Тогда я перерезаю ей горло и отступаю — кровь хлещет из глотки слишком сильной струёй.

— Отпустите её, — приказываю и люди послушно выпускают из рук палку, к которой привязана хидо. Та мотает головой стараясь сорваться, потом валится на бок, заливая землю кровью, снова вскакивает и пятится спиной к воротам, словно зная, что там её спасение.

Она должна быть уже давно мертва, но кажется, ей забыли сказать об этом. И даже глубокая рана в сердце и распоротое горло не повод для этой твари чтобы сдохнуть.

— Добейте её, — стряхиваю кровь с шигиру и прячу его в ножны.

Люди бросаются на хидо, стараясь засунуть лезвия свои мечей как можно глубже в окровавленную плоть.

Удар следует за ударом, но она всё еще жива, лишь визжит от боли… и если бы не длинная палка прикрученная к её пасти, палка сковывающая все движения, неубиваемая тварь давно уже скрылась где-нибудь на окраинах города.

— Да отрубите вы её голову! — кричит Джун — ему это кровавое зрелище, похоже, совсем не по вкусу.

Ей отрубают голову и после этого дело идёт на лад — хидо, растеряв слишком много крови, валится на землю и там её уже забивают ударам большого молотка.

— Ух, — Джун вытирает со лба пот, как будто только что в одиночку справился с тварью. — Пришлось повозиться. Что будем делать с ней, господин?

Он показывает на обезглавленное изуродованное тело хидо… та всё равно еще жива и пробует встать, но снова валится в пыль.

— Если ты про хидо, ты выкиньте её за ворота, пусть повеселит подружек, а если про настойку из Каменного дерева… делайте запасы. Большие запасы. Уверен, они совсем скоро нам пригодятся.

* * *

Нахожу Тринити, уже вырядившегося в праздничные одежды, и зову его на стену. Он сильно удивляется, поправляет непривычный для себя бордовый шёлковый шарф и широкий чёрный пояс повязанный поверх его свободного костюма, но следует за мной. Оказавшись на верхней площадке Смотровой башни, замирает рядом со мной, ожидая объяснений.

— Мы можем уничтожить одно из исчадий? — спрашиваю я, показывая на огромные тёмные силуэты на горизонте.

— Одно? — Тринити морщит лоб, пытаясь понять зачем мне понадобилось уничтожать лишь один из огромных механизмов.

— Просто ответь, — подгоняю я его — времени совсем мало.

— Слишком дорогой ценой, — качает головой Тринити.

— Какой?

— Все тотемы… вообще все. Если мы подведём справа, — он вытягивает руку, показывая, — то, вот то крайнее исчадие сможем разрушить. Но остальные… остальные останутся целы и…

— И они уничтожат все наши тотемы, — заканчиваю я за него.

— Да, — кивает он. — Вообще все. Я же говорю — слишком высока цена.

— Подходит, — решаю я. — Выведи все тотемы по правому флангу и жди моего приказа. Как только появится мой вестник — начинай атаку.

— Жди приказа? — на лице Тринити недоумение. — Тебе никто не сказал?! Вообще-то сегодня моя дочь выходит за тебя замуж, Керо! И если тебе уж так сильно захотелось выбросить на ветер всё то, что сделали цеха за неделю… то, может, стоит это отложить хотя бы на завтра?!

Я собираюсь ответить ему, но в руки падает вестник.

Герб Нода.

Сакаи — он всё-таки ответил!

«Я рядом и я жду тебя»

Да, как и предполагал, пока всё идёт по моему плану.

— Ты ответишь мне? — выражение лица у Тринити сейчас не сверкает добротой.

— Конечно. Просто делай то, что я сказал. И от того, как ты это сделаешь — будет зависеть судьба всех здесь. Ты это понял?!

Получается резко, я не хотел так с ним, но сейчас не до улыбок.

— Хорошо, — проглотив обиду он отступает. — Всё будет так как ты сказал, Керо.

Он отворачивается чтобы уйти, но я удерживаю его за руку:

— Я успею. Успею прямо к столу… только сделай то, о чём я попросил тебя.

* * *

Тот самый одинокий кораблик повисший в воздухе под защитой исчадий молний.

В том, что Сакаи здесь, на нём — я уверен. Он там, где его сын… и по другому не могло быть. Нельзя заниматься чем то еще, просто жить — если самый близкий тебе человек в беде.

Я вижу одинокую фигуру на палубе…

Это он. Кажется, он вообще никуда не уходил с того дня, как появился здесь.

Поднимаю Орлана выше на один уровень с кораблём Сакаи — разговаривать мы будем там, на его палубе. Опускаюсь рядом с одинокой фигурой в плаще… и лица не разглядеть под капюшоном. Приходится дождаться, пока туча откроет луну, чтобы разглядеть лицо Сакаи.