Нерушимое доверие

Проверив еще раз все двери и окна в доме, я достала бутылку вина, с жадностью выпила два бокала подряд и только после этого смогла набрать номер дочери, которая, похоже, будет гостить у бабушки неопределенный срок.

Можно сколько угодно ругаться со свекровью, но Алла Анатольевна защитит Яну лучше кого бы то ни было.

— Мама, а ты привезешь мне завтра ту сиреневую блузку? — спрашивает моя принцесса через экран планшета, — Мы завтра будем репетировать выступление ко Дню матери.

— Привезу, моя красавица. Ты сделала уроки? Поужинала?

Или общение с дочкой, или все же вино, но я чувствую, как пружина напряжения внутри меня немного расслабляется.

— Сделала. Бабушка помогла мне выучить стих и накормила картошкой с мясом, — весело отчитывается Яна.

Она спокойная и даже счастливая — о большем я не прошу.

— Как дела у бабушки? — из вежливости не забываю упомянуть и свекровь. Яна не знает о наших разногласиях с Аллой Анатольевной. И это единственное, о чем мы сразу же договорились с мамой Игоря.

— У бабушки все хорошо. Она смотрит свой сериал и вяжет мне платье для куклы.

— Хорошо, — улыбаюсь дочери, — Передавай ей «привет» и ложись спать. Завтра у тебя уроки начинаются рано.

— Спокойной ночи, мамочка.

Мы посылаем друг другу воздушные поцелуи и прощаемся.

За окном кромешная тьма. Всего девять вечера, а кажется, что уже глубокая ночь. То ли усталость от уборки и неприятное общение с братом Юли, то ли бутылка вина, которую я выпила в одиночку, но уже через пять минут после общения с дочкой я чувствую, как тело наливается свинцовой тяжестью.

Сил, чтобы встать с дивана и уйти в спальню, совсем не остается. Я прикрываю глаза и тут же проваливаюсь в сон.

* * *

Мы купили готовый дом. Большой, светлый, с панорамными окнами.

Стоило мне только увидеть фотографии этих окон от пола до потолка, и я влюбилась. Летом через них удобно наблюдать за резвящимися Игорем и Яной, зимой — за красиво падающим снегом. У панорамных окон множество преимуществ, но есть и недостатки.

Например, если кто-то решает проникнуть к вам в дом, ему достаточно найти камень потяжелее, замахнуться, вложить в бросок побольше силы, и стекло поддается удару.

Сначала я не понимала, что происходит. Какой-то звон, оглушительно раздавшийся в тишине, звук падающих осколков и сильный порыв ветра, приводящий шторы в движение.

Мне понадобилось еще несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит. И первая мысль — кто-то разбил окно прямо в гостиной, где я нахожусь, и пытается залезть в дом. А вторая… Этот кто-то — тот самый мстительный брат Юли Рудиной, и лезет он ко мне не ради наживы.

Я не различаю силуэт и вижу лишь большую мужскую тень у окна со стороны улицы, но этого достаточно, чтобы вскочить с дивана, успеть схватить телефон с журнального столика и побежать на второй этаж.

Наша спальня? Нет, он будет искать там в первую очередь.

Шкаф в коридоре? Тоже слишком заметно.

Оставалась комната дочери. Она была дальше всего от лестницы, поэтому я помчала туда, провернула за собой дверной замок и кое-как заскочила в платяной шкаф.

Укрытие так себе, но оно дает мне время, чтобы позвонить на пост охраны.

Черт! Нет-нет-нет…

На телефоне всего три процента. У меня есть ровно полминуты, пока он не сдохнет.

Дрожащими руками открываю недавние вызовы и нажимаю на первый попавшийся номер. Неважно кто это. Главное — сообщить ему контакты и ждать помощи.

— Не нашла лучшего времени, чтобы позвонить? — раздается недовольный голос Глеба.

В другой момент я бы съязвила, но сейчас у меня не было выхода:

— Глеб, слушай внимательно, — от страха начинаю задыхаться и кое-как проговариваю в трубку мужчине, — Кто-то проник в дом и хочет меня убить. Я умоляю тебя, позвони в…

Экран смартфона потухает, оставляя меня в полной темноте и в ожидании худшего.

Глава 11 Спаситель

Шаг, еще шаг, неприятный звук стекла под ногами.

Я превратилась в один большой орган слуха, улавливая каждый шорох на первом этаже. Хорошо, что звукоизоляция в доме была плохой, и даже здесь, в детском шкафу, я отчетливо понимала, где сейчас ходит взломщик.

Он был все в той же гостиной, перемещался из угла в угол, возможно рассматривал наши фотографии на стене или пытался найти ценные вещи.

А может, это был брат Юли Рудиной. Тогда ему точно не деньги и техника нужны. Он ищет конкретного человека…

Меня.

В сотый раз я мысленно поблагодарила себя за решение оставить Яну у бабушки. Моя девочка эту ночь не пережила бы. И даже если охрана поселка соизволит приехать быстро, у дочери бы навсегда осталась травма, которую потом ни один психолог не вылечит.

А я…

Почему-то, сидя в этом шкафу, я раз за разом возвращалась к образу Юли Рудиной. Она ведь была такой молодой, красивой и улыбчивой. И умерла так страшно, одна в большом доме. Прямо как я сейчас.

Что она чувствовала? Тоже обреченность или боролась до конца? Она пряталась или давала отпор?

Я практически ничего не знала про результаты осмотра ее дома и вскрытия тела. Не знала, с какой жестокостью ее убивали и как быстро она умерла.

Просто не хотела вдаваться в эти подробности. Зачем? Если до сих пор я не сомневаюсь в невиновности мужа.

Только вот сейчас все изменилось. Я оказалась на месте Юли Рудиной и не понимаю, переживу эту ночь или нет.

Еще как на зло время тянется очень медленно, и шаги внизу то стихают, то возобновляются. Взломщик точно не намерен уходить. Но почему он не поднимается сюда?

Как только я решаю слегка приоткрыть дверцу шкафа, раздается еще один оглушительный грохот. Второе окно в гостиной разлетается на мелкие осколки.

За ним следует удар чем-то тяжелым о мебель. Не знаю, что это: телевизор с тумбой или книжный шкаф. Я лишь улавливаю, как трещит дерево. Оно поддается хуже, чем оконное стекло, но после парочки дополнительных ударов валится на пол.

А дальше наступает тишина, словно затишье перед бурей. Вот сейчас он точно возьмется покрепче за свой топор или молоток и побежит ко мне.