Несекретные материалы

– Какая Нина? – отреагировала я на знакомое имя.

– Да та, кому ногу продала, ой, рассказывать все времени нет.

– Что я тебя, в ведре унесу?

– Давай халат и косынку, прикинусь уборщицей.

Ну хитрюга! Сама ускачет, а несчастной санитарке вломят по первое число.

Я подошла к тумбочке и вылила всю нетронутую тарелку с супом на кровать.

– Ты чего? – изумилась больная.

– Молчи, если хочешь убежать. Сиди спокойно, сейчас вернусь.

Охранник уставился на меня взглядом змеи.

– Убралась? Быстренько.

Я протянула ему одну из полученных пятидесятирублевых купюр и прикинулась окончательной деревенщиной:

– Не побрезгуйте, дяденька!

Секьюрити секунду смотрел на бумажку, потом расхохотался:

– Оставь себе, заработала. Но то, что поделиться хотела, – ценю. Ладно, ступай, замолвлю за тебя словечко.

– Сейчас вернусь.

– Зачем? – посерьезнел охранник.

– Больная из 20-й суп пролила, просила белье сменить.

Мужик молча пошел в конец коридора, потом заглянул в палату и дал добро.

– Давай беги, одна нога здесь, другая там.

Я понеслась вниз. В каморке стояла каталка с большим мешком, набитым грязными простынями, она-то мне и нужна. Буквально через три минуты я вкатила ее в палату. Девчонка, нервно кусая губы, металась перед окном.

– Что это?

Не отвечая, я вывалила из мешка окровавленные простыни. Порывшись, нашла относительно чистый пододеяльник и ловко переменила белье. Из оставшегося сформировала некое подобие человеческой фигуры и прикрыла одеялом. Получилось крайне правдоподобно – больная спит, накрывшись с головой: может, ей свет мешает или холодно!

Растопырив на каталке пустой грязный мешок, велела:

– Лезь!

Понятливая девица ужом юркнула внутрь, я воткнула туда же испачканное супом постельное белье. Оно высовывалось из горловины, демонстрируя, что мешок набит грязным бельем.

Кряхтя, повезла тяжелую тележку по коридору. Испуганная девчонка вела себя идеально, лежала неподвижно.

– Ну и дурочка, – ласково укорил секьюрити, наблюдая, как я пытаюсь затолкать сооружение в лифт, – в другой раз просто сними грязь да унеси, виданное ли дело, такую тележку ради одной смены переть!

Чувствуя, как по спине бегут капли пота, я доехала до парадного входа и нарвалась на другого охранника.

– С ума сошла, – заорал он, – к заднему выходу давай, тут только для больных.

Пришлось разворачиваться и вновь пересекать холл. У черного входа стояло несколько каталок с точно такими же узлами. Я подергала дверь – заперто. Наклонившись к мешку, велела:

– Лежи смирно, не бойся, сейчас вернусь.

В каморке надела вновь часы, серьги и кольца, бросила в шкафчик халат и помчалась назад. Девчонка, кряхтя, вылезла из мешка.

– Чуть не задохнулась, – пожаловалась она.

Я надела на нее свою куртку, и, изображая посетительниц, мы двинулись к выходу.

Глава двадцать первая

«Вольво» мирно стоял у забора, довольно далеко от проходной. Увидав, как я отпираю переднюю дверь машины, девчонка напряглась, потом развернулась и понеслась по дороге. Я не торопясь села за руль. Никуда не денется – шоссе прямое как стрела, а по бокам глубокие, наполненные жидкой ноябрьской грязью овраги.

Догнав споро бегущую дурочку, я приоткрыла окно и крикнула:

– Ну ты даешь, обещала три тысячи, а теперь удираешь в моей куртке!

– Нужны тебе мои деньги, – огрызнулась девчонка, не останавливаясь.

– До Москвы бежать будешь? – усмехнулась я. – Давай, давай, погляжу, на сколько твоей спортивной закалки хватит.

Минут через пять, тяжело дыша, беглянка остановилась и затравленно пробормотала:

– Ладно, твоя взяла, делай со мной что хочешь, только Нинке не отдавай, лучше сразу убей.

Я открыла дверцу, «больная» влезла внутрь и зарыдала. Она продолжала плакать до тех пор, пока «Вольво» не подкатил к метро «Аэропорт». Увидав, что машина паркуется возле подземного перехода, девчонка стала на глазах синеть и забормотала, теряя остатки разума:

– О, нет, только не сюда, только не к Нине!

Я внимательно поглядела на нее.

– Слушай, сама ищу эту Нину, если объяснишь, что она с тобой сделала, получишь хорошую сумму денег, да еще спрячу тебя в надежном месте.

– Кто вы?

– Частный детектив. Меня наняли специально, чтобы разоблачить Самохвалову.

Спутница вновь разрыдалась, но на этот раз с видимым облегчением. Глядя, как она утирает кулаком сопли, я повернула на боковую дорожку и проходными дворами выехала на Чапаевский проезд. В огромном городе есть только одно место, где мы можем спокойно потолковать, – крошечная квартирка Оксаны.

Ксюта – моя лучшая подруга, единственная из всех, кому можно абсолютно доверять. Досталось ей в жизни по полной мере. Сначала после окончания института, когда Ксюша доказывала, что из женщины тоже может получиться хирург; потом, когда одна тянула на мизерную зарплату двух сыновей. Но в доме у нее всегда было весело – по двум комнатам, похожим на коробки для часов, носилась куча разнокалиберных животных, а на плите томилось что-нибудь вкусненькое. Здесь никогда не прятали еду, а радостно угощали последним – супом, картошкой, селедкой. К сорока годам Оксанка приобрела авторитет и стала получать довольно хорошие заработки, но новую квартиру она все равно пока купить не может. Несколько раз Кешка с Ольгой предлагали:

– Давай подарим Оксане приличное жилье!

Но я знаю, что она ни за что не примет такой подарок. Сейчас подруга, естественно, на работе, режет какого-нибудь несчастного. Впрочем, что это я, если попал к ней в руки, значит, вытянул счастливый билет. Ксюта не только высококлассный хирург, она еще ухитряется успокаивать онкологических больных.

– С чего это решили, что у вас рак? – недоуменно говорит она, разглядывая неутешительные результаты пункции. – Ах в диспансере сказали! Ну так пошлите их в то место, откуда они на свет вылезли. Если это рак, то я – индийская принцесса. Ну-ка, отвечайте быстро, из носа кровь течет? Не течет. Горло болит? Не болит. В ушах ломит? Не ломит. Да вы симулянт. Операцию сделаем, уберем абсолютно доброкачественную опухоль и проколем курс лекарств. Кто говорит о химиотерапии? Огромные дозы витаминов и суперсовременный препарат «Иммуновосстановитель кроветворности», кстати, последняя разработка американских ученых. Ну потошнит немного, так это хорошо, значит, действует.

Для тех, кто с подозрением выслушивает россказни о несуществующем лекарстве, у Ксюшки наготове последний решающий аргумент. Легким движением руки она расстегивает воротничок блузки и демонстрирует почти незаметный шрам.

– Глядите, мне сделали точь-в-точь такую операцию, как предстоит вам. Ну и что? Десять лет прошло, работаю, и не потолстела ни на грамм.

Действует потрясающе. После подобных психотерапевтических бесед больной с 3-й стадией рака преспокойненько ложится под нож, ругая на все корки напугавших его до смерти докторов из районной поликлиники. И вот ведь чудеса, выздоравливает, и метастазы куда-то деваются.