Несгибаемый. Не буди лихо…

Постановка действа заняла меньше минуты. Выставили свой автомобиль в нужном месте, подняли боковую крышку капота. Степан снял с себя пиджак, закатал рукава рубашки и разложил на крыле брезентовую сумку с ключами. Картина маслом.

Аттвуд, а это был именно он, купился на это без проблем. Остановил автомобиль, и вышел поинтересоваться, чем вызван затор. Моет помогать он и не собирался, но уж помочь оттолкнуть легкий автомобиль в сторону, и освободить проезд, ему было вполне по силам.

Вот только, едва он покинул салон «Марка», как из кустов появился другой незнакомец, и наставил на него небольшой Вальтер, с навинченным на ствол глушителем. Что говорило о серьезных намерениях это парочки.

У человека привыкшего рассуждать категориями размеров, это оружие не вызвало бы особого уважения. За Вальтером уже укоренилось название «дамского». Ну совершенно не брутальное оружие, кажущееся от этого несерьезным. Вот только мнение это ошибочным. Этот компактный пистолетик был очень даже эффективным. А благодаря небольшим размерам и малому калибру, и глушитель у него был далеко не героических пропорций. На данный момент, идеальное оружие для убийц.

Аттвуд сразу же оценил ситуацию и даже не подумал сопротивляться. Признаться, он принял этих людей за очередных потенциальных нанимателей. То есть, представителей разведки, какой-нибудь из стран. Ну, для разнообразия, к примеру Франции. Все же шумиха в прессе относительно тайного клуба не прошла без следа, и коль скоро сбором информации о клубе озаботились английская и русская разведка, так отчего бы не подумать о том же и остальным.

Поэтому он даже не подумал сопротивляться, позволив себя разоружить, надеть на себя наручники, а на голову непроницаемый шелковый мешок, и усадить в автомобиль. Не выказывая особой тревоги, он спокойно сидел на переднем пассажирском сидении своего «Марка», контролируемый третьим, появившимся только после того, как Эдварда лишили обзора.

Ехали недолго и судя по всему, по проселочной дороге. Аттвуд постарался сориентироваться, и не удержался от ироничной улыбки, которую впрочем никто не видел. Единственное место, куда они могли направляться, это заброшенная ферма, в паре миль от усадьбы мистера Дайсона.

Окончательно он в этом убедился после того, как автомобиль остановился, и его завели в помещение. Даже ничего не видя вокруг, он ощущал, что находится в помещении где царит запустение. А еще, запахи нежилого помещения, пробивающиеся даже сквозь шелк. Хотя, чего уж там, преграда, так себе. И коль скоро не мешает дышать, то и для запахов преградой не будет.

Наконец его усадили на скрипнувший, рассохшийся старый стул без спинки. Вполне себе обычный предмет мебели в небогатых домах. Затем сдернули с головы мешок. И только наконец получив возможность осмотреть всех троих, он понял, что оснований для владевшего им спокойствия у него было не так чтобы и много.

– Итак, вы меня узнали,- безошибочно определив реакцию пленника, констатировал Петр, и закончил,- А коли так, то и мы не ошиблись.

– Кто вы. Это какая-то ошибка…

– Никакой ошибки,- выслушав от Антона перевод, и покачав головой, возразил Петр.- И начинай уже говорить на русском. Я знаю, ты можешь.

Петр раньше никогда не видел этого господина. Разве только обладал весьма расплывчатым описанием внешности инспектора, полученным от бывших членов группы российского представительства клуба. Но они были по настоящему расплывчатыми. Просто он предположил, что у клуба не столь уж и обширные штаты, а потому этот фрукт скорее всего исполнял и функции инспектора.

Однако, Аттвуд продолжал вещать на добром английском, о том, что случилась какая-то невероятная ошибка. Что он готов отдать им свои деньги. Нет, не те, что у него с собой в бумажнике. Он имеет солидную сумму на банковском счете. И если ему позволят он немедленно выпишет чек. И даже готов побыть в обществе похитителей, пока их сообщник не обналичит его.

Вот только Петр не слушал все эти заверения и уговоры. Тем более, что не понимал ни слова. Нет. Лож. Отдельные слова он понимал. Не больше пяти, из всего словестного потока. Но ведь это не имеет никакого значения. А потому, равнодушно отвернувшись, он достал из бумажного пакета, который прихватил в лавке, парусиновый прорезиненный фартук. После этого надел на руки резиновые перчатки, и наконец извлек на свет божий садовый секатор. В том магазинчике было много всего полезного.

– Повторяю. Пора тебе переходить на русский,- равнодушно посмотрев в глаза англичанина, ровным голосом произнес Петр.

– Боже, что вы собираетесь делать?- Продолжал стенать на английском Аттвуд.

– Привяжите его вот здесь, за запястья. Так чтобы пальцы были свободны. Да отойдите, чтобы не замараться,- даже не став слушать перевод, приказал Петр…

Изувер? Ну как сказать. Все в этом мире относительно. К примеру, во многих перечитанных им книгах, в той, прошлой жизни, это называлось экспресс допросом в полевых условиях. Жалости у Петра к этой сволочи не было. Пусть даже и не он лично убивал несчастных, а только отдавал или передавал приказы.

После потери первого пальца, пленник наконец заговорил на русском языке. С характерным акцентом, не без того. Но вполне вразумительно. Лишившись второго, начал весьма плодотворно сотрудничать, уцепившись за слова Петра о том, что если тот хочет жить, то лучше бы ему не орать благим матом, правдиво отвечать на поставленные вопросы.

– Хм. Напрасно все же я так несерьезно относился к этой игрушке,- взвешивая на руке Вальтер, с наверченным глушителем, произнес Петр.

А что, вполне себе действенное оружие. Пистолет чем-то похож на ПСМ, который приходилось видеть Петру в своем мире, пусть и в травматическом исполнении. Хм. Или все же ПСМ похож на Вальтер? Тот все же постарше будет. Да какая собственно говоря разница. Компактное и убойное оружие. И носить его куда удобнее чем столь распространенный Браунинг. Надо будет протестировать, в том числе и на предмет травматических патронов. А там глядишь, и сменить свое личное оружие.

– Вы же обещали оставить ему жизнь,- не выказывая особых эмоций или осуждения, произнес Антон, глядя на труп Аттвуда, с аккуратной дырочкой во лбу.

– Я всегда держу свое слово. Этому я сказал, что если он хочет жить, то ему лучше начать говорить. Он жить захотел. А вот я его отпускать, нет. Все по честному,- покачав головой, и снимая с себя фартук, возразил Петр.

Н-да. Пастухов торопился, а потому задавал только насущные вопросы. Так его интересовала усадьба мистера Дайсона, ее планировка и персонал слуг. Поинтересовался он и именами тех участников клуба, кто проявлял активную позицию по поводу физического устранения неугодных лиц. Кстати, радикально настроенных оказалось не так чтобы и много. Всего-то четверо. Правда это не имело значения, потому что решения о ликвидации все одно по большей части принимались либо руководителями групп на месте, либо непосредственно председателем.

Узнал Петр и о том, что приказ о последней диверсии исходил непосредственно от мистера Дайсона. Чем оказался полностью удовлетворен. По части исполнителя Пастухов вопросов не задавал. Потому что его личность ему и так была известна. Отчего Серафим решил продаться, неважно. Когда Акимов его найдет, того ожидает смерть. Без вариантов.

Правда, если бы Пастухов все же поинтересовался у Аттвуда по этому вопросу, то узнал бы много интересного, о роли в этом деле русского Генерального штаба. И чем бы тогда все это закончилось, одному только богу известно. Но случилось все именно так, как случилось.

Вообще-то, в произошедшем была целиком и полностью вина самого Аттвуда. Не вдаваясь в подробности, русский резидент настоятельно посоветовал своему агенту покинуть Англию, и начать новую жизнь. В конце концов, в любом случае старику осталось не так много, а без него у Аттвуда никаких перспектив.

Но к тому моменту у мистера Дайсона созрело для своего подручного очередное задание. Дельце обещало быть весьма прибыльным, и Эдвард не устоял. Заполучить напоследок кругленькую сумму, а уж потом можно и убраться восвояси. Ошибочка. Жадность, порождает бедность, или приносит целую кучу неприятностей. Н-да. Порой, несовместимых с жизнью…