Несколько неспокойных дней

— Вот! Я говорил это самое! Где тут, что нужно вешаться на всех? А парень мне не нравится. Знаю я таких. Только возможность появилась, сразу ей под юбку полез, точно говорю.

— Зихар, я верю, что ты переживаешь за наше общее дело. — Деда явно раздражают реплики урода, но он старается это не показывать. — Успокойся, никто тебя не обвиняет ни в чём. — Дед повернулся к ней. — Что «правда»?

— Что он никогда не врёт.

— Правда. Он из семьи дипломата, у них так принято. А его мать из молчаливых ведьм, у них кодекс такой: или молчи или говори правду. Что ты узнала?

— Он хочет стать искателем.

— Каким ещё искателем?

— Тем, кто ищет сокровища ушедших. Он и в прошлый раз об этом говорил. — Она не стала сознаваться, что в прошлый раз не поняла его слов. Они и сами не поняли, но опять обвинят её.

— Я думаю, это просто романтика детства. — Быстрым голосом прокомментировал эту информацию секретарь. — Его отец не разрешит такого, он собирается устроить его по окончанию школы в Корпорацию.

— Тогда это для нас пока бесполезно. Что ещё?

— Его кумир — его мама.

— Это мы и в прошлый раз узнали. Которая мама?

— Напрямую я не могла спросить. Сказал, что та, которая в свои пятнадцать сделала неправильный выбор своего мужчины, а потом уже выбрала правильно — его отца.

— Хм… Рикен, это которая?

Секретарь деда с минуту помолчал, что-то высчитывая в голове, потом сказал:

— Это может быть любая из них.

— Как так? Что, совсем любая?

— Мы не знаем таких подробностей детства ни одной из жён Теодора Айрани.

— А если просто предположить? Какая-то вероятность же существует.

— Смотрите: первая жена, Лирина. Ей сорок семь СО, она о внуках давно мечтает, какие у неё были любовные переживания в детстве, никто не помнит. Она из семьи побочников, мы не стали сильно углубляться в её историю. Эти семьи не любят сующих нос в их грязное бельё.

— Так, а вторая, эта, Светлая Монашка?

— Она Светлая Жрица, у них не монастырь, а храм.

— Да не важно. — Раздражённо бросил дед. — Что там с ней?

— Изольда, тридцать восемь СО. Детство провела в храме, а это очень закрытое сообщество. Вполне могла в детстве кого-то иметь в любовниках, потому её и отдали Теодору. Могла забеременеть и её стерилизовали, у них есть такая процедура для «оступившихся». Может, потому у неё до сих пор и нет детей, а Айрани с ней не разводится, как принято в таких случаях.

— Хм… да, может такое быть, если он знал об этом заранее. Он всегда держит слово, не только в работе.

— Третья жена Сетила, сорок один СО. Она вообще с аграрной планеты. Прилетела «покорять столицу» в зрелом возрасте. Что там у неё было на её планете, сейчас не узнать, она эмигрантка-аграрница. — Тут секретарь сделал паузу, наверное, собираясь с мыслями.

— Кто там следующий? — В нетерпении буркнул Дед.

— Вы должны помнить, что следующая — это родная мать нашего мальчика, Викториана. Сорок четыре СО, молчаливая ведьма. Что с ней происходило на планете, толком не знает никто. — Секретарь развел руками, как бы извиняясь за своё незнание. — Может было у неё разочарование в пятнадцать, может, не было. Их законодательство подчинено религии огня, а любые теократы — это всегда закрытое общество, придумывают свои правила и ограничения. Возраст согласия на планете вроде как раз с пятнадцати, но и это не точно. А замуж они выходят либо с восемнадцати, либо по получению аттестата полной дееспособности, что обычно случается на оборот раньше, в семнадцать.

— А последнюю жену, Милисандру, можно исключить, как я понимаю.

— Не совсем. Она убежала к Теодору в шестнадцать, и он почему-то защитил её и принял, хотя раньше никогда не отвечал на её знаки внимания. На его решение могла повлиять как раз какая-то личная трагедия в жизни девушки. Несчастная любовь вполне подходит. Влюбилась, отвергли — она сбежала к тому, кто её понимает, а не к отцу.

— Вот же… Хм… Да. — Дед повернулся опять к ней. — Что-то ещё есть?

— Да. Его раздражают мои духи.

— Какие ещё духи? Причём тут это? — Все трое смотрели на неё, как на дурочку. Взрослые мужчины, а не понимают такой важной вещи, как запах. Для многих мужчин он важнее внешности, она встречала таких во время своей «работы» в монастыре довольно часто.

— Те, которыми я душилась в монастыре. У меня других нет.

— Рикен, реши вопрос с духами, я в этом не понимаю. — Раздражённо бросил дед. — Есть у тебя специалисты?

— Да, есть. — Вытянулся секретарь. Подхалим! — Духи купим.

— Отлично. Что-то ещё? Может, одежду тебе сменить? Ты в последнее время отъелась немного. Как он, кстати, отреагировал на то, что ты без корсета?

— Мне кажется, он не заметил разницы. — И ей не кажется, он точно не заметил. А когда отпихивал её, ладони у него были с прижатыми друг к другу пальцами, как будто она стенка какая-то. Такой эротичный момент, а он не воспользовался, чтобы помять ей грудь, как сделал бы любой другой на его месте. Обидно, и она не будет об этом рассказывать.

— У двоих его матерей большая грудь, у одной средняя, а у двоих — маленькая. В своём возрасте он вполне может не замечать разницы. — Опять выдал справку секретарь.

— Я же говорил, он какой-то не такой. — Выдал глупую реплику червяк, о котором все уже позабыли.

Сидел бы уж, молчал, «специалист по маленьким мальчикам». Валериус научит меня убивать ножом, и этот любитель ремня случайно порежется обо что-нибудь. Или на этом ремне и повесится. А лучше, найти какой-нибудь яд. И чтобы он помучился перед смертью.

— Мы помним твоё мнение и учитываем его. — Терпеливо ответил ему дед. — Сейчас разговор не об этом. Нирона, он вообще хоть что-то говорил про твою внешность? Ты спросила его про волосы?

— Спросила. Но он ответил не про них, а сказал, что ему не нравятся мои духи и всё.

— Промолчал, значит. Да, они всегда молчат, когда не хотят соврать. Рикен, не знаешь, есть возможность отрастить ей волосы?

— Аппарат ушедших такое не позволяет сделать за один раз. Только может ускорить рост, потом замедлить, когда достигнут нужной длины. И для регулировки процесса, чтобы не заросло всё тело волосами с ног до головы, нужны ежедневные корректировочные процедуры, которые нам проводить никто не позволит. Это только корпорантам разрешено такое, а нам даже за деньги не договориться.