Несломленная

Но эта девушка – что-то особое. За неделю заточения она не смирилась, хотя ей не оставили ни малейшей надежды. Ей сказали, что родственники убеждены, что она останется в Тунисе из-за предложенного выгодного контракта. Эту новость Саид и сообщил ей вчера. А она только сверкнула глазищами и все.

Нужно потихоньку строптивицу приручать, как дикое животное, чтобы она привыкала к его присутствию, осознала, наконец, что другого варианта, кроме его постели нет.

Насиловать ее в прямом смысле слова он не собирался, это недостойно мужчины. Для него было важно, чтобы в ее глазах, пусть и прикрытая покровом негодования или бешенства сверкала страсть. И пусть она хоть тысячу раз говорит: «Нет!», главное, чтобы тело сказало «Да!» Уж признаки желания близости он безошибочно определил бы. Иначе он мог засомневаться в своей способности разжигать огонь любви в женщинах. И вообще – насильники – это те, которые хватают в темных переулках и бесчестят женщин. А он, может, женится на ней.

Сейчас он опять будет ласкать ее, целовать, провоцировать на появление пусть и негативных эмоций, а уж эти эмоции постепенно направятся в нужное русло. Страсть заразительна. А он страстно желает ее! Значит...

Улыбаясь собственным мыслям, он распахнул дверь и чуть не закрыл ее обратно, подумав, что приснился дурной сон.

Вчерашняя красавица выглядела как оживший кошмар. Ее прекрасные волосы, ассоциировавшиеся у него с роскошной гривой породистой лошади, теперь представляли собой жуткие, топорщащиеся лохмы. Не веря своим глазам, он подошел к девушке и брезгливо прикоснулся к ее шевелюре. Чудесные локоны были намертво склеены. И мысли о том, как сладостно было бы зарыться лицом в шелк ее волос, перебирать одну за другой упругие пряди, можно было выбросить из головы.

В гневе он позвал Саида и потребовал объяснений, которых тот по понятным причинам дать не мог.

– Раньше я приказал бы тебя выпороть за порчу имущества. Но мы живем в цивилизованном мире, поэтому я налагаю на тебя штраф – в размере двух месячных зарплат.

Алена внутренне сжалась. Судя по тому, что Саид понесет наказание за несохранение имущества, даже по неосторожности, то ей будет вменено в вину конкретное умышленное причинение вреда. И нужно быть готовой ко всему. Но судя по брезгливому выражению на лице мужчины, сегодня он не будет домогаться ее.

– Ты испортила дорогую мне вещь. Я не оставлю этот проступок безнаказанным.

– Вы не имеете права называть мои волосы своей вещью. Почему вы не хотите отпустить меня? Я живая женщина, самодостаточная, личность, в конце концов, а вы хотите сделать из меня секс - игрушку? Я люблю жизнь! Настоящую, а не вашу эту – рахат- лукум – пахлава – халва! Я не буду жить в клетке! И я люблю другого мужчину, и так будет всегда! И даже если вы силой возьмете меня, я буду думать только о нем! – Алена уже не сдерживалась. Она кричала, в гневе сжав кулаки, и слезы ручьем лились из ее глаз.

Не нужно было владеть искусством чтения мыслей, чтобы по сузившимся глазам Махмуда и раздувающимся ноздрям не понять: он взбешен.

– Остригите ее наголо, - сухо бросив Саиду и резко развернувшись, он собирался удалиться. И вдруг остановился. Торжествующая улыбка, больше похожая на оскал, появилась на его лице.

– А ты говорила, что тебе не по нраву жизнь восточной женщины! – вкрадчиво произнес он.
– Сама себе противоречишь. Не будешь же ходить лысая?!Теперь ты добровольно будешь вынуждена надеть хиджаб. С тобой пообщаешься и Хайяма переплюнешь. Послушай, как звучит: вынужденная добровольность!

??????????????????????????

Глава 12.1

Алена пришла в смятение. Она испортила волосы. Но после того, как отстригут слипшиеся пряди, должно остаться достаточно волос для короткого ежика. Становиться лысой она не собиралась. Зато он к ней пока не прикоснется, а с другой стороны, действительно, косынку или платок ей не дадут. И она сама сделала шаг к имиджу обитательницы гарема. Хотя прикрывать бритую голову нужно на улице, а выпускать ее никто не собирается, значит, пусть Саид любуется ее бледным черепом. А она как-нибудь переживет. И эта временная победа снова дала возможность воспрять духом.

Однако следующий день уготовил ее стойкости новое испытание.

Вместе с Махмудом появилась целая делегация: два дюжих молодца из личной гвардии этого правителя и два типа, не похожих на порядочных мусульман – бритые и татуированные.

«Гвардейцы» усадили Алену на стул, крепко привязав ее, чтобы не дергалась. Один из бритых достал машинку для стрижки волос. Девушка от страха затаила дыхание. Ее ребяческий протест сейчас получит жесткий ответ.

Самое обидное - за Махмудом осталось последнее слово. И по злорадной улыбке было видно, что этот факт его сильно радует. Он поистине хороший игрок. Вчерашнее поражение обернулось сегодняшней победой.

С каким-то садистским удовольствием он следил за тем, как тяжелые спутанные волны, скользнув по плечам, падали, устилая пол роскошным живым ковром. Не захотела добровольно раздеться перед ним, так этот вариант наготы оказался куда более возбуждающим. Теперь она выглядит такой беззащитной! И если бы не вторая часть запланированного воспитательного процесса, с каким наслаждением он сейчас овладел бы ею! Как ему хотелось сжимать в объятиях ее гибкое тело, ощущать его теплоту и мягкую податливость, которая сквозила даже сквозь броню ее сопротивления. Она создана для любви! И она будет дарить ему сладостные ночи! Он сумеет укротить эту норовистую лошадку.

– А теперь обещанное наказание, - произнес он.

Слуги внесли топчан и грубо швырнули на него девушку лицом вниз. И снова привязали.

Алена подумала, что сейчас ее безжалостно какими-нибудь плетями выпорют до крови или до потери сознания. Читала она про нравы в гаремах. Но она не сдастся. Если нужно доказать свою решимость, она это сделает, больше ничего этому тирану не скажет.

Второй бритоголовый обнажил ее спину и на половину стащил шорты. Алена сжалась в ожидании боли.

– Ты думаешь, что тебя подвергнут средневековому наказанию?- смеясь, спросил Махмуд, будто прочитав ее мысли. – Нет, все более цивилизованно, но пострадать тебе придется. Все мои лошади и женщины имеют на себе мой знак – у лошадей – клеймо, у женщин – татуировка. Но тебе она сделана будет на самом болезненном месте, на пояснице, и без малейшей анестезии. Это твоя расплата за своеволие. Урок, который ты, надеюсь, усвоишь.

Наказание, действительно было изощренным, заставляющим страдать и тело, и душу. С одной стороны – вполне современная процедура, с другой – адская боль, с каждым уколом иглы взрывающая мозг и разлетающаяся миллионами мельчайших осколков в разных частях тела.

Но самое нестерпимое – это нравственные страдания. Это неслыханное унижение, которому ее подвергли, призвано было сломить остатки сопротивления, показать, что ее воля и желания вообще не принимаются в расчет. Их просто ни для кого не существует. С ней обращаются, как с бессловесным скотом, и ставят на нее хозяйское клеймо! И с этим она ничего поделать не может!

Слезы боли и негодования уже готовы были прорваться сквозь кордоны ее выдержки, но мысль о том, что он посчитает их признаком поражения, сдерживала их, как прочная плотина. Она в бессильной ярости кусала губы и до боли впивалась ногтями в ладони, что не могло укрыться от взгляда ее инквизитора и не доставить ему радость.