Несломленная

— На следующей неделе весенние каникулы. У нас есть две недели до начала ада.

— Я бы сказала, что эти две недели делают его ближе. — Разговаривая с ней, он держался от меня на приличном расстоянии. — Дай мне три ночи.

— Мне нужно работать. — Он задумчиво пожевал губу. — Но, если это действительно необходимо, я могу отпроситься.

Она вскинула кулак в воздух.

— Нам это чертовски необходимо. Дай мне время с понедельника по среду. Это многое решит. — Она спрыгнула со сцены и присоединилась к Саре за роялем.

Я вытащила свой сценарий из заднего кармана джинсов и пожала плечами, как будто была не слишком заинтересована в беседе.

— Ты куда-нибудь едешь на весенние каникулы?

Он повернул голову и ответил:

— Стараюсь не брать много смен. Мой отец работает сверхурочно как сумасшедший. Так что я собираюсь сводить Элизу на пару сеансов психотерапии.

— Понятно.

Остальные актеры скрылись за кулисами. Театр почти опустел, за исключением Элизы и Бастиана.

— Ну, если тебе понадобится помощь, я дома. Никаких планов. Своего рода печально, что это мой первый год без весенних каникул, но я никогда не была фанатом коротких поездок или чего-то в этом роде, так что ничего страшного.

Тогда он действительно посмотрел на меня. Как будто я и правда существовала.

— Что? — спросила я.

— Ты предлагаешь помочь с Элизой, потому что чувствуешь себя виноватой, или…

— Никаких скрытых мотивов. У меня есть время, вот и все.

Он пару раз кивнул.

— Я дам тебе знать.

Я слегка улыбнулась.

— Ты знаешь, где меня найти. У тебя есть мой номер.

***

В тот вечер, когда я вернулась домой, на кухонном столе лежал большой конверт.

Держа его в руке, я точно знала, что там. В верхнем углу стояло имя, о котором я мечтала столько лет — Вандербильт. Я решила подать туда заявление по многим причинам. Он находился не так далеко, так что я могла вернуться домой, но и не настолько далеко на север, так что я могла посетить Бостон. Я была в Теннесси один раз, еще маленькой, чтобы посмотреть на аквариум, прежде чем в нашем городе построили такой же. Больше всего мне запомнились деревья — какими яркими они были. Я видела себя там, прогуливающейся по кампусу между занятиями.

Было странно, что чувство внезапной неготовности двигаться дальше затмило предвкушение, которое я должна была испытывать. Я просто заставила себя поверить, что хочу уехать. Все повисло в воздухе. Это чувство поселилось глубоко в моем животе, когда я открыла пакет и вытащила письмо о приеме вместе с регистрационной информацией. В приветственной папке были красивые фотографии кампуса; обещания светлого будущего.

В другом конверте была информация о моем гранте. И мне хотелось кому-нибудь рассказать. Но в тишине дома моего детства меня вдруг осенило, что мне не с кем разделить эту радость.

Сэм вела себя, как отшельница. Каждый раз, когда я стучала в ее дверь, она извинялась и говорила, что сейчас не самое подходящее время. Казалось, что подходящего времени больше не существовало. И я не хотела погружаться в отчаяние с ней, поэтому проводила столько часов вне дома, сколько могла.

Целую неделю я понятия не имела, чем себя занять. В среду я пришла в библиотеку, решив, что смогу провести некоторое время за чтением и погрузиться в фантазии, созданные кем-то другим. Может быть, я возьму книгу в парк и почитаю на одеяле, как это делали другие люди. Они были довольны своей собственной компанией. Я хотела чувствовать тоже самое.

Некоторое время рассматривая полки, я не торопилась с выбором, пока не вытащила одну из книг и не прочитала аннотацию. Опустившись на колени, я вытащила другую книгу в твердом переплете и прочла надпись на внутренней стороне обложки.

— Мэллори?

Быстро повернувшись, я уронила одну из книг себе на ногу.

— Черт возьми! Это больно. — Я рассмеялась, пытаясь избавиться от боли. Встав, я неловко помахала Саре, которая прислонилась к полке.

— Так и думала, что это ты. Видела, как ты несколько раз прошла мимо. Но я занималась, так что на самом деле не особо присматривалась к окружающим. — Она поправила очки и провела пальцами по корешкам книг, лежащих перед ней. — Мы давно не разговаривали…

— Я заметила. — Я не сказала это зло, просто была честной.

— Слушай, я в курсе, что случилось с Такером, а он один из моих самых близких друзей, так что…

— Пришлось принять чью-то сторону. Я понимаю. Я бывала в подобных ситуациях.

Сердитое «ш-ш-ш» донеслось с другого конца комнаты. Нахмурившись, Сара повернулась и, подняла средний палец на уровне талии, затем снова посмотрела на меня.

— Хочешь пойти куда-нибудь и поговорить?

Когда-то давно подобное приглашение заставило бы мой желудок скрутиться от беспокойства. Но не сегодня. Потому что пришло время быть честной, и, если она была готова слушать, я была готова говорить.

Мы устроились друг напротив друга в застекленном зале «Бургер Кинга» со стаканами колы со льдом. Она сделала большой глоток и поморщилась, прижав ладонь к виску, прежде чем рассмеяться.

— Заморозка мозга.

— Моя мама всегда говорила, что стоит подумать о солнце или огне, и твой мозг автоматически согреется.

Она зажмурилась на несколько секунд, а потом, удивленная, широко раскрыла глаза.

— Сработало.

Я пожала плечами и сделала глоток.

— Иногда она дает хорошие советы. В последнее время не так часто, но раньше такое случалось. — Я не была уверена, должна ли признаться, что мама отсутствовала почти год, а не шесть месяцев, как обещала, поэтому я просто не упомянула об этом.

Сара поставила локти на стол и наклонилась вперед, все еще держа стакан в руке.

— Что, черт возьми, случилось, Мэл? С Такером, я имею в виду. Секунду назад вы оба были практически привязаны друг к другу, а потом… ничего. Я знаю его версию, но здесь должно быть что-то еще. Потому что я вижу, как ты страдаешь там каждый день, будто выплачиваешь какую-то пошлину.

— Может, мы оба расплачиваемся? Не знаю. Такер считает, что виноват в том, что случилось с Лэндоном. Я знаю, что причинила ему боль. Так что я могу потерпеть. Всего лишь несколько недель, верно?

— Я так не думаю. Это ведь не… то, что происходит между вами? Это неправильно. Но я не знаю твоей версии.

Это было трудно выразить словами. Тетя Сэм была единственной, кому я все рассказала, и разочарования на ее лице было достаточно, чтобы мне захотелось забрать этот секрет в могилу. Собрав всю решимость, я изо всех сил пыталась найти правильные слова — истинные, которые не превратились бы в оправдание.

— У тебя когда-нибудь был друг, который пробуждал в тебе самое худшее? С которым, что бы ты ни делала, этого недостаточно? И когда ты рядом с ним, то чувствуешь себя такой маленькой и незначительной, что даже теряешь собственный голос. Ты даже не можешь быть самим собой, потому что попросту не существуешь. Вот как это было с Лэсситер. И я не понимала этого, пока не встретил вас, ребята. Я даже не видела разницы между дружбой и… Не знаю, как это назвать. Как будто она владела мной. Как будто я была домашним животным, с которым она гуляла и разговаривала, но я не имела права отвечать. — Казалось таким безумием думать о том, как низко я пала в ее присутствии. — Она никогда не заботилась обо мне так сильно, как я думала. Никогда не говорила, что я в чем-то хороша. Всегда был кто-то еще, к кому у нее была привязанность, а я была просто фоновым игроком.