Неслучайная мама для дочки миллионера

И вроде не должно, а мне становится обидно и грустно. Досадно киваю и догадываюсь о причине расстройства, хотя признаваться себе в ней очень боюсь.

Уже смелее отхожу из-за колонны вбок и встречаюсь глазами с Самарой, что скрестила руки на груди. Прихвостня.

В зоне у входа расположился Наур и злость на служанку махом слетает. По спине ползет колкий холод, граничащий с истинным ужасом. Я леденею до кончиков пальцев на ногах, суетливо разворачиваюсь и как могу, спешу на третий этаж.

Позаимствовав из кухни воду, почти бегу в комнату, забывая о боли. Перевожу дух, в чемодане судорожно нащупываю аптечку и выпиваю сразу две таблетки успокоительного. Дабы отвлечься и не сойти с ума, я начинаю разбирать вещи, но на четвертой кофте ощущаю фатальное бессилие.

Выключаю свет, плетусь к кровати, ложусь и снова вырубаюсь. Не знаю, сколько прошло времени и сквозь иллюзорную дымку я ощущаю теплое прикосновение к ступне. Сонно открываю глаза, размыто пытаюсь осознать происходящее.

– Богдан?

– Не-а...

Будто током ударенная лихорадочно тянусь к изголовью и щелкаю кнопкой бра. На моей постели я вижу Наура.

В полумраке он еще больше напоминает мне черное животное. Мужчина снял костюм и сейчас на нем лишь брендовые спортивные штаны со сползшей резинкой ниже высеченного из камня торса. Когда-то я уже говорила, что Наур не похож на человека и тело его тренированное, неестественное. Каждая мышца налита яростью и силой, но я не нахожу симпатии в образе начальника охраны.

Он откидывает край одеяла и рукой обхватывает за щиколотку, сжимает крепко.

Его волосы еще влажные, очевидно, Наур принимал душ, готовился, перед тем как ворваться ко мне в комнату. Капли воды стекают по небритому лицу охранника, а я холодею от его исступленных глаз. Он смотрит неотрывно, словно в ад за собой утянуть хочет.

– Как ты сюда попал? Уходи.

Я говорю твердо, точно передо мной зверь и нужно дать ему команду. Но, кажется, мой голос действует на охранника совершенно другой установкой – “фас”.

Не успеваю опомниться, как Наур наваливается на меня сверху, здоровенной ладонью прикрывая мой рот. Вдавливает своей тяжестью в постель.

Я вижу, как его губы растекаются в блаженной ухмылке, мужчина склоняется к моей шее и глубоко вдыхает. Шумно, будто смакует, наслаждаясь моментом и моей слабостью перед ним.

Проклинаю себя за неосторожность, я забыла запереть дверь. Но только в кошмарах могла подумать, что Наур вломится посреди ночи с маниакальным желанием узнать меня намного ближе, превращая комнату в преисподнюю наяву. Инферно. Господи.

– Я, как и ты живу здесь… на третьем этаже… совсем рядом… Лер-р-ра…

Брыкаюсь, но моя непокорность красной тряпкой действует на заведенного Наура. Он окончательно теряет разум, усиливая напор. Пытаюсь вырваться, не жалея, раздираю ногтями спину охранника и в какой-то момент его рука соскальзывает с моих губ. Вскрикиваю и снова замолкаю от натиска.

– Тише… тише… - вполголоса повторяет мужчина. – Наконец-то Богдан Александрович принял на работу хорошенькую няньку, предыдущие были старые. А ты нежная, - он снова вдыхает, - вкусная. Хочешь, я тебя съем?

Перед глазами двоится, образ Нура меркнет, я почти теряю сознание, и уже загорается свет в конце тоннеля. Моргаю, чтобы сохранить ясность, а потом щурюсь. Слышу щелчок, и комната наполняется потолочным свечением.

Я вижу Самару. В длинной белой ночнушке с рукавами и распущенными волосами. Она сердито шипит на не менее обозленного ее внезапным появлением охранника:

– Наур, ты же, знаешь, хозяин категорически против любовных отношений в своем доме между персоналом.

Любовных? Да она издевается! Протестующе мычу, намекаю служанке о беде. Наур отстраняется, но все еще удерживает мой рот.

– Не рассказывай ему, Самара.

– А если Богдану Александровичу вздумается посмотреть камеры и он узнает, что я тут была? Нет уж. Не волнуйся Наур, я найду способ, как правильно преподнести информацию господину Царёву…

Со скрипом женщина прикрывает за собой дверь и удаляется. До жути напуганная плачу и терплю ладонь Наура на лице, второй рукой охранник смахивает слезу с моей щеки, и то ли простонав, то ли прорычав, разъяренно отпускает хватку и встает с кровати.

– Мы еще увидимся, Лер-ра…

Не оборачиваясь, шепчет, выходит прочь и скрывается в недрах особняка.

Как в бреду подскакиваю следом, в голове гудит, и сердце изматывающе саднит в груди. Я проворачиваю ключик в замке и валюсь на пол, берусь за голову, но снова поднимаюсь. Душа пылает и требует справедливости.

Осторожно распахиваю створку, выглядываю наружу. На свой риск я крадусь по опустевшему коридору к лестнице и на этаж ниже. Ничего не соображаю, ноги сами ведут к заветной двери и мне все равно, что в два часа ночи. К двери в спальню Богдана. Я помню, где она, была уже там…

У полотна замираю как вкопанная и прислоняюсь лбом к поверхности, дальше ступить не могу. Прислушиваюсь к тишине.

И только богу известно, как сейчас мне хочется толкнуть эту дверь, броситься к хозяину дома на шею и попросить защиты. Чтобы Царёв обнял меня и успокоил, сказал, что со всем разберется. Покарал обидчика.

Но меня будто парализует, ведь я вспоминаю о невесте Богдана. Инна наверняка сейчас с ним и им замечательно вместе.

Я просто нянька. И все что от меня требуется – ухаживать за ребенком, зарабатывая на уплату долгов родителей. Оказывается, очень больно падать с небес на землю и боль эта вовсе не физическая.

Разворачиваюсь, плетусь обратно в комнату.

А рабочий график начинается в восемь утра и поспала я самую малость. Заблаговременно мне приходится начинать готовиться, успеть привести себя в порядок. Я должна быть сильной.

После душа наношу на бедро мазь, достаю из брошенного как собаке пакета свою новую форму. Ни свет ни заря Самара уже была у меня в гостях. Швырнула пакет и объявила, что могу приступать к обязанностям, если травма не беспокоит. Деловито пискнула, что Богдан Александрович уехал в офис, а Инна еще в опочивальне. И мне следует ходить на цырлах, дабы не разбудить госпожу.