Несносная Херктерент

Обрадовалась, увидев зенитные автоматы, такие же, как и на модели "Елизаветы".

Огромные механизмы, приводимые в движение маленькими штурвалами. Масса разных интересных приборов. Её даже пустили на место наводчика в одной из башен главного калибра. Зрелище поднимающихся по мановению руки громадных стволов было поистине завораживающим. Ещё Марине сказали, что снаряд огромного орудия летит почти на семдесят километров.

В общем, несмотря на портящуюся погоду, день для Марины с каждым часом всё светлее и светлее.

А уж поездка на лифте почти на самый верх носовой надстройки вместе с Сордаром…

На несколько секунд Марина застывает в немом оцепенении — настолько завораживающе выглядит открывшаяся картина.

Серое море, серое небо, тучи на горизонте. На гребнях волн уже появляются первые барашки. Марина знает — по морской шкале сейчас умеренный ветер. Она стоит на самой верхней наблюдательной площадке на башнеподобной носовой надстройке линкора. Выше, если не обращать внимание на башню главного дальномера и антенны радаров, только небо. Марина знает — на этой площадке наблюдатели находятся только в бою. Ходовая рубка — ярусом ниже, вокруг неё — тоже площадка с биноклями.

Сейчас здесь только двое — Марина и командир линкора, контр-адмирал Сордар Саргон.

Марина впервые столь далеко вышла в море. Она видела маршрут на карте, и знает, что довольно долго придется идти по пользующимися самой дурной славой водам — столетия назад здесь полностью погиб от массовых извержений вулканов и землетрясений, насчитывавший сотни островов архипелаг — прежняя Родина грэдов. Не всякий историк теперь скажет, как раньше назывался океан. Теперь он зовётся Океан Мёртвых.

Марина не вполне поняла по карте, где заканчивается Море Слёз и начинается собственно Океан; спросила брата.

— Сордар, покажешь мне, когда океан начнется?

Адмирал смотрит вдаль. Отвечает не поворачиваясь.

— Мы уже давно по нему идём. Сейчас всё с картами мудрят, я по старым сужу. От траверза Маяка Слёз Мёртвый океан начинается.

От слов адмирала веет холодком. Марина поежилась. И от ветра, и вообще…

— Значит, под нами…

— Не здесь… Здесь только их корабли могут быть…. Они дальше. Милях в трехстах к юго-западу.

— Ты ходил там?

— Да.

— И что там?

— Ничего. Океан Мёртвых. В старину, особенно в бурю, многие говорили, что видят их, души погибших. Иные, кому повезло пережить страшные бури в тех водах, говорили, что видели в разрывах волн города-призраки. Говорят, что морские птицы — это души. Их души. Души погибших. Они и сейчас кричат. Я не знаю, правда ли это.

Приходилось видеть извержение вулкана. Завораживающе. И страшно, ибо понимаешь — над этой стихией ты не властен. Как не были властны они.

— Ты думаешь, много погибло?

— Я не историк; есть разные цифры. Планов и описаний столицы сохранилось больше всего, по самым скромным подсчетам, в Городе жило не менее двух миллионов постоянного населения. На архипелаге было очень много крупных городов. Считается, что столица не была самым крупным. Южный порт был больше. Верю, удобная гавань на пересечении стольких торговых путей. Описаний сохранилось не так много, но и там жило не меньше, чем в столице.

Помнишь результат первой переписи?

— Да. 5 345 698 человек от младенца до старика. Но это же было спустя десять лет после высадки! И ещё многие ушли на другие земли.

— Не многие. Даже самые оптимистично настроенные историки считают, что не более миллиона. Да и перепись… Десять лет прошло. Они без конца воевали. Сначала просто потому что хотели выжить. Ты знаешь, почему на побережье столько скал и столько холмов зовется "красными"?

— Да. В старом языке это звучит как "Кровавые скалы" и "Кровавые холмы".

— Приморье — земля, впитавшая слишком много нашей крови. Первые наши города стоят на костях. А там, — адмирал показал в безбрежную океанскую даль, — там, в трехстах милях к юго-западу, океан стал могилой почти для пятидесяти миллионов человек. И это ещё одна из самых низких оценок. Там могила породившей нас цивилизации. Хорошо, если спасшиеся сохранили десятую часть наследия погибшего архипелага. Какой взлет человеческого духа был прерван силами стихии! Столько было потеряно! Кое в чем мы только в прошлом веке смогли догнать их.

Пересекая те воды, наши корабли издавна приспускают флаг. Проходя над местами, где были Великие города, корабли отдают почести, словно павшим собратьям.

Марине становится грустно. Что-то очень красивое исчезло безвозвратно. Адмирал, чуть усмехнувшись, продолжил.

— Есть ещё живые памятники погибшему Архипелагу. Рыба-угорь. Да-да, именно угри, дальние родичи того самого, кем ты в детстве до полусмерти перепугала Софи.

В древности угри нерестились в прибрежных водах Архипелага. Потом он погиб. А угри поколение за поколением возвращаются нереститься в те воды, где родились когда-то. Может, они гибнут после нереста, может, возвращаются в эти воды вновь — ученые пока не знают.

Марина с умным видом смотрит на брата снизу вверх, и тоном ректора, изрекает.

— Я думаю, легендарный морской змей — это ни что иное, как гигантский угорь.

— А я думал, ты в сказки не веришь…

— Никаких сказок. Знаешь про хрустальных угорьков?

— Конечно, личинки обыкновенных угрей. Когда они поднимаются в реки, их массово ловят. Каких сразу едят, каких содержат потом в лагунах, а каких подсаживают в пруды к карпам.

— А знаешь, что на больших глубинах с батисферы видели гигантских хрустальных угорьков, почти два метра в длину. И если разница в размерах между личинкой и взрослой рыбой такая же, как у обычных угрей, то представляешь, какая рыбища из такой личинки вымахает?

— Никто таких гигантов не видел…

— Но это же не значит, что их нет! Мы же ещё не освоили больших глубин, кто знает, что там попадется!

Адмирал промолчал. Сестренка в очередной раз права.

Но и он в морской биологии кое-что понимает.

— Некоторые животные могут размножаться на личиночной стадии. Так что, то могли быть именно такие личинки, никогда не переходящие во взрослую стадию.

Но Марине явно хочется, чтобы морской змей существовал. Да и Сордару, по большому счёту, тоже. Они оба прекрасно знают — в морских глубинах таится ещё много загадок. Человек рано или поздно разгадает их все.

— Сордар, а если туда, ну, где Архипелаг был, батисферу опустить, то что от городов осталось, наверное, можно будет увидеть вновь?

— Батисфера… Не знал, что ты и это слово уже знаешь…

Марина довольно усмехается.

— Я в неё даже лазила! Она тем летом была в павильоне "Наука" на Государственной выставке. В люк еле пролезла. Внутри столько всяких приборов, но так тесно! Даже мне одной, а они вдвоем спускались. За мной крышку люка закрутили. Даже кувалдами по ключам били, что бы плотнее закрыть. Грохоту было! Там вообще великолепный аттракцион был: видел, наверное, огромный аквариум с морскими рыбами? Он три этажа здания занимает. Там даже настоящие акулы плавают. Ну вот, батисферу туда опускали, словно в море. Кстати, как потом оказалось, я была единственной, кто рискнул этим аттракционом воспользоваться. Какие же все трусливые оказывается!