Несносная Херктерент
Шрифт:
– Не знаю. Когда на меня люди смотрят, я как-то теряюсь. Мышцы словно деревенеют.
С усмешкой изучают отражение. На Эриде шляпка, очки, несколько длинных перепутанных жемчужных ожерелий, свешивающихся ниже пупка, и балетные туфельки.
У Софи бархотка на шее, ещё одна на середине бедра левой ноги, мехове боа через плечо.
Переглядываются.
– Правда, мы замечательные?
Обе хохочут.
– А теперь ты мне позируй: ложись на бок спиной ко мне.
Так и не одевшись, лежат на кровати, листая альбом репродукций.
–
– А что может быть? Висит же в Императорском музее портрет Эоны Сордар. На ней тоже ничего нет, а ей лет десять - одиннадцать, не больше.
– Ты бы ещё служанок с фресок в старых мирренских гробницах вспомнила!
– Вообще -то, судя по ожерельям и прическам, там и принцессы изображены. Не вполне понимаю, почему изображение обнаженной женщины - искусство, а если нашей ровесницы - то у художника могут быть проблемы с законом.
– Ну, у Пархена проблем не было, хотя его изображения школьниц на пляже взбесили некоторых феминисток. Они даже привлечь за растление его хотели.
– Там всё было чисто, мне Кэрдин говорила, отцу, кстати, эти рисунки понравились, но он об этом сказал, только когда негласная проверка закончилась. Художник ему напомнил какого-то известного иллюстратора из другого мира.
На следующем листе как раз знаменитое изображение принцесс.
– А давай, как они оденемся?
– Так на них же и нет почти ничего.
– Не скажи, видишь, браслеты, косички.
Запасы косметики у Эр тоже превосходят все мыслимые пределы. У Софи куда меньше.
Первой принцессой решили сделать Эриду, как более смуглую. Софи заплетает ей множество косичек. Проводит стрелки около глаз. Берет помаду, обводит сосок Эриды. Та хихикнула.
– Щекотно!
Каждая надевает на предплечья по несколько браслетов.
Софи застегивает тоненький серебряный поясок.
Проходит на носках, ритмично покачивая бедрами. Звякают браслеты на запястьях и щиколотках.
– Смотри, я танцовщица.
Эрида торопливо делает набросок.
– А может, фото поделать, а потом уже с них рисовать? У меня цветная пленка есть.
– А кто проявлять будет?
– Я и буду.
– Ты сможешь?
– Конечно. Мне уже два года фотографией заниматься нравиться. Я даже как в старину, на стеклянные пластины фото делать умею. Реактивов целый ящик. Марина про них расспрашивала.
"Ой, мама!"- думает Софи.
– Смотри, если с этим фильтром, то фото будет такое коричнево-желтоватое, как в старину.
– Эр, у тебя мундштука часом нету?
– Мундштука... Не, нет, капитанская трубка была где-то.
Со шкафа стаскивают плюшевого тигра, по расцветке и выражению морды мало отличающегося от настоящего. Софи устраивается у него на спине. Костюм - только бусы и шляпка. Сначала сидит, потом укладывается и обнимает зверя.
– Если подретушировать чуток, - Эрида щелкает затвором, - то тигр совсем, как живой будет.
Эрида протягивает Софи фотоаппарат.
– А теперь ты сними меня. С мечом, как воительницу.
– У тебя, что, и меч есть?
– Конечно! А у тебя разве нет?
Софи промолчала. Прославленные Мечи Дины
она видела только в витрине. "Ты не коснешься "Глаза Змеи" до совершеннолетия!"- непривычно властным тоном сказала Кэретта Марине. Это было на одном из прошлых парадов. Чем-то он был важнее других, по крайней мере, на Кэретте была старинная портупея, и золотом и камнями сверкала на боку любимая рапира императрицы. Софи прекрасно знает - если Кэретта запретит что-либо одной из них - запрет распространяется и на другую.– Есть... Но... Ты хочешь сказать, что он у тебя при себе!?
– Ну да, маминого рода. Так как она последней была, то он теперь мой.
– Посмотреть можно?
Кажется, столяр, изготовивший шкафы в комнате Эриды, знал способ делать мебель в четырех измерениях - иначе Софи не могла объяснить, как столько вещей можно разместить в столь небольшом объёме.
Эрида заходит в шкаф. Кажется, что она ушла куда-то далеко. Она и в самом деле задом вылезает совсем из другой дверцы. За портупею тащит меч. Мама дорогая! Здоровенный двуручник с клинком, пожалуй, подлиннее, чем рост хозяйки. А если ещё рукоять больше чем в полметра добавить...
– Ты его хоть поднимешь?
– Ну да.
С показной небрежностью Эрида закидывает меч на плечи. Обхватывает руками, словно мирренский наемник. Софи торопливо отщелкивает несколько кадров. Она-то видит, что рукоять меча пристегнута к ножнам, но с Эриды станется посмотреть, что это за загогулины у дужек.
А Эрида недолго думая... Отстегивает и отбрасывает ножны. Бр-р-р-р. Клинок откровенно жуткого вида. Мало того, что чудовищно длинный, так ещё и волнистый, только острие примерно на полметра прямое. Да ещё с небольшим отверстием. Сам клинок вороненый, узоры напоминают стекающую кровь, и чем-то красным выложены. Рукоять обтянута черной кожей. В оголовьях - драгоценные камни.
– Говорят, это меч знаменитого Рэнда. В свернувшейся змее некоторые видят его герб. Но я-то знаю - при первых Еггтах таких мечей не делали.
– Да ну? А меч Фьюкроста?
– Единичное исключение. Такие мечи широко употреблялись мирренскими наемниками лет 200 спустя. Говорят, бойцу с таким мечом полагалась двойная, а то и тройная плата. А взятого в плен тут же рубили на куски.
– А зачем отверстие?
– В него вворачиваются выставленные вперед крючья. Знаешь, есть такие кабаньи мечи - сам клинок тонкий, окончание широкое, в него вставляют крючья - кабан бывает, напоровшись на меч или копье, лезет дальше, что бы добраться до охотника. Для того и копья на кабанов с перекладинами делали.
Ставит меч и устраивается головой между рукоятью и крестовиной. Задумчивый взгляд устремлен куда-то за пределы мира. Волосы небрежно рассыпаны по спине. Страхолюдный меч и едва формирующаяся девушка. Смертельная опасность и трогательная беззащитность. Робость во взгляде, застенчивость в позе.
– Снимай!
В недрах шкафа обнаруживается и широченный пояс с металлическими заклепками и огромной пряжкой с оскаленной волчьей головой. Пояс - на талию, на ноги - красные сапоги до середины бедра на высоченном каблуке. По несколько браслетов на запястья и предплечья.