Несомненно ты

— Прыгучести? Это что-то вроде, как высоко они могли прыгнуть?

На этот раз он широко улыбается, но я не могу определить, что это улыбка означает.

— Это что-то вроде, какого размера у них сиськи.

А впрочем, неважно. Теперь я поняла эту улыбку. Это «я был перевозбуждённым подростком-извращенцем, и всё ещё отчасти горжусь этим» улыбка.

— Нашу систему оценивания мы называли «Фактор Прыгучести». «Пятёрка» — от такой красоты можно ослепнуть, а «единица» даже не стоила того, чтобы носить лифчик.

Вот вам и Святой Лотнер.

Я не должна смеяться — они унижали девушек, заставляли их смущаться и всё в таком роде, но я не могу удержаться. Это чертовски смешно.

— Ты смеёшься? — медленно и недоверчиво интересуется он.

— Я знаю... знаю. Мне следовало бы обидеться, — я качаю головой и пытаюсь отдышаться. — Возможно, если бы я не была такой пацанкой в том возрасте, то сейчас мне было бы обидней. Если и есть кто-то противоположный черлидирше, так это я.

Лотнер дёргает меня за хвост.

— Продолжай-продолжай. Теперь моя очередь вытягивать из тебя грязные подробности прошлого.

— «Грязные» — это ты верно подметил. Во времена моей «пацанской» юности, у меня была просто мания копаться в грязи на заднем дворе нашего дома. И я больше, чем уверена, что «Фактор страха» украл у меня эту идею, спустя год. Несколько соседских детей, по большей части мальчики, и я играли в нашу собственную версию этого шоу. Я перепробовала почти каждый вид насекомых, которые водились в Северном Иллинойсе, а ещё кроличьи какашки и жабий глаз.

Его подавленный вид был бесценен.

Я киваю, указывая на свои губы.

— Да-да, приятель. Всё верно. А ты целовал эти губы. Какашки, глаза жабы и насекомые.

— Отвратительно... больше слов у меня нет, — он закрывает глаза и вздрагивает от этих мыслей.

Мы снова доходим до нашей части пляжа.

— Нам пора возвращаться. Мне нужно сделать кое-какие исследования, а твоя любимая собака скоро захочет есть.

Лотнер прижимает меня к своей груди. Волны бьются о наши ноги.

— Но мы можем сначала быстренько окунуться? — я закусываю нижнюю губу, в жалкой попытке сделать щенячьи глаза.

— Сегодня немного прохладно. Ты замёрзнешь, когда выйдешь из воды.

Я пожимаю плечами и толкаю его в сторону воды.

— Ох! — визжу я, когда холодная волна накрывает нас по самые плечи.

Лотнер прижимает меня к себе и глубоко целует.

— Какашки, глаза, насекомые, — бормочу я ему в губы.

— Заткнись.

Он хватает мою задницу, и я оборачиваю ноги вокруг его талии. Ощущение его возбуждения заставляет меня желать большего. Его умелые руки освобождают мою грудь от верхней части купальника, а пальцы сжимают соски. Это совершенно точно самая сексуальная вещь, которую я когда-либо делала. Я боюсь, что вмешается аналитическая часть мозга и украдёт этот момент. Поэтому крепко прижимаю его к себе, начиная тереться о его член, в надежде предотвратить любое вмешательство его или моего рационального мышления.

Мы подходим поближе к пляжу, и я чувствую укол разочарования, когда он ставит меня обратно в воду, которая уже по колено. Я прикрываю свою грудь.

— Нет-нет-нет, — он качает головой, и мне хочется закричать от восторга, когда я вижу, как дюйм за дюймом его шорты скользят по бёдрам. Став на колени на мелководье, он садится на пятки и притягивает меня к себе на колени. Вокруг ни души, но тот факт, что на этом холмике, покрытом травой, может кто-то появиться, заставляет чувствовать себя рискованно, непослушно. Этот момент сексуальный и волнующий.

Пока его рот занят одной грудью, рука принимается мять вторую. Схватившись за его волосы, я притягиваю его ближе к себе. Одной рукой я наглаживаю его эрекцию, пока он не стонет у моей груди. Я задыхаюсь, когда он кусает мой сосок. Просунув руку между нашими телами, он сдвигает в сторону мои плавки. Погрузив ноги в песок, я приподнимаюсь так, чтобы его твёрдый член оказался у меня между ног и, наконец, позволяю ему войти в себя.

— Боже.

Когда он входит в меня, я переношусь на совершенно другой уровень рая.

Он сжимает мои бёдра, а рот прижимается к моему, когда я начинаю двигаться вверх-вниз. На долю секунды я задумываюсь насчёт акул, которые, вероятнее всего, подплывают ближе к берегу с наступлением темноты.

— Охх! — вскрикиваю я, когда Лотнер делает очередной толчок.

Мысли об акулах сразу же испаряются, как только я начинаю чувствовать медленное приближение оргазма. Мы оба двигаемся быстрее, пока волны бьют мне в спину.

— Сильнее! — кричу я, откидывая голову назад и чувствуя приближение оргазма.

— Господи, Сидни! — рычит он, делая последний толчок, и мы достигаем высшей точки вместе.

Медленно двигая бёдрами, мы наслаждаемся последними отголосками удовольствия. Я чувствую, что океан во мне, вокруг меня. Он роняет голову мне на грудь, а я прислоняюсь щекой к его макушке.

— Это было... — выдыхаю я в полном изнеможении.

— Чертовски восхитительно, — заканчивает Лотнер.

По дороге домой я засыпаю от прикосновений Лотнера, которые успокаивающе поглаживают моё предплечье.

— Я сейчас вернусь, малышка, — шепчет он.

Я слышу, как закрывается дверь, и пытаюсь разлепить глаза. Я не понимаю, где мы находимся, но место похоже на парковку какого-то жилого комплекса. Лотнер входит в дверь на первом этаже и больше его не видно. Он выходит с большой сумкой через плечо, неся в руке спортивную сумку.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, когда он открывает водительскую дверь.

— Остаюсь у тебя до твоего отъезда. В любом случае, этих вещей хватит как минимум на несколько ночей, — он пристегивается и сдаёт назад. — Хотя у меня всё ещё не будет много возможностей проводить с тобой время из-за своего графика, но забираться в кровать и обнимать твоё спящее тело — это уже намного больше, чем я получил за прошедшую неделю.

Эта новость волнует меня. Точнее, я в полном восторге.

— Только если ты, конечно, хочешь, чтобы я остался? — спрашивает он, выезжая с парковки.

Я пожимаю плечами.

— Без разницы. Ты не самый худший вариант, с которым можно просыпаться. Думаю, ты можешь остаться... если хочешь.

— У тебя отстойно получается изображать безразличие, малышка. Но всё в порядке. Я отплачу тебе той же монетой. О, прошу, Сидни, позволь мне остаться у тебя, и я прикоснусь своим ртом к тем местам, где тебе нравится больше всего, и буду делать это до тех пор, пока ты не будешь выкрикивать моё имя, заставляя Сворли завыть, а соседей вызвать полицию.