Несостоявшаяся свадьба

Но к двенадцати-тринадцати годам в Хоуп произошли перемены, причем не только естественные, физические, но и обнаружились серьезные недостатки в ее характере. Я как-то поначалу не придала им большого значения, но Билл страшно переживал. Он первым поднял тревогу. Хоуп стала неуправляемой. Ее часто видели в компании взрослых парней. Однажды, забирая Хоуп после школьного бала, Билл учуял, что она курила. В учении все давалось ей легко, и потому она часто изнывала от безделья и искала развлечений, причем не соответствующих ее возрасту и нашему социальному положению.

Билл страшно ругал ее, а затем последовали наказания, причем гораздо более жестокие, чем заслуживали ее проступки. Он запирал Хоуп в шкафу в своем кабинете. Я умоляла его перестать мучить девочку, но тогда Билл ополчался против меня, накидывался с руганью, кричал, что я пробудила в ней порочные наклонности, что у Праттов в семье всегда было неблагополучно, и вспоминал про моего первого мужа-алкоголика. Он грозился, что любым способом выбьет из Хоуп дурь и воспитает ее достойной носить фамилию Лоуренс. Я уже подумывала, не попросить ли мне твоего отца поговорить с Биллом по-мужски, но не решилась взваливать на Ричарда еще лишние заботы.

Я надеялась, что все как-то само собой уляжется, а Билл перекипит и успокоится. Мне надо было вмешаться сразу, предупредить самое худшее, но я все ждала неизвестно чего… А потом… потом было уже поздно. Он начал заниматься с ней сексом… сексом… прямо там, в шкафу… в своем кабинете…

Фрэнсис хотелось ущипнуть себя, чтобы поверить в реальность того, что она услышала из уст тетушки Аделаиды.

— Хоуп было четырнадцать, когда она забеременела. А сколько длилась их связь до этого, я не знаю. Хоуп винила только себя, про Билла не проронила ни слова. Она сама попыталась избавиться от ребенка и, конечно, так себя изуродовала, что ее на «Скорой помощи» увезли в больницу, срочно оперировали, с трудом остановили кровотечение.

Каждое слово Аделаиды причиняло Фрэнсис нестерпимую боль.

— Она что-нибудь сказала? — едва слышно спросила она.

— Нет… Ни мне, ни врачам. Я помню, как мы с Биллом стояли у ее кровати, смотрели на нее, спящую после наркоза, и гадали, что же произошло? Это было так страшно — ведь мы чуть не потеряли ее.

— А когда ты узнала правду?

— Много позже. Каждый раз, стоило мне завести разговор на эту тему, с ней случалась истерика. Врачи объясняли это последствиями эмоционального шока…

— А что Билл?

— Он отмалчивался, но, как ни странно, выглядел очень довольным и оживленным после того, как опасность миновала и Хоуп стала выздоравливать. Уже потом я поняла, чему он так радовался тогда. Он убедился, что женщина может забеременеть от него. Это… это звучит ужасно… правда? — Аделаида уронила голову на стол и вновь разрыдалась.

«Да, ужасно! Ты разве сомневаешься, что твой муж изверг, самовлюбленный извращенец, а ты ему достойная пара, раз терпишь его рядом с собой?»

Все это Фрэнсис хотелось выпалить тетушке в лицо, но жалость, смешанная с брезгливостью, мешала ей.

— Для меня правда открылась только после визита Хоуп к доктору Франку. Выйдя из больницы, она вдруг стала морить себя голодом. Мы поняли, что без помощи психиатра не обойтись. Доктор Франк объяснил мне, что ничего удивительного в ситуации с Хоуп нет.

Девушка, в какой-то момент своей жизни доведенная до отчаяния и пережившая глубокую душевную травму, возлагает всю вину на себя и ищет причину своих бед в собственной чрезмерной сексуальной возбудимости. Она стыдится своих позывов к сексу, ненавидит свое тело и мечтает исчезнуть, растаять, превратиться в нечто нематериальное.

— А про Билла ты тоже узнала от доктора Франка?

— Нет. Вернее, не совсем так. Инцидент с Хоуп разбирался в Совете по здравоохранению нашего округа. Доктор Франк давал показания и предал огласке свою беседу с Хоуп, где упоминался Билл. На слушании у меня наконец открылись глаза.

«Но ты их снова зажмурила и так жила дальше», — чуть не вырвалось у Фрэнсис, и как бы в ответ на ее мысли Аделаида призналась:

— Я не думаю, что Билл расценивал свои действия как инцест. Ведь Хоуп была ему не родная, а приемная дочь. Что плохого в том, что он увлекся ею как мужчина? Такой вопрос он мне задавал, и я не знала, что ему ответить. Я была так смущена, так растеряна… Сначала я злилась, упрекала его, но… со временем смирилась. Я хотела верить и поверила, что он поступил так с Хоуп не со зла и не ведал, что творит.

Хранить дальше молчание стало уже невыносимо.

— И он тебя убедил? — В свой вопрос Фрэнсис вложила сколько могла яду.

— Я знаю… знаю, что ты обо мне думаешь, — прошипела оскорбленная Аделаида. — Что я мерзавка, что я чудовище, а не мать. Но поверь, что с той поры и дня не проходило, чтобы я не стыдилась и не проклинала себя. Но я смотрела на Билла и видела в нем мужчину, которого любила, и не могла заставить себя разлюбить его. Мне легче было представить все случившееся как сон, жуткий ночной кошмар, как безумие, поселившееся в моей голове…

Фрэнсис прервала тетин монолог:

— А что чувствовала Хоуп? Она поделилась с тобой?.. Может, она тоже сочла все это за дурной сон?

— Она отказалась выступить на слушании. В центре внимания оказался доктор Франк, когда, нарушив врачебную тайну, он зачитал то, что доверила ему Хоуп на сеансе, возможно, под гипнозом. Билл тоже молчал, как ему посоветовал его адвокат. Но потом ему все же пришлось что-то рассказать своим партнерам по фирме, и они попросили его немедленно уволиться.

Об этом факте тетушка упомянула как бы невзначай, но Фрэнсис поразило другое. Почему общество чопорного Манчестера ничего не знало об этой истории? Респектабельный гражданин, уважаемый адвокат изнасиловал свою несовершеннолетнюю дочь, и никакого шума по этому поводу! Как удавалось Биллу и Аделаиде держать эту грязную историю в секрете столько лет?

Словно читая ее мысли, тетушка объяснила:

— Слушание было закрытым, а протоколы опечатали, так как дело касалось несовершеннолетней. Договоренность об уходе Билла из фирмы по собственному желанию включала и обязательство обеих сторон сохранять конфиденциальность. Ему повезло, что фирма согласилась на это. Впрочем, его партнеры наверняка не меньше Билла хотели, чтобы ничего не просочилось в прессу. Несколько месяцев по городу ходили какие-то слухи, а может, это мне просто мерещилось. Правда, некоторые знакомые при встрече поглядывали на меня искоса, и нас одно время не приглашали в дома, куда обычно звали на ужины и коктейли. Но постепенно все улеглось. Ведь Билла здесь считали своим, и его друзьям не хотелось думать о нем плохо.

Аделаида набралась смелости посмотреть Фрэнсис прямо в глаза.

— Знаю, что ты считаешь его негодяем. Но ты не видела, в каком он был отчаянии. Он умолял меня не оставлять его. Он обещал искупить свою вину. И он это сделал. После тех событий он изменился, его нельзя было узнать. Для Хоуп он был замечательным отцом, заботливым, нежным, самоотверженным. И потому он приложил столько усилий, чтобы брак с Джеком состоялся. Он верил, что судьба наконец ей улыбнулась, что Хоуп будет хорошо с Джеком.