Несостоявшийся шантаж

Генерал Эбух не сомневался, что убийство лидера «Аль-Джихада» — дело рук похитителей боеголовок. Очевидно им понадобилось запутать какие-то следы, внести сумятицу в чьи-то ряды и умы…

То, что подводная лодка, на которой ушли с боеголовками похитители, не была зафиксирована ни одним израильским разведывательным спутником, пытавшимся обнаружить ее следы и по радиационному фону от боеголовок, и по магнитному следу от металлической обшивки лодки, и пользуясь множеством других приемов — доказывало: налетчики имели доступ к самой высокой в мире технологии.

Он подбежал к столу, сорвал трубку телефонного аппарата и приказал срочно готовить большую группу агентов. Это должны были быть специалисты по подводным лодкам, разбирающиеся в приоритетных научных направлениях. Им предстояла командировка в Южную Корею, центр мировой научно-технической мысли и высоких технологий.

Ливан (Бейрут)

Вартан Акопян сидел за столом, обхватив голову руками, и переживал свои потери. Он потерял пятерых боевиков — двое были убиты, трое получили по двадцать пять лет тюремного заключения. Он лишился двух катеров и кучи денег, израсходованных на проведение операции. Наконец, он потерял надежду когда-либо включить в свою коллекцию драгоценностей камеи из собрания Медичи. Что могло быть хуже, Акопян не знал. Все одинаково плохо.

«Вот и верь после этого людям, — заключил он с горькой покорностью судьбе, подымая мутные глаза на висевшую напротив картину ван Донгена — маленький шедевр в розово-лиловых тонах. — Я спас Смирнова от гибели. А он отплатил мне сплошным предательством».

Акопян не сомневался, что Олег с самого начала вел двойную игру — делал вид, что готовит план ограбления музея, и в то же время сообщал обо всем итальянской полиции.

— Но ты ответишь мне за это! — грозно прорычал Акопян, стискивая кулаки. — Ты узнаешь, что я умею быть страшным в гневе. Особенно когда речь идет о наказании за предательство!

Швейцария (Аппенцелль)

Олег позвонил Марте прямо с борта аэробуса компании «Аль-Италия», который нес его из Флоренции в Цюрих.

Даже через бесчувственную телефонную трубку он ощутил смятение, смешанное со страстным ожиданием встречи и горячей радостью.

— Я буду в Цюрихе через сорок минут, — бросил взгляд на табло авиалайнера Смирнов. — Сразу возьму машину и приеду к тебе.

— Приезжай! — крикнула Марта. — А я попрошу маму испечь для тебя клубничный пирог.

* * *

Как только Олег Смирнов прибыл в Аппенцелль, Никколо Кальяри и Джон Хофман установили за ним самое пристальное наблюдение. Все произошло так, как и ожидали их хозяева — Смирнов приехал к Марте. Забот у двух боевиков прибавилось. Олег был куда опытнее Марты, и следить за ним приходилось с особой осторожностью. Но Кальяри все равно не покидало ощущение, что Смирнову известно: за ним наблюдают, и он соответственно ведет себя.

Поэтому, когда раздался звонок и знакомый голос, поздравив их с выполнением задания, приказал завершить работу в Аппенцелле и перебраться в Анкару, где в отеле «Мажестик» ждать дальнейших инструкций, Кальяри и Джон Хофман почувствовали громадное облегчение. Они мгновенно собрали свои вещи и сели в такси. Мощный «мерседес» помчался в сторону Цюриха — с его международным аэропортом.

— Если честно, мне здесь в последнее время все осточертело, — поделился Джон с приятелем, с видимой брезгливостью поглядывая в затененное окно «мерседеса» на альпийские пейзажи, казалось, сошедшие с видовых открыток, — изумрудно-зеленые пастбища, игрушечные фигурки пятнистых коров с большими колокольчиками на шее, белоснежные шапки горных пиков, изящные деревянные шале. — Все-таки я привык жить в крупных городах, здешняя патриархальщина мне не по душе…

Кальяри отвернулся и промолчал. Он тоже вырос в большом городе, одном из самых крупных в мире — Нью-Йорке. Однако чувствовал себя в Аппенцелле так хорошо, как никогда в жизни. Но из собственного опыта и из разговоров с людьми, которым доверял, он знал: хорошее в жизни достается понемножку. Лучше не перебарщивать с удовольствиями. Поэтому он и стремился в Анкару без сожаления.

* * *

Гертруда Циммерман приняла Олега внешне очень приветливо, но Марта чувствовала, что мать переживает ее отказ выйти замуж за Штромбергера. Она пробовала наедине говорить с матерью, доказывала, что на денежных мешках было модно жениться или выходить за них замуж в девятнадцатом или в первой половине двадцатого века, но та ее не слушала.

Наконец Марте это надоело. В один прекрасный день она подошла к Олегу, растормошила его (он дремал после обеда) и потребовала:

— Давай уедем отсюда!

— Зачем? — удивился Смирнов. — Здесь так хорошо…

Марте пришлось рассказать о Дитрихе Штромбергере и его неудачном жениховстве. О насупленной матери.

Олег сразу согласился: да, надо ехать. Но только куда?

— Хотелось бы куда-нибудь на море, — мечтательно вздохнула Марта.

— А что если махнуть в Монако? Честно говоря, в рулетку я играл всего дважды и то лишь потому, что это диктовалось планом операции. Играл на деньги работодателей и весь выигрыш, естественно, был вынужден вернуть им. А теперь я могу поиграть в свое удовольствие! Словом, проведем недельку в Монако, и, если уж нам там наскучит, прошвырнемся по Лазурному Берегу.

Монако

Сев в такси у здания аэровокзала в Ницце, Марта принялась вертеть головой, стремясь не пропустить тот момент, когда машина пересечет незримую границу, разделяющую Францию и княжество Монако. Тщетно! Поинтересовавшись у водителя, когда же они прибудут в Монако, ошеломленно услышала: они уже на триста метров углубились на его территорию.

Марта вздохнула и стала рассматривать высокую скалу, сплошь облепленную многоэтажными башнями, похожими на слоеные пирожки из стекла и цветного железобетона.

Городу давно не хватало места, и у подножия скалы на сорока отвоеванных у моря гектарах разрастался новый квартал Фонвьей.

— Как много здесь парков и садов! — удовлетворенно воскликнула Марта. — А ведь квадратный метр земли здесь стоит, наверное, миллионы франков!

— Старику, князю Ренье, пришлось выдержать нелегкую битву, чтобы доказать, что без зелени город погибнет, — усмехнулся в усы пожилой водитель. Было видно, что он знал Монако как свои пять пальцев. — Теперь зеленые насаждения объявлены неприкосновенными. Даже на астрономически дорогих участках, отвоеванных у моря, разбиваются парки и прокладываются тенистые бульвары. Ну, вот мы и приехали…

Таксист лихо затормозил у подъезда отеля «Ритц». Пока Олег расплачивался с водителем, к машине подскочил швейцар. Он распахнул дверцу, помог выйти Марте, а затем потянулся к багажу — двум большим баулам с одеждой.

Олег не стал бронировать номер, поскольку «Ритц» был дорогим монакским отелем, то есть дороже любого самого лучшего отеля всех остальных городов мира, и высокая плата за номер отпугивала лишних посетителей в любой сезон.

У стойки администратора выяснилось, что он прав. Ему была предоставлена возможность выбирать. Олег взял трехкомнатный номер с двумя ваннами на пятом этаже.