Нестор-летописец

Солнце вскорости вернуло себе обычный вид, но волхву уже верили совершенно. Новгородцы побросали дела и со страхом передавали друг дружке речи чародея, приплетая от себя разные ужасы. На попов стали посматривать косо и церкви обходили большим крюком.

На другой день волхв явился в Детинец. Встал у Святой Софии и принялся поносить последними словами епископа, а с ним христианскую веру. На собравшуюся толпу изливал гнев:

— Лживым поповским словесам верите и выю гнете. Десятину пошто им платите? Своим богам столько не давали! Попы про чудеса рассказывают, а сами ни малого сотворить не могут. Ни у земли плода выпросить, ни у неба дождя! Говорят, будто их Бог всех людей любит, а сами что творят? Над древними святилищами надругаются, наших богов топорами секут! А крестили вас как, вольные мужи новгородцы, не забыли еще? По всей Руси присловье ходит, что крестил вас Добрыня мечом, а Путята огнем. Не по вашим ли дворам полыхало в тот год пожарище?..

— Врешь, кудесник, — раздался громкий и спокойный голос.

— Я? — с криво разинутым ртом волхв повернулся в сторону, откуда шел голос.

Возле паперти собора стоял поп в коротком бараньем кожухе и маленькой шапочке, с заплечной сумой. Длинные волосы с сединой простирались по ветру, борода для тепла заткнута за ворот.

— Этот волховник обманщик, — так же невозмутимо поп обратился к новгородцам. — Неужто никому из вас не рассказывали деды, как крестился Новгород? Христиане были здесь и до того. Когда из Киева пришли люди князя Владимира и позвали всех креститься, волхвы подняли мятеж. Подожгли церковь в Неревском конце и грозили сжечь весь город, как и теперь этот волхв грозит Новгороду погибелью. Тех мятежников усмирили мечом. А как усмирят этого кудесника, я не знаю. Но лучше тебе поберечься, волхв!

Поп оставался спокоен и нетороплив в движениях, только глаза под конец речи блеснули сталью.

— Кто из нас обманщик, ты или я?! — взревел чародей.

Поп, однако, не стал его больше слушать и ушел внутрь Святой Софии. Новгородцы, потеряв его из виду, тут же забыли о нем. Волхв еще долго кричал и ругался. Заверял, что может доказать свою правоту и сотворит для этого много чудес, когда придет срок.

3

Новгородцы, ослабев от сильного страха, совсем перестали работать и даже торговать, что было неслыханным делом. Ждали чудес, которые обрушатся на город подобно огненному дождю. На Торгу становилось тесно, лишь когда приходил волхв и притаскивал с собой половину города. Так и ходил туда-сюда — по мосту с Торговой стороны на Софийскую и обратно.

Душило поначалу посмеивался. Весь обозный товар был продан, а лабаз набит новым — мешками с рыбьим зубом и мехом редкостных северных зверей, коробами с желтым морским камнем. Оставалось докупить еще того-сего по мелочи и ждать весны, когда откроется водный путь. Что ж не поухмыляться в свое удовольствие.

— Побеситься хоть раз в жизни каждому охота, — объяснял он дружное помешательство новгородцев.

И однажды сам отправился посмотреть на знаменитого волхва, за несколько дней обморочившего целый город. За храбром увязался Несда. Только вышло все нехорошо.

Несда не столько вранье кудесника слушал, сколько разглядывал Святую Софию. Она совсем не похожа была на киевскую. Владимир Ярославич, княживший не так давно в Новгороде, строил собор на северный лад, умеренный и строгий, без оглядки на византийские роскошества. Киевская София была подобна целому городу с храмами-свечами — Граду Небесному. Новгородский собор, меньший размером, напоминал княжью дружину, исполчившуюся на врага. Воины стоят тесно, заграждая путь неприятелю, и солнце блестит на начищенных шеломах.

Душило то и дело толкал Несду локтем, отчего у отрока всякий раз сбивалось дыхание. Речи кудесника возмутили храбра до глубины души. А поскольку душа у него была большая, то и обида его взяла немалая, и Несде за волхва доставалось не слабо.

После особо сильного тычка он волей-неволей стал слушать.

— …зачем князей от Киева принимаете, будто смерды киевские? Не было Новгороду от них добра и не будет. Все зло от потомков Рюриковых. Давным-давно они порвали ряд с Новгородом и ушли в Киев, а раз ушли, то и нечего им тут делать! Вольный Новгород проживет без Киева, он сам себе Русь. Новый князь потребовал давать ему больше дани. Потом захочет землями тут владеть. И пискуп с ним в лад думает. Ослепли вы, новгородцы! Не видите, как вас обращают в безродных смердов.

— Да как без князя-то? — робко выкрикнул кто-то.

— Кто сказал — без князя?! — Волхв подскочил на месте и стукнул посохом по снегу. — Есть у вас князь — Волх Змеевич, его чтите, ему поклоняйтесь. Возродите Перынь, святилище его, и жертвы давайте, да не скупитесь!

— Ну вот не люблю я этого, — сказал Душило и толкнул Несду, да попал по воздуху.

Несда в это время забирался на высокое гульбище собора, чтобы лучше рассмотреть волхва. Однако вместо волхва на глаза попалось иное. Позади кудесника стоял муж, неотличимый от прочих новгородцев, если не знать, кто таков. Несда слетел с гульбища и сам пихнул храбра в бок.

— Это подосланный волхв! — взволнованно сообщил он.

— Да? — удивился Душило. — А с виду как настоящий.

— Может, он и настоящий, только за спиной у него стоит полоцкий дружинник, который притворяется купцом, — выпалил Несда.

— Где?

— В синей шапке и с пустым рукавом.

— Откуда знаешь его?

— Видел в Киеве, когда князя прогнали.

Душило поправил пояс под меховым плащом, стряхнул с себя нападавший снег и сказал:

— Я, конечно, не быстро соображаю, но сдается мне, тут дело ясное. Вот не люблю я этого.

И пошел раздвигать плечами толпу.

Несда опять залез на гульбище — смотреть, что будет. Но ничего особенного не увидел. Душило доплыл по людскому озеру до полочанина, приобнял его за шею, будто доброго знакомца, и побрел с ним в другую сторону. Может, полочанин и не хотел с ним идти, да деваться ему было некуда. Храбр выволок его из толпы и утянул поближе к каменной стене Детинца. Коротко потолковал с ним и повел дальше, к воротам, что выходили на реку. Там им точно никто бы не помешал вести разговор. Только никакого разговора не получилось. Душило скоро вернулся один, с удрученным видом.

— Какой невежливый отрок. Грубиян просто.

— Что ты с ним сделал? — кругля глаза, спросил Несда.

— Придушил, — застенчиво сказал Душило. — Удобное у меня имя, правда? Иногда можно и вывернуть его. Когда очень нужно.

— А сейчас было нужно? — волновался Несда.

— А то как же. Ты этого брадотряса послушай. Вон надрывается как. Кому позарез надо, чтобы Новгород остался без князя и без ратной подмоги? Ясно кому. — Храбр потер кулаком по лбу. — Что я хотел спросить? Ах да! Рукав-то у него и вправду пустой. Прям как у нашего Даньши, земля ему пухом. Может, и этот тоже — из дружинников в купцы? Может, зря я его, а?

Несда задумался.

— Когда Всеслава на киевский стол сажали, рука у него была на месте и мечом непотребно размахивала.

— Не зря, значит, — мрачно проговорил Душило. — Эх, был бы я там! Не сидел бы теперь Изяслав у своего польского родича. Не сулил бы ему горы золотые за обратное водворение на отчем столе. А ну-кось, — храбр насупил брови и рукой отодвинул Несду в сторону, — хоть здесь не оплошаю.

И опять двинулся разрезать собой толпу. Новгородцы шумели. Страх пополам с проснувшимся задором выплескивал из множества глоток и гонял по блеклому небу таких же горластых ворон.